Кристина Ульсон - Мио-блюз

— Да ладно тебе, мы же были у него на той вечеринке.

— Да, были и чувствовали себя совершенно не в своей тарелке. Он — крестный Дидрикова сына. Так что понятно, на чьей он стороне. Ты и двух вопросов задать не успеешь, а он позвонит Дидрику и поинтересуется, чем это ты занят. И если Дидрик хотя бы наполовину замешан в этой истории, ты рискуешь заработать огромные неприятности.

Будто я их уже не заработал. Будто я уже не по уши в дерьме.

— Я должен рискнуть, чтобы освободиться, — сказал я. — А Дидрику вообще-то не вредно узнать, что я навожу о нем справки. Может, он тогда начнет делать ошибки и попадется. Коль скоро он на самом деле замешан.

Я подумал о мужчине, которого мы видели на записи с Вольфганговой камеры слежения. Хорошо бы запись обработал кто-нибудь более умелый, чем я.

— Бесит, — сказала Люси, — Меня бесит, что мы так мало знаем и что вконец вымотались. Мы, черт побери, даже не понимаем, с какой целью эта Ракель тебя подцепила.

Тут она права, и этот вопрос здорово меня беспокоил. Уйма разрозненных нитей, о них так легко споткнуться. Когда угодно и где угодно.

Я зевнул, едва не вывихнув челюсти. Необходимо поспать.

— Пошли на боковую? — спросил я, вернее взмолился.

Люси кивнула.

— С удовольствием.

Мы пошли в спальню, легли. В одну постель, под одно одеяло. Но физически безразличные друг к другу, как брат с сестрой. Все изменится, когда теперешняя заваруха останется в прошлом. Я в лепешку расшибусь, чтобы вернуть себе прежнюю жизнь. И мы опять будем счастливы.

Уснуть я не мог. Люси спала, а я все лежал, слушая ее дыхание. Список моих тревог очень длинен. Но два пункта выделялись. Во-первых, вопрос о соучастии Дидрика. А во-вторых, почему Люциферов подельник не дает о себе знать. Не хочет проконтролировать ситуацию, услышать, как идут дела? Или он так зорко следит за мной, что звонить ему совершенно незачем?

При мысли об этом я поежился. И не мог не разбудить Люси:

— Вольфганговы видеозаписи. Они ведь у нас, да?

— Мартин, я проверяла перед сном. Все три на месте.

Немного успокоившись, я поглубже зарылся головой в подушку. В таком случае за то, что я засунул в багажник труп Элиаса, меня никак не засадят. Хоть что-то.

Кажется, я ненадолго уснул. Кошмары бурлили совсем рядом, но на поверхность не вырвались. Мелькали только фрагменты. Помнится, мне снилась лопата. Теплая земля и пятна крови на одежде. Но в целом спал я, можно сказать, совсем неплохо. Даже не подозревая, что́ готовит мне завтрашний день.

Все началось со звонка Дидрика. Я не обрадовался, услышав по телефону его голос.

— Можешь зайти в участок и оставить образец ДНК?

Я замер. Образец ДНК?

— Зачем? — спросил я.

— Он нам нужен, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, — ответил Дидрик. — Проблем не будет. Ты же ничего не делал.

— По-твоему, в знак добровольного сотрудничества я должен явиться к вам и оставить на тампоне образец слюны?

— Примерно так.

Ни за что. За ночь мое доверие к полиции еще уменьшилось. Они могут сделать с этими образцами что угодно. При желании даже засадить меня за убийство Пальме [10] Пальме Улоф (1927–1986) — премьер-министр Швеции в 1969–1976 гг. и с 1982 г.; председатель Социал-демократической партии Швеции; убит, преступник так и не найден. .

— У тебя есть материал для сравнения? — спросил я. — Мне казалось, вам недостает технических доказательств.

