Синтия Суонсон - Стеклянный лес

– Это не твое дело. Мой выбор не имеет к тебе никакого отношения.

– Но это не так, – возразила Силья. – Он имеет ко мне прямое отношение. Ты же сам сказал, что я твоя жена навеки. И какого же будущего ты для нас желаешь, Генри? Если у нас есть какие-то желания, мы должны их осуществлять. Но из-за того, что ты целыми днями хандришь, у нас ничего не получится.

Произнося эти слова, Силья уже поняла, что сказала лишнее. Лицо мужа побагровело, а на лбу вздулись вены.

– С чего ты взяла, что можешь указывать мне, что делать? – заорал он. – Тебя там не было. Повторяю – поскольку вижу, что тебе нужно говорить это снова и снова, – тебя там не было. Ты и понятия не имеешь, каково это. И ты не имеешь никакого права руководить моей жизнью.

Генри склонился над женой и схватил за плечо, а когда она попыталась встать, толкнул так, что Силья ударилась головой о спинку дивана.

«Нет, он меня не ударил, – повторяла себе Силья. – Только толкнул. Легонько».

– Генри, – взмолилась она и смахнула набежавшие слезы, – я люблю тебя и всегда любила. Я хочу сделать так, как будет лучше для тебя. Для нашей семьи.

Казалось, ее слова успокоили Генри. Он отпустил жену и, упав на диван, хрипло произнес:

– Прости. Я знаю, что тебе тоже нелегко. Ты просто должна мне довериться. Ты должна мне позволить разобраться во всем самостоятельно.

Генри закусил губу, и Силья ощутила бушующие в его душе эмоции.

– Ты разберись со своей жизнью, а я разберусь со своей. – Он похлопал жену по руке. – Поверь мне, у нас все получится.

После той ночи существовавшее между супругами напряжение ослабло. Когда Генри разговаривал с женой, его голос звучал мягче, он благодарил ее за приготовленный завтрак и за выстиранные вещи, а однажды принес домой замороженный пирог из местной кондитерской, и они съели его на десерт, к вящему удовольствию Руби.

Силья ни о чем не спрашивала мужа и больше не заговаривала о психиатрической клинике.

Ему нужно время? Он хочет побыть один, чтобы все обдумать? Прекрасно. Она даст ему все время, которое нужно. Она сделает все, что потребуется, чтобы в их мире воцарилось спокойствие.

Силья оставила Генри в покое и все свое внимание переключила на поиски высокооплачиваемой работы. В первую очередь она связалась со своей любимой преподавательницей из колледжа, доктором Элизабет Фрэнк, которая всегда заверяла Силью, что компании будут соревноваться между собой за то, чтобы нанять на работу такого замечательного специалиста.

– Ты самая умная девушка из всех, кого я когда-либо знала. И самая добросовестная. Это оценит любой работодатель, – заметила однажды доктор Фрэнк, не говоря прямо, но подразумевая, что эти самые работодатели предпочитают нанимать на работу девушек не слишком симпатичных, но умных, которые полностью посвятят себя работе.

Возможно, в молодости доктор Фрэнк оказалась в схожей ситуации. Как и мать Сильи, Элизабет Фрэнк принадлежала к поколению женщин, изменивших свой образ жизни и мыслей, женщин, которые выдвигали прогрессивные идеи и смелые планы и отстаивали право представительниц слабого пола на образование и участие в выборах!

И что же за женщины выдвигали столь смелые идеи? Внешне непримечательные. Именно простушки могли свернуть горы.

С помощью доктора Фрэнк Силья нашла работу в «Литлтон фудс» – компании, поставляющей продукты в рестораны и отели. Ее наняли в качестве полевого представителя в отдел замороженных продуктов. К удивлению Сильи, работа ей очень понравилась. Очень скоро все: начальник, коллеги и представители других компаний, с которыми ей приходилось контактировать, – прониклись к ней уважением и оценили ее по достоинству. Она могла с легкостью зайти на кухню любого из ресторанов, сесть за стол управляющего и, достав папку со списком продуктов, начать обсуждать с ним заказы. Сосредоточенная исключительно на работе, она ни в чем не уступала мужчинам. В эту пору Силья научилась курить, ведь в ресторанном бизнесе курили все, к тому же сигареты зачастую помогали влиться в коллектив. По окончании переговоров Силья и управляющий пожимали друг другу руки, и уже на следующий день грузовики с продуктами подъезжали к разгрузочной зоне ресторана, а вечером посетители восхищались деликатесами в своих тарелках. [8] Полевой представитель – лицо, осуществляющее контроль за деятельностью дилеров и дистрибьюторов.

– Вы держите наш бизнес на плаву, – сказал как-то Силье управляющий рестораном в центральной части города. – Вы очень умная женщина.

Ночью, когда Пи Джей и Руби крепко спали в своих комнатах, я взяла Пола за руку и кивком указала на хозяйскую спальню. Вздохнув, он последовал за мной и тихонько прикрыл дверь.

Я чувствовала себя так, словно ждала этого целую вечность. Наблюдая за выражением лица мужа, я стала раздеваться. Сначала медленно, пуговица за пуговицей, расстегнула блузку, потом, развернувшись и посмотрев на мужа через плечо, молнию на юбке… Когда юбка упала к моим ногам, я перешагнула через лежавшую на полу одежду и подошла к Полу. Мы прижались друг к другу, слившись в долгом и глубоком поцелуе.

– Что ты со мной делаешь… – пробормотал Пол, увлекая меня в сторону аккуратно застеленной кровати.

Мне отчаянно хотелось заняться любовью с мужем, но только не в постели Сильи.

Пол словно прочитал мои мысли и, схватив покрывало, расстелил его на полу.

– Иди сюда, – позвал он, укладываясь на покрывало. – Я согрею тебя, Энджел.

Я села на Пола верхом, и его руки скользнули по моим ягодицам, легонько сжав их. Я любила исходивший от него жар, любила свежий запах его кожи, словно бы омытой дождем. Я любила то, как волосы на его груди щекотали мою грудь. Я обожала мужа всего целиком, но от нашей любви ждала не только наслаждения.

Я хотела еще одного ребенка.

Вскоре после рождения Пи Джея я заказала противозачаточную диафрагму, так как боялась немедленно забеременеть снова, но теперь сыну исполнилось шесть месяцев и он совсем не доставлял мне хлопот. Так что я не видела причин откладывать зачатие второго малыша. Я всегда мечтала о большой дружной семье, в какой выросла сама.

Пол хотел, чтобы мы подождали, но я решила, что, когда расскажу ему о беременности, он свыкнется с этой мыслью и со временем ужасно обрадуется. Стоило только посмотреть, как близки они были с Генри. Неужели он не хотел того же для своих детей?

– Как насчет диафрагмы, Энджел? – спросил Пол.

Немного поколебавшись, я ответила:

– Спасибо, что напомнил.

Войдя в ванную, я прикрыла за собой дверь и, сунув руку в ящик, куда накануне вечером положила пластиковый контейнер, с удивлением обнаружила там еще один такой же, только другого цвета, видимо, принадлежавший Силье.