Эй Джей Гнюзи - Девочка из стен

Элиза боролась с желанием броситься наверх, сжать маленькие ладошки в маленькие кулачки и повторить мальчику свое требование:

— Уходи!

Он был немного толстоват в талии, но ростом не выше нее. У Элизы были все шансы.

Нет, сначала нужно успокоиться. И подумать. Желательно головой.

Можно было спрятаться. Затаиться в глубоком застенье. Наплевать на все, что происходит, и в особенности — на мальчика. Пусть Мейсоны сами разбираются. Девочка из Стен схоронится в безопасности. И не станет наживать себе проблем, которых может избежать.

Но что он делал там наверху? Трогал вещи? Двигал их? Мелькнула неприятная мысль: а если мальчик устроит беспорядок и смоется до возвращения Мейсонов? А если Элиза позволит ему делать с домом что пожелается, и, увидев результат, Эдди подумает на нее? Нехорошо. Кто знает, не станет ли это последней каплей и не расскажет ли он о ней остальным. Такого она допустить не могла. Вот же глупый мальчишка — тот, что наверху! Теперь до прихода Мейсонов ей нужно будет успеть устранить весь беспорядок, который он устроит.

Но тут Элиза вспомнила: следы. Эти его грязные ноги! Ей придется найти все отпечатки, проверить каждый уголок, куда он мог наступить, и все, к чему он мог прикоснуться. Руки у него, наверное, тоже были грязными.

Наверху что-то упало и покатилось по полу.

Или, быть может, не стоило утруждать себя уборкой? Но что тогда? Надеяться, что Мейсоны застанут его здесь? Вернутся домой, увидят его, погонятся, поймают — и Эдди смекнет, что вот он, его незваный гость. Может сработать. Вероятно, Эдди даже решит, что все это время его навещал именно он — тогда, в свой день рождения, в комнате, Эдди не обернулся на нее и не мог знать, мальчик она или девочка. Это уже было похоже на план. Но — Элиза глянула на часы в прихожей — не выйдет, Мейсонов не будет дома еще несколько часов. А позвонить в полицию, чтобы загодя поймать его, Элиза не могла.

— Здравствуйте, сэр, я хочу сообщить о нарушителе.

— Конечно, юная леди, могу я узнать, кто звонит?

— Ой, да так… другой нарушитель.

Что ж, тогда… попытаться помешать ему уйти? Сбить с ног? Заманить в ловушку или затащить в чулан? Как вообще это делается — как волочить за собой другого человека? За ворот рубашки? За волосы? Может быть, найти в гараже веревки и связать его?

Элиза понимала, что ничего из этого не выйдет. Даже если мальчик уйдет и она каким-нибудь чудом успеет расставить все по местам до возвращения Мейсонов, главная проблема никуда не денется.

Мальчик знал, что она здесь.

Какое-то время Элизе казалось, что он прячется. Ее большой хаотичный дом мог поглотить даже гостя. Она медленно шла по коридору второго этажа, прижав руки к бокам — куда еще их было девать. Кондиционер громыхнул, оживая, и холодный воздух из вентиляционного отверстия на потолке коснулся ее волос. Родительская комната была пуста. Так же как гостевая спальня и кабинет.

Она прошла мимо двери на чердак, решив пока не проверять его. Углы ступеней старой нелакированной чердачной лестницы были забиты дохлыми насекомыми. Включить освещение можно было, только оказавшись на самом верху. Мальчик просто не смог бы подняться туда так быстро без посторонней помощи. Элиза росла здесь, и ей потребовались годы, чтобы набраться смелости. Она завернула за угол коридора, миновала бельевой шкаф и направилась к спальням мальчиков. Первой она открыла дверь комнаты Эдди.

Вся мебель была переставлена, казалось, что спальня сменила владельца. Она даже пахла по-другому — едким запахом дезодоранта, который Эдди получил на день рождения. Элизе не нужно было заходить внутрь, чтобы понять, что комната пуста. Подзор был сложен и спрятан под матрас, обнажая пространство под кроватью. Дверь шкафа была открыта, а вешалки с одеждой — раздвинуты по сторонам. Крышка корзины для грязного белья была снята и прислонена к гардеробу — видимо, Эдди хотел быть уверенным, что на дне корзины скрывается только ожидающая стирки пижама.

Элиза зашла и заглянула в ванную. За занавеской в душе никого не было. Пусто. Она направилась в комнату Маршалла — в ноздри ударил запах пота. Первым делом, она проверила пространство за дверью. Почему-то она боялась, что найдет в спальне не мальчика, а старшего брата Эдди, который притаился здесь в ожидании возможности схватить ее. Она чувствовала, как дом распахивает вокруг нее свои объятия. Ей казалось, что с каждым шагом она все больше утопает в его каменной хватке. Обыск комнаты Маршалла был таким же безрезультатным — пусто.

Элиза припомнила пройденный маршрут, размышляя, не мог ли мальчик добраться до ее стен. А вдруг все это время он шаг за шагом следовал за ней сквозь их тесную темноту? Но при повторном осмотре комнат она обнаружила его в углу кабинета. И как она не заметила мальчика сразу? Он стоял у окна, спиной к ней и крутил в руках один из компьютерных дисков мистера Ника, играясь с отражением солнечных лучей на его радужной задней поверхности. Рубашка под мышками мальчика потемнела от пота, а когда он повернулся, Элиза увидела пот и над его пухлой верхней губой.

Теперь он снова уставился на нее — и ей опять пришлось бороться с желанием развернуться и убежать.

— Нет, — пробормотала Элиза сама себе. Язык казался распухшим и присохшим к нёбу. Она осознала, что целую вечность ни с кем не разговаривала. — Где ты живешь? — поинтересовалась она. — Откуда ты пришел?

— Улица Делакруа, — ответил он. — Маленький коричневый домик — знаешь? У нас еще вольер со спасательными собаками. Это за тем полем, нужно пройти через лес. — Он указал в сторону дамбы, потом подумал — и указал на задний двор. — Кстати, мне нравится твой дом. Здесь так легко заблудиться!

Он покосился на компакт-диск, любуясь скользящими по пластику цветными бликами. Под ногтями красовались полумесяцы грязи. Он помахал диском перед ее лицом, пытаясь поделиться тем, что так его заворожило. На зеркальной поверхности остались маслянистые отпечатки пальцев.

— Я Броуди, — представился он.

От его взгляда Элизу снова пробрало это странное чувство: она уже и забыла, каково это — быть видимой. На мгновение девочка потеряла дар речи.

— Кстати, — продолжил мальчик, — а где твоя комната?

Дом подобен дереву, а его комнаты — ветвям. Самые незначительные их колебания дрожью проходятся по каменному стволу. Дом Мейсонов должен был пустовать без хозяев, но крона его колыхалась, будто из комнаты в комнату перепархивала колибри: открывались и закрывались двери, по коридорам и ступеням то и дело барабанили чьи-то ноги, оживал телевизор, схлестывались в споре детские голоса.