Евгений Матерёв - Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers [litres самиздат]

«Забавно, – улыбнулась своим мыслям Бет. – Я как раз раздумывала, буду ли купаться в цоноте? Стану ли невестой Пернатого змея».

Бет встряхнулась, то ли представив себе холодную воду, то ли кости жертв на дне.

Посмотришь – так обычный карстовый водоём. Но стоит нырнуть, и замечаешь призрачный силуэт невесты, которая обессилела в своей борьбе за жизнь и теперь медленно идёт ко дну вдогонку за медным колокольчиком без язычка.

Да, с воображением у Бет полный порядок; иначе перед ней не стояло бы такой дилеммы: купаться или не купаться…

Элизабет приняла душ, оделась в обновки. После этого Шулла – так звали её провожатую – стала наносить ей на лицо и руки, похожие на свои, быстрые татуировки и раскраску. Бет же забросала индианку вопросами, но та ни о чём не распространялась. Только объясняла сакральный смысл некоторых элементов одежды и украшений.

Когда они вышли на улицу и сели в электромобиль, Шулла попросила Элизабет надеть на глаза повязку.

– Вот точно – собираетесь меня, как котёнка, утопить в цоноте.

И мир для неё погрузился во тьму…

– Всё? Можно снимать? – спросила Бет, когда электромобиль плавно остановился.

– Нет-нет! Потерпите немного.

Шулла помогла Элизабет выйти из машины и за руку повела девушку вперёд.

Бет прислушивалась к окружающим шумам, надеясь, что они хоть как-то намекнут ей о местонахождении: только сельва шумела листвой да стрекотали насекомые.

– Я могу оставить эти сандалии себе?

– Конечно. Это всё ваше. Осторожно, здесь ступени…

– И уйпитль? И украшения?

– Да, – подтвердила Шулла. – Всё! Мы пришли. Сейчас я сниму повязку…

I’m mad as hell! Say it what? Uh!

I’m mad as hell! I ain’t gonna take it no more.

Как только зазвучали первые аккорды музыки, скованная атмосфера конкурсного отбора, какая была на первых кадрах, стала уходить. Для актёров произносимые слова стали наполняться тайным смыслом – они начали говорить с большей экспрессией, с нажимом, с хрипотцой; разные голоса стали сливаться в один. Белый фон за их спинами начал наполняться красками, которые вскоре стали оформляться в листву сельвы и её многочисленных обитателей. Резкие переходы между кадрами заменила компьютерная графика – с её помощью люди стали плавно, словно ртуть, сменять друг друга.

От избытка эмоций картинка затряслась, маскируя постепенное появление на лицах людей раскраски и украшений майя. В кульминационный момент, завершая образы, у актёров стали появляться шлемы с перьями.

Элизабет даже в смелых предположениях не могла бы угадать, что она увидит в следующее мгновение, когда повязка спадёт с её глаз!

Это фантасмагорическое действо буквально ошеломило её! Разница такая, как если бы она оказалась не перед ожидаемым обрывом цонота, а на краю Ниагарского водопада!

Словно видеозапись была поставлена на паузу, а сейчас нажали на «play»; собственно, так и было задумано.

Интригующая тишина взорвалась от звуков барабанов и флейт; с полуслова продолжилась и песнь. Словно заводился некий механизм – в ритм вклинивались резкие звуки трещоток. Множество людей в мгновение ока пустились в неудержимый пляс, выкрикивая что-то на своём наречии; будто и не останавливались.

Элизабет была поражена количеством народу вокруг. Мало того – люди были все аутентично одеты, как в стародавние времена. Поразительно!

И всё это торжество происходило на территории древнего города! На фоне седых, будто нарисованных гуашью развалин. И в противовес этой мрачной, черно-серой гамме, люди вокруг празднично расцветили своими одеждами главную площадь.

Пирамида Кукулькана, изящная, словно хромированная, смотрелась как база инопланетных пришельцев – не от мира сего.

Придя в себя от первого шока, Бет стала оглядываться вокруг. Она, Шулла и ещё две жрицы, одна одетая в красный уйпитль, другая – в чёрный, стояли посреди каменной платформы. Шулла знаками показала Элизабет: «Стой здесь и не двигайся. Жди».

Ну что ж! Есть время внимательно присмотреться к деталям одежды!

Мужчины майя в набедренных повязках с разноцветными орнаментами на выпусках. Скромные ожерелья, браслеты с талисманами и многочисленные татуировки дополняли их облик. Те, кто побогаче, дополнительно украсили себя юбками, а головы обмотали тканевыми полосами. Бывало, промелькнёт в толпе красивый плащ пати или накидка.

Накидки носили и женщины. В основной же массе на девушках были туники или специальные покрывала, расцвеченные разнообразными орнаментами либо украшенные вышивкой по краям или опушкой.

Тела их тоже чернели от татуировок. Много было и украшений – кто во что горазд.

На площади было несколько центров притяжения для народа, и Бет стала наблюдать за привлёкшей её внимание сценкой, которую разыгрывали два актёра в золотых шлемах. Помимо привычных элементов, их одеяние дополнялось перчатками и защитными набедренниками.

Сначала эти двое мужчин играли в мяч, который высоко взлетал над толпой. Умело перекидывая снаряд друг другу, они вдруг оторвались от игры заметив в небе сокола. Его аллегорическая фигура на шесте сделала круг над зеваками. Актёры за это время успели обзавестись выдувными трубками и поразили из них птицу. Сокол спикировал в самую гущу людей.

Хун-Ахпу и Шбаланке, если правильно поняла сюжет Элизабет, бросились туда, куда упала оглушённая птица, и вывели из толпы человека в соколиной маске. Братья разыграли пантомиму – обратились к соколу с вопросом. Человек-сокол сбросил с себя маску и передал её танцовщице, двигающейся рядом с ним. Взамен он от неё получил маску змеи – таким нехитрым способом они показали, что сокол выпустил из своего чрева змею, недавно проглоченную им.

Братья снова обратились с вопросом, уже к змее: «Какое послание ты нам принесла?» Актёр и на этот раз ничего не смог ответить, опять указав на свой живот; стал танцевать другой танец, во время которого маска сменилась опять. Теперь перед игроками появилась жаба. Танец жабы оказался самым экспрессивным – время от времени круг танцоров становился на четвереньки, как это делают жабы, и имитировал прыжок пресмыкающихся: раздвигая ноги в стороны, едва коснувшись руками земли, они подпрыгивали в воздух и хлопали в ладоши.

Видимо, человек-жаба нагло заартачился, за что и получил от братьев пинка под зад, да ещё такой силы, что маска слетела с лица актёра сама. Под всеобщий хохот танцовщицы одели на него новую маску – вши. Люди вокруг стали делать вид, что чешут себя и окружающих, не забывая при этом танцевать. От неё братья наконец и получили послание из Шибальбы от правителей преисподней: они вызывают их на игру в мяч.

В другом центре притяжения происходили ритуальные самоистязания, куда Бет старалась не смотреть. Но стелу, измазанную человеческой кровью, невозможно было обойти взглядом: она притягивала и отторгала одновременно. И хотя дым копала закрывал от обзора большую часть ритуала, увиденного было вполне достаточно, чтобы представить всё это на себе и содрогнуться от одной лишь мысли.