Сергей Волков - Чикатило. Явление зверя

– Могу я вам чем-то помочь? – из вежливости поинтересовался Витвицкий.

Некрасов остановился и посмотрел на бывшего ученика, будто прикидывая его возможности:

– Пожалуй, что да. Не в службу, а в дружбу, Виталий, сбегай в гастроном, купи бутылку кефира. И саек, которые по три копейки, ну знаешь, – пару штук. Бог его знает, сколько я там пробуду, а организм свое требует!

Ученый хлопнул себя по животу и рассмеялся.

– Да, конечно, Евгений Николаевич.

– И вот еще! Купи мне куклу.

– Куклу? – опешил капитан.

– Да, обыкновенную пластмассовую куклу, – как само собой разумеющееся пояснил Некрасов. – Побольше размером. Знаешь, есть такие… «Аленка», кажется, называются.

– Но…

– Потом объясню, – оборвал Некрасов и бодро зашагал к лестнице.

Не спали в свой законный выходной не только Некрасов с Витвицким. Кесаев с раннего утра работал с документами, полагая, что его никто не отвлечет. Потому на стук в дверь он удивленно приподнял бровь:

– Войдите!

– Доброе утро, Тимур Русланович, – на лице вошедшего Липягина возникла чуть заискивающая улыбка. – Вы уже на посту.

– Мы всегда на посту, товарищ майор, – сухо ответил следователь, который подобного тона не выносил. – Вы что-то хотели?

– В вашем заключении по делу «дураков»… Ну, по этим троим… Там нет рекомендации передать дело в суд.

– Разумеется. Я такой рекомендации не писал.

– Но все же понятно…

Кесаев посмотрел на майора: дурак или ваньку валяет?

– Вы, Эдуард Константинович, фильм «Вечный зов» смотрели?

– А как же! – снова улыбнулся мужчина. – Два раза.

– Значит, должны помнить слова, сказанные председателем колхоза Панкратом Назаровым, когда его заставляли раньше времени сев начинать. Да?

Майор заметно погрустнел. По всему было видно, что кино он действительно смотрел и цитату помнит.

– Так что он говорил? – уточнил Кесаев.

– Что торопливость нужна в двух случаях – при ловле блох и при поносе… Но товарищ полковник!

– Без но, товарищ майор. Можете идти.

Пробормотав «Так точно», Липягин вышел. А Тимур Русланович задумался. С чего это майор так оживился? Распоряжение Ковалева? Или в отсутствие начальства решил инициативу проявить?

Кесаев взял ручку, собираясь вернуться к прерванному занятию, но спокойно поработать с документами в это утро ему было не суждено. Затрещал телефон. Мужчина поднял черную эбонитовую трубку со старенького аппарата.

– Кесаев. Слушаю.

Из трубки донесся раскатистый начальственный бас. Кесаев слушал, постукивая ручкой по столу.

– Да, – согласился он, когда в трубке стало тихо. – Результаты пока не обнадеживают, мы работаем… Да, конечно, отсутствие результата – тоже результат… С ростовскими товарищами? Вроде все в порядке. Сотрудничаем…

Трубка снова недовольно загудела.

– Вот как? – помрачнел Кесаев. – Понял. Так точно, вечером буду в Москве. До свидания.

Из динамика послышались короткие надрывные гудки. Следователь медленно опустил трубку на аппарат и мрачно посмотрел на телефон. Он ожидал чего-то подобного, но не думал, что Ковалев зайдет сразу с козырей.

В камере для допросов не предусматривалось окон. Стены покрывала бетонная «шуба». Посередине стоял стол, перед ним стул, привинченный к полу. На стуле ерзал Шеин, искоса поглядывая на сидящего против него Некрасова.

Кто такой этот незнакомый немолодой дядька? Есть в нем что-то барское – ленивое, вальяжное. Не то что второй – тощий, нервный. Второго-то он уже раньше видел…

Шеин бросил взгляд на стоящего у стены Витвицкого и снова искоса поглядел на седого барина. Некрасов явно был здесь главным и казался совершенно неопасным, напротив – внимательным, на лице его застыло выражение едва ли не отеческой заботы. И Шеин расслабился. Быть может, этого и не произошло бы, заметь он раскрытый блокнот на коленях мужчины, но Евгений Николаевич работал не первый день. Блокнот под столом он всегда держал таким образом, чтобы собеседник ничего не увидел и не заподозрил.

– Здравствуйте, товарищ Шеин, – очень мягко начал он. – Меня зовут Евгений Николаевич, я к вам из Москвы прилетел.

– Ко мне? – подозрительно нахмурился парень. Не мог этот московский солидный дядька приехать лично к нему.

– К вам, – кивнул Некрасов совершенно серьезно. – Вы же хотели говорить с Андроповым? Юрий Владимирович не смог. Прислал к вам меня.

Шеин часто заморгал и обвел взглядом комнату, будто искал подвох.

– А это… – он покрутил в воздухе указательным пальцем. – На магнитофон записывать, что ли, не будете?

– Зачем? – искренне удивился мужчина. – У нас же не допрос.

Шеин снова заморгал. Ему ужасно хотелось верить в то, что Андропов прислал к нему этого доброго барина, но верилось в это как в волшебника на голубом вертолете.

– Что, правда, из Москвы? – спросил Шеин и услышал в собственном голосе столько недоверия, что ему сделалось стыдно.

Задержанный смущенно отвел взгляд.

– Из столицы, – подтвердил Некрасов, будто и не заметив ничего. – Самолетом. Вы, товарищ Шеин, летали когда-нибудь самолетом?

Дядька был хорошим. Голос его звучал мягко, по-доброму, у плохого человека голос так не звучит. Да и внимательный какой, спрашивает, интересуется лично им, а не как остальные. Шеин помотал головой.

– А куда бы хотели полететь? – снова задал личный вопрос Некрасов.

– Куда? В Москву? – растерялся от такого внимания Шеин и тут же твердо добавил: – В Москву. К товарищу Андропову.

– Хорошо, – улыбнулся его собеседник. – А представляете, как это – лететь?

Шеин представлял. Еще в интернате он видел кино про несчастную любовь одного летчика. Преданный, тот летчик потерял любимую женщину, а спустя много лет столкнулся с ней, летящей на борту его самолета. С ней и с выросшим без него, не знающим отца уже взрослым сыном. Он тогда пригласил сына в кабину пилота, а потом мальчик рассказывал матери, каково это – лететь в кабине.

– «В иллюминатор смотреть не то, ничего не видно, – бодро процитировал Шеин. – Если хочешь что-то увидеть, смотреть надо в лоб, а не сбоку… А закат багровый, как малина» [3] «Неподсуден» (реж. В. Усков, В. Краснопольский, 1969). , – припомнил он еще, улыбнулся и добавил: – Я знаю, я в фильме видел.

Некрасов улыбнулся в ответ, видно, тоже смотрел то кино. Как же оно называлось?

– А как на посадку самолет заходит, видели? – мягко спросил он.

Парень снова помотал головой.

– А вы представьте, – предложил Некрасов.

– Ну… заходит на посадку… ну… – вопрос вышел неудобный, колючий, Шеин заерзал на краешке стула. – Я не знаю. Я не летал. Я вот на троллейбусе знаю, как ехать.

Шеин посмотрел на московского дядьку, приехавшего к нему от самого Андропова. Обижать внимательного собеседника не хотелось, но тот, кажется, совсем не расстроился такому его ответу. Поняв это, Шеин приободрился и даже улыбнулся Некрасову. Как тот делает пометку в блокноте под столом, Шеин не заметил.