Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Возможно, притормаживать отца в каком-то смысле могла бы моя мама, будь у нее иная система ценностей; но она была у нее такой же.

С этой точки зрения они были созданы друг для друга. Оба испытывали нездоровую тягу к деньгам. Оба забывали о том, что деньги являются лишь средством для достижения целей, а не самоцелью. Оба были убеждены, что богатство — это когда ты можешь купить все, а не когда у тебя есть то, чего за деньги не купишь.

В течение многих лет я разделяла их восприятие жизни. Ведь, в конце концов, я являлась дочерью своих родителей. Ты не знал этого, поскольку я тщательно все от тебя скрывала, но на самом деле меня постоянно преследовала мысль, что, идя выбранной нами обоими дорогой, мы в конце концов окажемся в ситуации, когда нам не станет хватать денег.

Периодически это опасение принимало характер навязчивого состояния.

А потом я осознала кое-что еще — то, что самый главный мой страх связан с боязнью предстать однажды в твоих глазах такой, какой я была на самом деле.

Понимание того, что ты в моей жизни важнее всего, заставило меня начать работать над собой.

Я делала все, чтобы избавиться от последствий воспитания, основанного на любви к деньгам, а не к другому человеку. И наконец, благодаря тебе, показавшему, что на самом деле важнее всего в жизни, мне удалось переделать себя.

Жаль, что моим родителям никогда не встречался такой человек. Может, они тогда избежали бы трагедии, разыгравшейся примерно за год до того, как ты предложил мне руку и сердце…

Дорожно-транспортное происшествие? Несчастный случай? Нет, их гибель не имела ничего общего ни с ДТП, ни с несчастным случаем. Они были убиты.

Я расскажу тебе об этом в следующей записи. Сейчас ты должен узнать лишь, что все началось именно со смерти моих родителей. Это вызвало целый круговорот событий, в который я попала сама и втянула тебя.

Я так же виновна, как и они.

Хотела как лучше, а вместо того навлекла на нас печаль и страдания.

Я хочу, чтобы ты понял, почему так случилось. Хочу, чтобы знал, в какой семье я выросла. В каком отвратительном обществе вращались мои родители и с какими людьми из-за них приходилось сталкиваться мне самой.

Я воспитывалась совсем в иных, по сравнению с твоими, условиях. Совершала при этом ошибки, которые скрывала от тебя, зная, что не должна этого делать. Встряхнулась лишь тогда, когда погибли мои родители.

Задумайся над всем этим.

А потом, когда будешь готов, поезжай во Вроцлав. В том месте, где ты впервые напился так, что мне пришлось тебя провожать, найдешь флэшку с очередной записью. Она защищена паролем — тем самым, что отворил тебе эту «дверь».

Прости, что заставляю ждать. Но я должна быть уверена, что эта запись попала в руки именно тебе. Только личная проверка, только твое присутствие в указанном месте могут убедить меня, что все нормально.

И кто знает… Возможно, там же ты найдешь и меня.

Запись закончилась, и я ощутил, что уже в которой раз задерживаю дыхание. Ничто из того, что я услышал, не имело смысла. Ева действительно всегда жила обеспеченно, но я никогда не сказал бы, что условия ее жизни были шикарными.

Впрочем, вполне возможно, что ее отец опасался пристального внимания со стороны закона…

Я помассировал виски, стараясь унять боль, вызванную услышанным. Слушая запись, я почти физически ощущал присутствие Евы где-то неподалеку. Знал, что она ждет меня и что с ней все нормально.

Но я не знал, когда моя невеста сделала запись и что с ней было потом.

Наконец, я не знал точно, действительно ли найденное полицией тело принадлежит кому-то другому.

Теперь, после упоминания о негласных связях ее отца с преступным миром, я действительно мог ожидать всякое. И мой измученный разум невольно использовал эту информацию, выстраивая наиболее мрачный сценарий.

Я решил, что немедленно пускаюсь в дорогу, словно таким образом мог оставить позади все сомнения и опасения. Запаковав ноутбук, подошел к окну и глянул на часы. Отец уже должен был приехать, привезти мне немного одежды, дорожную сумку и наличные деньги. Может пройти немало времени, прежде чем я вернусь в Ополе. А потому нужно быть готовым ко всему.

Отец, однако, пока не объявлялся, и это вызывало у меня беспокойство. Обычно он очень редко опаздывал, даже на ничего не значащие встречи.

Как только я подумал, что кто-то мог дознаться о моем переходе на следующий уровень поисков, в горле у меня сразу пересохло.

Нет, такое невозможно. Никто не мог узнать о моих открытиях в виртуальном пространстве. Ева позаботилась о том, чтобы наша связь была недоступной для случайных людей. Она спрятала нас в «Глубокой сети».

Опершись о подоконник, я устремил взгляд на виднеющиеся вдали поля, думая о своей невесте и о том, могу ли я и дальше считать ее таковой.

Эта мысль была словно катализатор в опасной химической реакции. В моей голове словно рванул термоядерный заряд. Вопросы мельтешили один за другим, вытесняя из разума рационализм.

Что происходило после того насилия? Почему Ева исчезла на столь долгое время? Кто такой Фил Брэдди? Из-за чего был убит Блицер? Кто его убил? Что скрывала от меня Ева, когда мы были вместе?

Хаос в голове отразился и на моем физическом состоянии. Поймав себя на том, что мои руки начали трястись, я, прикрыв на несколько секунд глаза, глубоко вздохнул и потер виски. А когда снова открыл глаза, увидел остановившееся на парковке мотеля такси.

Отец заплатил водителю и коротко переговорил с ним, вероятно, попросив подождать его. Затем вышел из машины, а я повернулся и взял сумку. Я был готов отправиться в путь. Перед тем как открыть дверь, глянул еще раз в окно и заметил подъехавший «Опель Вектра» черного цвета, который стал парковаться неподалеку от такси.

В отличие от многих других, я не различал регистрационные номера не обозначенных обычным образом полицейских автомобилей, но знал, что сотрудники полиции часто передвигаются на автомобилях этой модели.

В течение нескольких секунд я присматривался к двум мужчинам внутри «Опеля». Они не выходили из машины, но совершенно явно следили за моим отцом.

Стало понятно: у меня возникли проблемы.

Я ела молча. Главным образом потому, что Роберт с Войтеком с головой ушли в подготовку домашнего задания. Никогда не отличаясь способностями к математике, я не вмешивалась в их занятия.

Школа явно перегружала учеников домашкой. Достаточно было взглянуть на моих мужа и сына: они тратили на нее даже свое обеденное время. Хотя, согласно научным исследованиям, даже семьдесят минут, ежедневно уходящие на домашние задания, оказывают на психику детей деструктивное воздействие. Специалисты утверждают, что чрезмерная учебная активность дома приводит к хроническому депрессивному состоянию.