Шарлотта Линк - Дом сестер

— Я сам этого хочу. И мое решение неизменно.

Привычная бутылка виски и два бокала стояли наготове на подносе. Фрэнсис налила себе и выпила одним глотком. Ее руки слегка дрожали.

— Боже мой, — проговорила она тихо.

— Тебе лучше вернуться в Англию, — сказал Джон.

Она посмотрела на него. Он сидел в кровати. Его руки, которые только что обнимали ее, теперь расслабленно лежали на одеяле. Ничего в нем не принадлежало ей. Совсем ничего. У нее не было права, у нее не было влияния. Он сделает то, что хочет, не думая о ней.

— В истории с тем парнем, — сказала она, — ты ничего не изменишь, даже если снова подставишь свою голову.

Резким движением Джон отбросил одеяло, встал и начал одеваться.

— Прекрати, — бросил он, — я не хочу больше ничего об этом слышать!

— Джон, я считаю…

— Я сказал, что не хочу ничего слышать! — Фыркнув, он обеими руками провел по еще влажным растрепанным волосам, приглаживая их.

— Твои вещи еще не высохли, — проговорила Фрэнсис. — Давай просушим их внизу, у камина. Потом ты еще выпьешь виски и…

— …и передумаю? Большое спасибо, Фрэнсис! Нет. Я ухожу, и плевать на мокрую одежду!

«И это только потому, что я упомянула этого парня», — подумала Фрэнсис.

Джон захлопнул за собой дверь, и на лестнице раздались его шаги.

Фрэнсис отставила бокал.

— Катись тогда! — крикнула она. — Вали на свой фронт! Потребуй от судьбы вторую попытку! Делай что хочешь. И вымещай свое проклятое настроение на других!

На следующий день она собрала свои чемоданы и поехала в Гавр, чтобы отправиться в Англию.

Лондон встретил ее холодной, серой и унылой погодой. Такого привычного в декабре праздничного предрождественского настроения совсем не чувствовалось. Люди принесли уже слишком много жертв войне, чтобы радоваться предстоящим каникулам. Лишь в немногих семьях не погиб хотя бы один человек.

Среди населения росло недовольство. От патриотических настроений мало что осталось. Люди желали, чтобы наконец наступил мир, и правительству приходилось сдерживать мощный общественный протест. Оно призывало граждан отдать все силы для победы над противником и не позволить втянуть страну в соглашательский мирный договор. На перекрестках появлялись плакаты, призывавшие всех участвовать в войне. Что-то наподобие такого: «Что вы скажете, если ваши дети однажды спросят, что вы сделали для победы в этой войне?» Но вряд ли это могло изменить антивоенные настроения. Многие опасались, что их дети уже ничего не смогут спросить их, если война наконец не закончится.

Фрэнсис хотела в первую очередь навестить Элис — но в квартире в Степни застала только Джорджа. Она ужаснулась тому состоянию, в котором находился ее брат. Он еще больше похудел и в своих помятых, слишком широких брюках и свалявшемся шерстяном свитере выглядел как старик, у которого нет ни энергии, ни сил, чтобы прилично одеться, вымыться и причесаться. Его взъерошенные волосы сильно отросли и, казалось, до сих пор пахли отвратительным средством от вшей, которое втирали солдатам в кожу головы. Он был плохо выбрит; на отдельных участках неравномерно росла серая щетина — явно дилетантская работа Элис.

Джордж сидел у окна и пристально смотрел перед собой. В его красивых золотисто-карих глазах не было больше прежнего сияния. Похоже, что со времени, проведенного в лазарете, его состояние стало еще хуже. В квартире стоял страшный холод и пахло прогорклым кулинарным жиром.

Фрэнсис сразу открыла все окна. Холоднее уже быть не могло, но по меньшей мере, возможно, уйдет застоявшийся запах. Затем пошла на кухню, где скопилась грязная посуда с остатками пищи. Поскольку здесь была только холодная вода, потребовалось немало времени, чтобы смыть с тарелок образовавшуюся корку. Фрэнсис взяла ведро и отправилась в подвал, чтобы принести уголь, но помещение, в котором он всегда хранился, было пустым. Когда она спросила коменданта о причине этого, тот лишь грустно посмотрел на нее.

— Мне действительно очень жаль, мэм, — сказал он беспомощно. — Каждый день пытаюсь достать топливо. Правда. Но уголь строго нормирован. Может быть, завтра мне повезет… Я бы вам с удовольствием помог.

— Вы должны нам помочь! — ответила Фрэнсис раздраженно. — Мы окоченели там, наверху! С моим братом совсем плохо. Он приехал из Франции, где несколько недель пролежал в лазарете с тяжелым ранением.

Его серые глаза были полны истинного сострадания.

— Мне жаль, что ему так плохо. И вам, и мисс Чепмэн тоже. То, что мне удастся раздобыть, мисс Чепмэн получит непременно, можете быть уверены. Разумеется, другие жильцы не должны об этом знать. Но я даже видеть не могу, какая она худая, бледная и замерзшая!

«В отношении Элис он все еще не сдался», — подумала Фрэнсис.

— Посмотрю, что могу сделать, — пообещал комендант.

Но Фрэнсис понимала, что она сама должна взять это дело в свои руки. Этот мужчина, конечно, стремился порадовать Элис и, таким образом, расположить ее к себе, но он был слишком робок и не обладал в достаточной степени пробивными качествами, чтобы раздобыть желанное топливо. Фрэнсис знала, что люди нынче часто бьются за него в буквальном смысле.

Она опять поднялась наверх, села на корточки перед Джорджем, продолжавшим сидеть в той же позе, и веско сказала:

— Я сейчас уйду и попробую где-нибудь достать дрова или уголь, или еще какое-нибудь топливо. Скоро вернусь. Ты больше не будешь мерзнуть, обещаю тебе. И я приготовлю тебе горячую еду, даже если мне придется украсть продукты.

У нее почти не было денег. Свои запасы Фрэнсис израсходовала во Франции, чтобы оплатить питание и аренду жилья у Вероник. Поездка в Англию тоже обошлась в немалую сумму. Тем не менее ей удалось купить в порту небольшой мешок угля, под тяжестью которого она чуть не надорвалась, когда тащила его домой, ни разу при этом не остановившись. От напряжения Фрэнсис была вся мокрая от пота, когда наконец добралась до дома.

Кроме того, она купила картофель и рыбу; на остальное не хватило денег, к тому же в ближайшие дни ей придется как-то выживать. Но когда Элис вернулась вечером домой, в печи горел огонь, квартира сияла чистотой, было тепло и уютно, а в кухне жарилась рыба и варился картофель.

— О, — воскликнула Элис, — что здесь происходит?

И только потом она увидела Фрэнсис. Ей не удалось скрыть, что она была недовольна присутствием своей бывшей подруги.

— Когда ты приехала?

— Сегодня днем, — ответила Фрэнсис. Она была зла и знала, что по ней это видно. — Я в ужасе, Элис. Действительно в ужасе!

— Тсс! — Та сделала движение головой в сторону неподвижно сидящего Джорджа.

— Ох! Я не верю, что ему интересно то, о чем мы говорим. — сказала Фрэнсис. — Он нас совсем не воспринимает… Это так выглядит твоя забота о больном человеке? Когда я приехала, здесь стоял такой холод, что можно было видеть собственное дыхание, и так отвратительно несло испортившейся едой, что любому стало бы плохо. Джордж сидел совершенно один на своем стуле и смотрел перед собой. Элис, при таких условиях он и без того впал бы в депрессию, даже если б у него не было никаких травм!