Джон Бекан - 39 ступенек

— Где это? — спросил я.

— Это полуостров в Кенте, недалеко от Бредгейта. Там над обрывом имеется несколько вилл, и от каждой идут вниз, к пляжу, ступеньки.

Я схватил книгу и нашел в ней Бредгейт. 15 июня прилив достигал здесь максимальной высоты в десять часов двадцать семь минут пополудни.

— Кажется, мы попали, наконец, в точку, — сказал я, волнуясь. — Вы не знаете, когда прилив максимален в Раффе?

— Не могу сказать точно, сэр, — ответил мне инспектор. — Но я снимал там однажды летом дом, и иногда выходил ночью в море на рыбную ловлю. Думаю, что минут на десять раньше, чем в Бредгейте.

Я захлопнул книгу и обвел всех взглядом.

— Если там окажется лестница с тридцатью девятью ступеньками, то загадка решена, — сказал я. — Вы не разрешите мне взять вашу машину, сэр Уолтер? И я хотел бы обсудить с вами кое-какие детали, мистер Мак-Гилливри.

Интересно, что официальное назначение на пост руководителя операции я получил от генерала Руайе.

— Я думаю, — сказал он, — мистер Ханней справится с поставленной перед ним задачей.

В половине четвертого мы были уже в Кенте. Черные, освещенные полной луной, рощи то и дело мелькали мимо нас. Рядом со мной на сиденье машины находился Скейф, один из лучших сотрудников Мак-Гилливри.

Утро 15 июня было прелестно. Лазурное море чуть слышно плескалось внизу, утреннее, еще не яркое солнце только-только поднялось над горизонтом. Я сидел на террасе отеля «Гриффин» в Бредгейте и смотрел на плавучий маяк, который издали казался обыкновенным буем. Чуть дальше, справа от него стоял на якоре эсминец. Мой помощник Скейф уже отправил телеграмму, в которой я просил, чтобы командир эсминца оказал нам содействие в захвате лодки или судна, если на них будет обнаружен шпион.

После завтрака Скейф отправился к агенту, который представлял здесь интересы владельцев вилл и земельных участков. Скейф должен был взять у него ключи от ворот. Затем он собирался промерить лестницы, ведущие на пляж.

Пока Скейф занимался своим делом, я прятался в тени большого утеса: хотя на пляже в эти часы еще никого не было, но, как говорится, осторожность никогда не мешает. Я волновался, как игрок, который с замиранием сердца следит, где остановится шарик рулетки. В самом деле, все рушилось, если бы мы не нашли то, что искали.

Часа через полтора Скейф закончил свою работу. Достав из кармана небольшой блокнот, он начал читать: «Тридцать четыре, тридцать пять, сорок две, двадцать одна, тридцать девять…»

Тут я не выдержал, вскочил и закричал ура. Мы тотчас вернулись в город и послали Мак-Гилливри телеграмму, в которой просили прислать группу захвата. Все ее участники уже были распределены по близлежащим отелям. Затем Скейф отправился осматривать дом, от которого к пляжу шла дорожка с тридцатью девятью ступеньками.

Дом назывался «Трафальгар-лодж», и в нем проживал некий Апплтон, бывший биржевой маклер, ушедший на пенсию. По словам агента мистер Апплтон проживал на вилле уже больше месяца и если отлучался, то ненадолго. Мистер Апплтон регулярно вносил деньги за аренду виллы и даже раза два пожертвовал пять фунтов в помощь нуждающимся. Скейф попытался проникнуть в дом с черного хода, прикинувшись коммивояжером, торгующим швейными машинами. В дом его не впустили, но из разговора с кухаркой выяснилось, что кроме нее есть еще горничная, уборщица и посудомойка. Рядом с домом находилась вилла, сдававшаяся в наем. Двор этой виллы зарос кустарником так, что спрятавшись в нем, можно было наблюдать за обитателями «Трафальгарлодж». В общем-то, эти предварительные результаты несколько озадачили меня.

Я взял у Скейфа подзорную трубу и решил провести рекогносцировку лично. На краю поля для игры в гольф нашлось укромное местечко, с которого хорошо был виден весь обрыв с его смотровыми огороженными площадками, декоративными кустарниками и садами. Закрепив трубу, я направил ее на Трафальгар-лодж и теперь видел дом так же отчетливо, как будто находился с ним рядом. Одноэтажный дом из красного кирпича с верандой окнами на море. Справа от дома теннисная площадка, перед верандой небольшой садик с маргаритками и геранью. В садике стоял высоченный флагшток, на верху которого чуть колыхалось от легкого бриза огромное полотнище Юнион-Джека.

Долгое время я не видел ни одной живой души. Но вот из дома вышел старик в белых брюках, голубой спортивной куртке и соломенной шляп на голове. В одной руке он держал бинокль, в другой — газету. Он сел в раскладное кресло и развернул газету. Время от времени от прерывал чтение газеты, чтобы посмотреть в бинокль на море. Особенно долго он рассматривал стоящий на рейде эсминец. Затем встал и скрылся в доме. Я посмотрел на часы — да, пора было обедать — и пошел в свой отель.

Идя дорогой, я все время размышлял над тем: что общего у этого старика — таких пенсионеров, живущих в свое удовольствие, не меньше ста тысяч — и лысого любителя древних монет и археологии? Наблюдение не успокоило меня, как я надеялся, а только расстроило.

После обеда, когда я, опять сидя на террасе, любовался открывавшейся панорамой, в бухту вошла и стала на якорь красивая яхта водоизмещением от ста пятидесяти до двухсот тонн. Я сразу повеселел, и мы со Скейфом побежали на пристань и наняли лодочника якобы для рыбной ловли.

Мы славно порыбачили, выудив, наверное, не меньше восьми килограммов рыбы. В основном это были треска и лещ. Я смотрел иногда на берег, где на краю обрыва стояли красные и белые вилы, и обратил внимание на хорошо заметный даже отсюда развевающийся флаг. Я попросил лодочника подплыть к яхте и мы обогнули ее. «Ариадна» прочли мы надпись на борту. Скейф, который, оказывается, в молодости был моряком, сказал, что яхта, очевидно, очень быстроходная.

Мы подплыли к борту и заговорили с работающими на палубе матросами. Шутки, смех — наш лодочник тоже принял в этом участие — ни малейших следов иностранного акцента, обычные английские парни откуда-нибудь из Эссекса. Вдруг наши ребята опустили головы и замолчали — на палубе появился молодой человек. На безупречном английском он приветствовал нас и поздравил с отличным уловом. Но необычно короткая стрижка волос и чересчур уж хорошая выправка заставили меня насторожиться. «Хоть и не очень веский довод, — подумал я, — а все-таки вода на мою мельницу».

Однако, когда мы плыли обратно, сомнения вновь начали одолевать мня. Все мои выводы покоились на записях Скаддера. Но ведь наши противники знали, что книжка осталась в чужих руках. Я говорил на совещании, что немцы не меняют свои планы, но это, наверняка, глупый вывод, если речь идет о жизненно важных результатах. Весь вопрос был в том, как много они знали о Скаддере и было ли им известно, что он выследил их? Волновало меня и вот еще что: в холле у сэра Уолтера меня видел самозванец. Догадался ли он, что я узнал его?