Сюзанна Янссон - Зимняя вода

Выбравшись из-под одеяла, спотыкаясь, он добежал до комнаты мальчика и заглянул в нее, но там никого не оказалось. Может быть, он опять ходит во сне? Мартин направился в комнату с телевизором. Сердце бешено забилось, когда в слабом свете он различил маленький силуэт у окна. Он протянул руку, чтобы дотронуться до сына, но тут темная фигура повернулась к нему и дико зашипела. Огромная кошка, забравшаяся на столик перед окном, прищурившись, посмотрела на Мартина, и снова отвернулась к морю.

Скучала ли кошка по своему хозяину, по Адаму? Могут ли кошки скучать? Помнить чей-то запах? Чей-то голос? Чью-то ласку?

Или кошка услышала чьи-то крики?

Мартин ведь был настолько уверен в том, что Адам погиб, утонул. Неужели достаточно одного звука в ночи, чтобы надежда пробудилась вновь? Неужели так будет всегда? Ему суждено жить, прислушиваясь, в вечном ожидании?

Мартин наступил на что-то мокрое и увидел, что вазочка с лучшими камушками Адама упала и разбилась. Он выругался на кошку. Потом заметил на полу еще кое-что. Наклонился, чтобы поднять. Маленький кусочек водорослей. Это кошка притащила с моря, или они лежали вместе с камнями?

Потрясенный, Мартин вернулся в постель.

До спальни доносилось резкое мяуканье. Мартин встал и открыл окно. Ветер усилился, теперь он швырял волны о каменистый берег.

Проснувшись наутро, Мартин обнаружил на простыне кровь. Кусочек стекла от вазочки вонзился ему в пятку.

Когда Мартин стоял в ту ночь в комнате с телевизором, он обратил внимание на то, что вид на воду частично загораживают молодая сосенка и редкий кустарник. Если что-то будет происходить на море, у него не будет полного обзора. А обзор ему сейчас необходим . На следующий день Мартин выяснил, что дерево растет не на его участке, а на общественной территории. Сосну надо убирать, это он твердо решил. Но действовать следует осторожно и незаметно, чтобы соседи не подняли шум.

Вечер выдался мрачный и хмурый, и когда Мартин отправился в сарай за топором, начал накрапывать дождь. Мартин вышел за ворота и двинулся к сосне. Только он принялся за работу, как в рощице у тропинки хрустнула ветка, и Мартин прислушался. От стоящего поодаль фонаря струился жидкий свет. Вдруг за деревом мелькнул чей-то черный силуэт, напугав Мартина до смерти. Мартин кинулся бежать по тропинке, и внезапно позади него стало светло, как днем. Он обернулся и увидел яркие огни и машину с логотипом телеканала, припаркованную в лесочке.

Подруга Роберта Майя так часто мелькала в его поле зрения, что в конце концов закрепилась в его сознании, в отличие от многих других людей, которые появлялись и уходили с тех пор, как произошло несчастье: полицейских, психологов, приятелей друзей и прочих. Всех тех, кто хотел помочь. Или же просто узнать: что чувствует человек, когда случилось худшее? Можно ли пережить такую потерю? Видно ли по человеку, виновен он или нет?

Майя с самого начала показалась ему… довольно упертой. В то время как остальные заходили все реже и реже, она продолжала упорно стучаться к нему в дверь. Приносила что-нибудь вкусненькое, хотя он ничего не съедал. Ему было нечего возразить, поэтому он молча позволял ей зайти и выпить у него кофе.

Она ничего не требовала взамен.

Иногда они играли в карты или в шахматы. Один раз она принесла пазл из тысячи деталей, устроилась за столиком на веранде и потом полдня сидела, хмыкала, крутила и перекладывала кусочки, пока он занимался другими делами, или, скорее, ничем не занимался.

Через некоторое время он присел рядом с ней и начал искать нужные детали среди множества кусочков синего неба и зеленой травы, на первый взгляд совершенно одинаковых.

Он чувствовал себя все лучше в ее компании, ведь от него ничего не требовалось, можно было даже не отвечать, когда она к нему обращалась. Она все равно продолжала приходить, по хозяйству ничего не делала, зато могла вдруг включить музыку и начать комментировать, как звучит гитара в третьем куплете.

Со временем она стала все больше говорить. Не о себе, не о нем — этих тем она никогда не затрагивала, — а обо всем на свете. Какую погоду обещают, что нового в мире, пересказывала прочитанное или то, что где-то слышала. Ничего, что могло бы взволновать. А он просто позволял все это на себя выливать, иногда выхватывал отдельные фразы и новости, но она никогда не просила его высказать свое мнение, которого у него, собственно, и не было.

Как-то раз она начала пересказывать сериал, который смотрела на «Нетфликсе», и позднее он понял, что она нарочно рассказывает его серия за серией, по одной в день. Постепенно его увлек сюжет, и начав однажды слушать активно, он уже не мог остановиться.

В конце концов он начал замечать, что, когда она приходит, он испытывает… нет, не радость, конечно, но нечто, что выводит его из полного оцепенения. Предвкушение.

Постепенно она начала задавать ему вопросы. Со временем он понял, что ее что-то гложет, что она никак не расстанется с мыслью о том, что Адам, возможно, не утонул, а был похищен. А может быть, она просто провоцировала его, хотела вызвать у него хоть какую-то реакцию? Бешенство? Да кто ты такая, чтобы приходить сюда и вселять ложные надежды? Или как раз надежду? Поначалу он не чувствовал ничего. Во всем, что касалось Адама, до него было не достучаться. Но он не пытался ее остановить, не потому, что она вселяла в него веру в то, что мальчик, несмотря ни на что, может быть жив, а потому, что теперь он ценил ее присутствие чуть больше, чем отсутствие.

Все потому, что в ее компании он мог оставаться самим собой. Вот именно таким жалким и ничтожным, каким себя и ощущал. Настолько презирающим себя. А еще потому, что за ее рассказами время хоть как-то шло.

Пока мы не найдем тело.

Ботинок мальчика стал как бы последним, решающим доказательством того, что Адам упал в воду и утонул.

Разумеется, могло быть и так.

Но Майя заметила, что ей не хочется смиряться с этой мыслью. Точнее, ей казалось, что окружающие слишком быстро ее приняли. Разумеется, течение могло отнести маленькое тело сколь угодно далеко — оно могло теперь находиться на стометровой глубине или на полпути к Дании, однако факт оставался фактом: тело не найдено.

Насколько поняла Майя, дело о возможном похищении мальчика по-прежнему было открыто, но расследование ни к чему не привело. Но если кто-то похитил Адама, ему или ей хватило бы ума подбросить ведерко и ботинок в воду.

После публикации скандальных снимков, на которых Мартин представал с топором в руках и безумным взглядом, подозрения по отношению к нему со стороны общественности лишь укрепились.

— Как им удалось изобразить Мартина похожим на Джека Торранса в «Сиянии»? — возмущенно спросила Майя у Бекке.