Диана Лама - Ты умрешь следующей

Джованна посмотрела ей в глаза, на этот раз взгляд был серьезный, и Дэда поняла, что сейчас она доверит ей тайну или в чем-то признается. Дэда растерянно улыбнулась.

— В общем, это любопытная, но несуразная и противоестественная история.

— А тебе не нравятся леденящие душу истории, правда? — Джованна улыбнулась и подняла руку.

Дэда подумала, что она собирается погладить ее по щеке, и, запинаясь, сказала первое, что пришло ей в голову.

— Ты, значит, думаешь, что и между нами, в наших отношениях, было что-то противоестественное? — она не уточнила когда, но подумала, что Джованна поняла.

— Да нет, я так не думаю. С твоей стороны точно не было странного поведения, да и со стороны других девочек. Мы были нормальными, может, со своими причудами, но нормальными. Хотя… — Она стала серьезнее. — Хотя была та, как же ее звали, Рита, вот она, да, была странная и совсем ни на кого не похожа. Для нее секс вообще не существовал. Ты помнишь?

— Я ничего не хочу помнить, — ответила решительно Дэда.

— Вот та девочка, ее звали Ритой, была странной. И кто знает, как сложилась ее жизнь, — прошептала Джованна.

— Меня это не интересует, и я ничего не хочу об этом знать, — ответила Дэда и побежала вверх по лестнице.

Ты любила их всех — кого больше, кого меньше, но ты любила всех, ты наблюдала за ними и преследовала их в течение всех этих лет, наполненных взлетами и падениями. Ты была как бы их садовником и тайно присматривала и наблюдала за ними трепетно и внимательно.

Потом решила, что настал момент собрать их.

Сейчас, именно сейчас, пока не поздно.

Наконец Мария-Луиза вернулась к себе в комнату. Она повернула к Дэде свое припухшее лицо, посмотрела покрасневшими глазами и попыталась улыбнуться.

Дэда почувствовала себя стервой.

— Мария-Луиза! Я очень сожалею, но не обижайся, извини меня, — Дэда присела на краешек кровати поближе к ней и взяла подругу за руку. Мария-Луиза собрала в кулачок ворох носовых бумажных платочков и состроила жалкую гримасу.

— Мне тоже жаль. Я не могу пользоваться никакой косметической продукцией. Эта проклятая аллергия!

Дэда пристально посмотрела на подругу, не выпуская ее ладонь из своих рук. Лучше было бы утопить ее в бассейне…

— Ты успокоилась? — Мария-Луиза посмотрела на Дэду снизу вверх изучающим взглядом, но рука продолжала теребить жемчужные бусы. — Если бы я тебя не любила, я давно послала бы тебя ко всем чертям.

— Да, Мария-Луиза, я успокоилась, — вздохнула Дэда. Ну, а что еще можно было здесь сказать? Мария-Луиза никогда этого не поймет.

— Конечно, ты была права, — продолжила беспечно болтать Мария-Луиза, посматривая на ногти. — Эта обстановка меня нервирует. Я поболтала с Тутти и Лючией, мы встретились в лесочке (ты там уже побывала?), и они забили мне голову всякими глупостями по поводу жуткого убийства, которое вроде бы произошло здесь в восемнадцатом веке или раньше. Представляешь, невеста…

— Ее расчленили, я знаю, — сказала Дэда со скучающим видом.

— Нет, ее разделали как тушку! Но не только это. Я чувствую себя не в своей тарелке. Ты не в счет, но другие какие-то чужие, и это меня тяготит.

— Ну что ты, мы здесь лишь со вчерашнего вечера.

— Для меня это уже слишком долго, — сказала решительно Мария-Луиза, — я остаюсь здесь только из-за тебя.

— Ну тогда я благодарю тебя за твою жертвенность.

— Не за что. Я хотела, чтобы ты это знала. Но не хотела бы, чтобы ты чувствовала свою вину.

«Да, как же», — подумала Дэда, но вслух сказала:

— Конечно же, нет, к тому же если я здесь, то в этом только твоя заслуга, если помнишь.

Мария-Луиза расчесывала волосы и сделала вид, что не слышала слов Дэды.

— Ты когда-нибудь вспоминаешь тот приезд сюда? Тот бардак, который мы здесь устроили… ты помнишь?

Дэда оказалась в невыгодном положении.

Они об этом никогда не вспоминали. Только однажды, сразу же после того, как это произошло. Но тогда они сказали сами себе: что сделано, то сделано. Больше разговоры на эту тему не возникали… Они ведь были совсем девчонки.

Мария-Луиза словно прочитала ее мысли.

— Мы были всего лишь глупыми девчушками. Никто не смог бы нас обвинить в том, что произошло. Тебе тоже так кажется? О боже, я думаю, что не такая уж хорошая идея была возвращаться сюда. Именно сюда, когда в мире есть столько замечательных мест. И как эта мысль могла прийти в голову глупой Пьере?

Но Дэда ее больше не слушала. Она была уже за дверью комнаты, спустилась по лестнице и вышла из дома.

Она обернулась и посмотрела на виллу.

Всего несколько часов назад она точно так же смотрела на виллу, радовалась солнцу, чувствовала себя счастливой и спокойной. А потом заметила тень в окне своей комнаты, и все пошло иначе, все изменилось.

Неужели это правда? В тот момент все изменилось? Или много-много раньше?

Да, она, конечно же, могла уехать.

Могла повернуться, пойти вдоль аллеи, усыпанной гравием, уйти и не возвращаться. Чемоданы привезла бы Мария-Луиза, а если нет, то и черт с ними.

Да, Дэда могла уйти, но знала, что она этого не сделала бы.

Будто под невидимой тяжестью, Дэда сгорбилась и пошла в лом.

Выбеленные стены, неоштукатуренные потолки, огромные разных размеров балки из древесины, пропитанные олифой, так же как и почерневшие огромные и тяжелые двери. Чуть потертый, но блестящий паркетный пол, старинные персидские ковры.

Хрустальные люстры, мастерски украшенные выдувными разноцветными фруктами: кисти винограда, яблоки, груши свешиваются из самого центра люстры. Есть еще разноцветные люстры, их грани играют многоцветными призмами: зеленые, красные, желтые и голубые.

Флорентийские обои, лилии, сотканные из разных цветов на тяжелых тканях золотого или темно-золотого цвета, узорчатые скатерти в столовой, сковородки и медные котелки разных размеров, развешанные на стене, грелки для постели.

Клетки из резного дерева, развешанные по стенам. Для чего? Что за несчастные птицы ждали в них своей смерти?

Огромный медный поднос на камине; повсюду развешаны черно-белые фотографии, картины неизвестных художников, нарисованные углем и написанные акварелью совсем недавно.

Элегантный диванчик, обитый зеленой тканью; джакузи в каждой ванной комнате; окна с видом на лес или бассейн; фотографии собак с завязанными на шее красными платочками; коллекция статуэток лошадей, выставленная на полочке камина в гостиной, а еще статуэтки кошек, шахматы с резными фигурками, книги, книги повсюду — на полочках, сделанных вручную, книги на итальянском, французском и немецком языках; салфетки на столах, часы и изделия из керамики.

А еще бар с огромным выбором напитков и гостевая книга с записями; плющ, укрывающий стены дома, гравий на земле, комната с видом на бассейн для прислуги, лежаки и подушки рядом с бассейном.