Микаэла Блэй - Мрачные тайны

Войдя в магазин, Ханна вдохнула запах свежеиспеченного хлеба.

Они собирались купить только самое необходимое. Ханна понадеялась на покладистость дочери, однако ее надежды рассеялись, когда Алиса, едва войдя в магазин, сразу же остановилась у автоматов, торгующих жвачкой.

— Мама, можно мне жвачку?

Ханна взяла тележку. Будь у нее несколько монеток, она предпочла бы откупиться.

— Алиса, дорогая, не начинай ныть, прошу тебя. Давай попробуем сделать наши дела быстро и безболезненно.

— Ну мамочка, ну пожалуйста, только одну!

— Не сегодня. Ты помнишь, какое молоко мы обычно берем? — она прибегла к одному из своих излюбленных приемов. — Два пакета молока и один пакет кефира. Принеси, пожалуйста, и сосчитай, сколько литров получается.

— Ну пожа-а-алуйста!

— Нет, я сказала!

Едва волоча ноги, Алиса со стоном поплелась к молочному отделу. Ханна тяжело вздохнула. Двухминутная передышка, но в голове совсем пусто. Что приготовить на ужин? Она оглядела овощной отдел, пытаясь вспомнить какое-нибудь полезное блюдо. Ничего такого, чего бы ей хотелось, тут не нашлось. Что-нибудь на скорую руку? Рыбные палочки? Впрочем, их они ели вчера. Придется взять что-нибудь из готового.

Она двинулась дальше, вдоль прилавков с заморозкой, даже подумывала о том, не открыть ли один из них, чтобы выпустить холодного воздуха, — и все же в магазине было куда прохладнее, чем на улице. В хлебном отделе она взяла две больших круглых лепешки и положила в тележку. «Только сегодня», — подумала она. Затем пакет пшеничных сухарей и пакет сухарей с кардамоном. И пачку печенья «Балерина». А лучше две. Чтобы ей что-то досталось, когда дети уничтожат первую.

— Четыре! — заявила Алиса, вернувшаяся с молоком и кефиром.

— Что?

— Шутка. Получается три литра. Что у нас на ужин?

— Бутерброды.

— Но ведь это сухомятка?

— Почему же. Вполне нормальная еда. Многие дети были бы счастливы, если им дали бы на ужин бутерброды.

— Не хочу.

— Хорошо, тогда лапша.

— Гадость!

— Замолчи, я так устала от твоих капризов, слышишь!

Алиса посмотрела на нее с ужасом, и Ханне стало стыдно.

— Прости, Алиса. Пошли на кассу.

Алиса опустила глаза в пол, когда кто-то тронул Ханну за плечо. Она резко обернулась.

— Ой, прости, не хотел тебя напугать.

Это был папа кого-то из учеников, но вот кого именно — Ханна не могла сходу сообразить. Чаще всего ей приходилось иметь дело с мамами. Распределение ролей между родителями оставалось весьма старомодным, хотя все охотно хвастались, как шведы преуспели в деле равноправия.

— Привет! Да нет, ничего страшного, — у нее возникло чувство, будто ее застали в тот момент, когда она пыталась стянуть из вазочки конфеты. — Как дела?

— Хорошо, но все эти события, конечно, выбивают из колеи.

Ханна кивнула в знак согласия. Именно этого она и хотела избежать. Сейчас она чувствовала себя потной толстухой и лишь надеялась в глубине души, что он не заметит ее состояния. И не заглянет в ее тележку.

— Но ты не боишься выходить из дома?

— Что ты имеешь в виду? — Ханна замерла на месте.

— Ну, убийство и предупреждения по телевизору. Будь я женщиной, носа бы на улицу не высунул.

Ханна стояла, словно оцепенев, не в силах выжать из себя ни слова.

— Давненько мы с тобой не встречались. А твоего сына вижу иногда, когда парни собираются у нас в гараже. Увидимся сегодня в церкви? Мне кажется, детям это будет на пользу. Не знаю, как Карл, а Макс так просто потрясен всеми этими событиями.

Папа Макса. Так Карл общается с Максом? Ведь Макс куда старше Карла, и она никогда не слышала, чтобы сын упоминал это имя. Макс был известный хулиган, которого перевели в другую школу, чтобы покончить с мальчишескими шалостями — как говорили многие, пытаясь смягчить выражения. Теперь он оказался в одном классе с Беа, и, по словам Александры, драки продолжались — он будоражил весь класс, обижая детей. В памяти промелькнули кадры видео, которое им показывали в учительской.

— Карл тоже, — проговорила Ханна, к которой вернулся дар речи. — И Алиса. Мы все. А что будет в церкви?

— Они открыты допоздна — в связи с происшедшим. Будет выступать кто-то от полиции — интересно знать, как они все это объясняют.

— Да-да, вот именно.

— Ты слышала, что они берут пробы у всех мужчин в деревне?

Ханна сперва даже не поняла.

— Какие пробы?

— На ДНК. Видимо, они нашли ДНК преступника. Даже не знаю. Ведь можно отказаться. Кто знает, как они потом поступят с результатами? Мне это представляется оскорблением, и трудно понять, чем полиция мотивирует такие действия. Я, по крайней мере, не имею ко всему этому никакого отношения.

Внезапно Ханна почувствовала, что от запаха готовой еды к горлу подступает тошнота.

— А что за ДНК они обнаружили?

Подавшись вперед, он шепнул ей на ухо.

— Подозреваю, что сперму.

Ханна судорожно вцепилась в ручку тележки.

— Понятно. Знаешь, извини, но мне что-то не по себе. Все это так тяжело — так близко.

— Нужно обязательно собраться вместе. Всем плохо.

Знал бы он!

— Увидимся вечером! — сказала она и поспешно покатила свою тележку прочь.

— Мама, можно мне вот это? — Алиса положила в тележку журнал «Моя лошадь».

— Угу…

Ханна старалась не думать о том, что ей только что рассказали, — стоя в очереди у кассы, она принялась разглядывать глянцевые журналы. «Лучший рецепт приготовления раков». «Как узнать, изменяет ли тебе муж.»

— Папа сегодня приедет домой? — спросила Алиса, прервав ход ее мыслей, и Ханне безумно захотелось спросить ее про записку со словом «Прости», про телефон — про все.

Она взглянула на дочь, которая порой бывала такой мудрой и внимательной.

— Увы, нет, — проговорила она, погладив ее по щеке.

— Я скучаю по нему.

— Я тоже, моя дорогая.

«Теперь он долго не сможет приехать», — подумала Ханна, опуская в тележку журнал «Всегда в форме».

«Взволнованные жители деревни устремились в церковь Стентуны, в связи с убийством открытую допоздна. Здесь собралось немало людей, которым нужно выговориться, выпить кофе и почувствовать поддержку друг друга», — рассказывала пастор Ингер Скуг, показывая церковь Эллен и Андреасу.

После происшествия с Каролой Эллен поехала в Стентуну. Джимми согласился на то, что она возьмет с собой оператора и отправится туда, чтобы запечатлеть страх, охвативший деревню. К счастью, у Андреаса нашлось время. С ним Эллен чувствовала себя уверенно. Его она воспринимала как близкого друга — к тому же они частенько работали вместе.

«Наверняка многие пришли в церковь, чтобы посплетничать о случившемся», — подумала Эллен, одновременно желая в глубине души не быть такой циничной. Все-таки Лив Линд никто в Стентуне лично не знал. Во всяком случае, насколько им известно. Поэтому приятно было видеть людей, собравшихся по этому поводу.