— Не знаю, с чего ты взял, — сказал Дидрик. — Кроме того, я не намерен обсуждать с тобой мое расследование. Заедешь?

Я не колебался ни секунды:

— Нет, не заеду.

В голосе Дидрика сквозило удивление, как он ни старался его скрыть:

— О’кей, тебе известно, чем это чревато.

Мягкость в голосе исчезла, сменилась жесткостью, что меня раздражало. Он стрелял холостыми, и слишком уж наглеть в таком случае не стоит. Тем не менее я не мог не встревожиться. Он что же, всерьез намекнул, что пойдет к прокурору и настоит на насильственном изъятии образца ДНК?

— Нет, — сказал я с большей горячностью, чем хотел. — Мне это неизвестно. В каком из убийств у тебя есть ДНК преступника?

Он мог бы не отвечать на этот вопрос. Но, вероятно, понимал, что рано или поздно я все равно узнаю. Вдобавок он уже слил мне так много, что еще чуток роли не играет.

— В убийстве Фредрика Уландера.

Из всех имен, какие он мог назвать, ни одно не удивило бы меня больше. Фредрик Уландер. Журналист, которому я доверил все, а перед Дидриком отрицал, что имел с ним контакт.

— Фредрик? Но…

— Он мертв, и ты знал, кто он такой. Ты же сам прекрасно понимаешь, этого достаточно, чтобы нам понадобилось проверить твою причастность. Тем более что, по словам его родственников, перед смертью он встречался с каким-то необычайно таинственным человеком и узнал потрясающую историю.

Живешь словно под лезвием гильотины. Фредрик погиб в результате наезда. И наехал на него автомобиль, похожий на мой. Как раз тогда мой “порше” стоял в сервисе, благоухая апельсином. И вдруг, откуда ни возьмись, появились следы ДНК. Очень удобно.

— Странная история, а? — сказал я. — Сперва я его сбил. Потом вышел из машины и оставил на трупе малость ДНК. Вы нашли слюну? Или волос? А может, два волоса? Или мочу?

Мне показалось, Дидрик засмеялся, но, наверно, все же показалось.

— Нет, друг мой, не мочу. И не волос.

— Созвонимся, — сказал я и положил трубку.

У меня свело под ложечкой, страх полз по позвоночнику. Они бы не стали просить образец ДНК, если бы не имели материала для сравнения. Если тут ловушка, то можно не сомневаться, что мой преследователь очень постарался меня подставить. Но что он мог у меня взять, если не волос?

Не волос.

Не волос.

Эти два слова, как я понимал, решали сейчас все. Эти два слова могли прояснить то, что я день за днем пытался понять. Ответ был у меня перед носом. И все-таки я его не видел.

Хотя я дал себе слово оставить Мадлен Россандер в покое, выхода не было: пришлось снова просить ее об услуге. И она помогла, но с большой неохотой.

— Я завяз на месте. Мне необходимо повидать Германа Нильсона.

— Только потому, что просишь ты, Мартин, — ответила она. — И потому, что я по-прежнему воображаю, что ты человек порядочный.

Она сказала, что Германа Нильсона можно застать в ресторане “Оловянная кружка” в Васастане. Четыре из пяти дней недели он там обедал. Один или в компании. Ну а если против ожидания в “Кружке” его не будет, можно наведаться к нему в контору. Хотя там куда меньше возможностей соблюсти секретность и он наверняка будет занят. Откровенно говоря, на это я чихать хотел. Мне было уже не до китайских церемоний.

В час дня я вошел в “Оловянную кружку”. Герман сидел за двухместным столиком. В одиночестве. Поскольку ему уже принесли заказ и он приступил к еде, я решил, что он никого не ждет. Как можно более непринужденно я направился в его сторону. Герман поднял глаза и заметил меня, когда я был от него примерно в метре. Сперва он меня не узнал. Потом просиял. Нож и вилка упали на пол — так резво он вскочил на ноги.