Эмма Стоунекс - Смотрители маяка

Еще миля и двое закрытых на замок ворот, и она наконец их увидела — четыре одноэтажных бело-зеленых коттеджа с черными трубами и черепичными крышами, притулившихся на полуострове. Дома смотрителей «Девы» располагались настолько близко к маяку, насколько возможно, но все равно очень далеко, и Хелен всегда казалось, что это так грустно, словно безответная любовь, полное надежды сердце, которое встречает в ответ равнодушие.

Все было будто вчера; словно «Адмирал» еще принадлежал им. Самый большой дом, построенный из соображений практических, а не ради красоты, он напоминал что-то среднее между пансионатом и паромом P&O [9] Р&O — британская транспортная и логистическая компания. . Внутри дом состоял из неуютных коридоров и маленьких комнатушек, и эту стерильную атмосферу не могло смягчить никакое количество личных вещей. Зимой в оконные щели проникал холод; рамы закрывались металлическими задвижками, от которых ее ладони все время пахли монетами. Над плитой и над душевой кабиной «Трайдент-Хаус» повесил ламинированные таблички, напоминавшие, что это чужая собственность: «Пользуйтесь вытяжкой» и «Осторожно, горячая вода». В прихожей записка напоминала, что в случае аварии надо звонить 999. Перед домом имелась голая, открытая всем ветрам терраса с бетонным столиком для пикника, а дальше на дверях гаража висело предупреждение: «Не открывать при сильном ветре». И всегда, всегда одно и то же, это однообразие ее убивало. День за днем, недели, месяцы, годы, и только море составляло ей компанию.

Дженни и Билл жили в коттедже «Капитан». Сегодня на асфальтовой площадке перед ним стоял красный хэтчбэк со знаком «Ребенок в машине» на заднем стекле. Хелен подумала, что это уникальное место отдыха, возможность заглянуть в утраченный мир, а печальная слава «Девы» вызывает особый интерес. Вот почему после автоматизации маяков коттеджи быстро перестроили, чтобы «Трайдент-Хаус» мог зарабатывать на них. Она увидела рекламное объявление:

«Узнайте, как жили исчезнувшие с «Девы»!»

В третьем коттедже, «Эконом», жили Бетти и Фрэнк. Фрэнк был первым помощником на башне и служил там дольше всех — когда Артур возвращался на берег, он его замещал. Фрэнк был в отпуске, когда они исчезли. Хелен всегда думала, что он, должно быть, чувствовал себя человеком, на пять минут опоздавшим на самолет, который разбился о гору.

«Командор», последний, должен был достаться Винсу. Он так хотел получить эту работу. И почему у него не вышло, знал только маяк.

«Дева» холодно сияла на горизонте, и Хелен не могла отделаться от подозрения, что башня что-то знает. Знает о ней.

А теперь она смотрела на нее, спокойно обвиняя: «Ты не можешь отрицать правду, Хелен. Ты виновна».

Она дала ему адрес, он выбросил сигарету и повернул голову в сторону багажника.

— Сумки есть, детка?

— Нет. Я на один день. Мне нужно, чтобы вы потом отвезли меня на вокзал.

— Договорились.

Закатное солнце плавилось на горизонте. На заднем сиденье такси Хелен радовалась, что в летних сумерках ее плохо видно. Таксисты Мортхэвена рождались и вырастали в Мортхэвене; они никогда не забывали эту историю, поскольку им все время приходилось рассказывать туристам об исчезновении или о том, как это на них сказалось: где они были, когда услышали о происшествии, кого из сотрудников «Трайдент-Хауса» они возили из точки А в точку Б, кто из друзей дочери был знаком с детьми Уокеров. Она не думала, что после всех этих лет он ее узнает, но все равно ожидала, что незнакомцы будут здороваться с ней, как в прошлом, когда она была миссис ГС, и спрашивать, как дела у Артура, когда он вернется на берег, как она справляется в его отсутствие. В ответ они бы рассказали о своих делах, проблемах. Ее положение жены главного смотрителя было сродни положению священника или хозяина паба, от нее ожидали, что она по умолчанию интересуется жизнями незнакомых людей.

— Вы собираетесь заехать за кем-то? — спросил он с водительского кресла.

— Мы не будем останавливаться, — сказала она. — То есть будем, но на секунду. Я не буду выходить.

Он включил радио. Они проехали мимо церкви с изящным шпилем и ресторанчика контрабандистов, где она, Артур, Дженни и Билл как-то раз ужинали, когда мужчины были на берегу. После бутылки вина Дженни плакала и говорила, что Хелен повезло, что у нее нет детей, их так сложно воспитывать, когда ты в стесненных обстоятельствах и совсем одна; Билла отругали, а потом Дженни стошнило в туалете, и они ушли. Они проехали мимо отеля, парка и террас. Вот уже девятнадцать лет Хелен каждый раз приезжала по этому адресу, когда была в этих краях, — ритуал, который она совершала, хотя ни разу не заходила внутрь. Однажды она соберется с мужеством и подойдет к двери.

— Здесь, — сказала она. — Притормозите в любом месте.

Преимущество позднего вечера — возможность заглянуть в окна, золотые квадраты, в которых сияет жизнь.

— Что вы хотите делать? — спросил он. — Мне выключить двигатель?

— Все в порядке. Не надо.

Только этот дом был не освещен. Может быть, Дженни ушла или она здесь больше не живет. При мысли о том, что она больше не сможет связаться с Дженни, Хелен запаниковала; при мысли о невозможности излить на бумагу все то, чем она могла поделиться с этой женщиной, об их возлюбленных и утраченных; за двадцать лет брешь между ними стала непреодолимой.

Дженни думала, что может полагаться на жену ГС. Почему бы и нет? Доверие — это основа работы Хелен. Это ее роль — оказывать поддержку, наливать напитки, держать за руку, утирать слезы в трудные моменты жизни, потому что она все понимает, она все может, ей не все равно. Она знала, когда погладить по руке со словами: «Все хорошо, милая, это не навсегда, он вернется, не успеешь ты и глазом моргнуть», и как смягчить одиночество, ведь оно — ее друг и она знает все его хитрости и уловки.

Вместо этого Хелен обманула ее.

— Ладно, — сказала она водителю, — можем ехать.

— Все?

— Да. Я готова возвращаться домой.

Поезд опаздывал; под усыпляющий стук колес она дремала до Труро. Ей снова снилось, что она идет за ним в толпе, видит его затылок, но, когда он поворачивает голову, оказывается, это другой человек. В урывках сна ей виделись его глаза, они смотрели на нее из-под воды или при свете дня, он сидел на кухне напротив нее или на краю постели, наблюдая за тем, что она делает.

Вы хотите знать, почему я не разговариваю с Дженни Уокер. Вернее, почему она со мной не разговаривает. Хотите знать правду? Вы говорите, что да, но вам ведь так хорошо удаются выдумки. Признаю, что ваши романы — не мой жанр. Я не читала ни одного, хотя знаю, что в «Призрачном флоте» рассказывается о братьях на плавучей казарме, да; один мой друг зачитывался этой книгой, когда она только вышла.