Василий Щепетнев - Исполняющий обязанности

В шестнадцать лет я поступил в профтехучилище, или, как говорили не поступавшие в него одноклассники, в чушок. Хотел выучиться на официанта, не хотел сидеть на дядиной шее. Никакого неудовольствия с дядиной стороны я не чувствовал ни до, ни после поступления. В семнадцать, учась, подрабатывал боем, сиречь мальчиком на все руки, в безалкогольном кафе. Пройдя курс обучения с отличием, получил соответствующий документ, три месяца, скрепляя теорию практикой, проработал в хорошем месте (дядя похлопотал), – и пошёл отдавать долг Родине. По завершении срочной службы стал контрактником, и был уволен по окончании срока контракта. Служил я ни разу не официантом (хотя во время визитов высокого начальства приходилось вспоминать гражданскую профессию). Внутренние войска. Чем только не занимаются внутренние войска! Но чем именно занималось подразделение, в котором я служил – сказать не могу. Не имею права. Ладно, намекну: помимо вполне полноценного солдатского питания (у нас не воровали), нам полагался недельный доппаёк: сто граммов горького шоколада настоящего, без соево-пальмовой лабуды, 25 пакетиков чая, опять же настоящего, без бергамота и мелиссы, две банки шпрот, опять же рижских, настоящих, пятьсот граммов сала, пять куриных яиц и хлеба вволю. Не помогла подсказка? Вот и славно. Кстати (вот и ещё намёк), несмотря на доппаёк, я в двадцать пять лет ушёл из армии с весом в семьдесят девять килограммов, что при росте метр восемьдесят девять босиком вполне простительно. Слишком упитанных в нашем подразделении вообще не было. Итак, демобилизовался, приехал в Чернозёмск, отнёс документы в приёмную комиссию, хочу стать биологом, а чтобы жить лучше и веселее – пошёл в ресторан по первой профессии, спасибо чушку. За два года заработал хорошую репутацию и у работодателей, и у клиентов, потому я не совсем уж стеснён в средствах. Но и от излишков не лопаюсь. Не живу в общежитии, а снимаю однушку – тоже понятно. Семь лет я провёл в казарме, хватит. Ещё у меня есть автомобиль, патриотическая “шестерка”, старенькая, но держится. Как то колесо, что до Москвы доедет, а до Канзаса вряд ли.

И потому наследство мне кстати.

Но увы. Так как в завещании я был указан единственным наследником, а о деньгах не было сказано ни слова, логично предположить, что их, денег, просто нет. Дубовый стол с двумя тумбами, штука, конечно, хорошая, но куда я его поставлю? Да я и не писатель, не учёный, мне хватает компьютерного столика, что в уголке комнаты.

Сельский дом? Шестнадцать гектаров земли?

Шестнадцать гектаров земли – это то, что нужно для загородного дома. Не пятнадцать соток, а именно шестнадцать гектаров. Не для товарного производства, а для отдыха. Жизни.

Я не раз был в усадьбах, расположенных на подобных участках. В качестве официанта, разумеется: вечеринки, свадьбы, праздники по поводу назначений, наград и тому подобное. Если хочется провести праздник без посторонних, это дешевле, чем выкупать целиком ресторан, а если погода хорошая – то и приятнее. Слушая откровенные разговоры (официанта, особенно после третьей рюмки, как правило, не стесняются, он, официант, становится человеком-невидимкой и скатертью-самобранкой одновременно), знал, что порой эти гектары получены за очень смешные деньги. Сейчас, конечно, за смешные не купишь, особенно если ты власти посторонний, но не всякий участок в цене. Нужно, чтобы он, участок, был не слишком далеко от губернского города, в живописном месте, с рекой или озером под боком. Но Семилетовский район даже для нашей провинции несусветная глушь. А уж Кунгуевский сельсовет и вовсе дыра в дыре.

На часах полдень. Я открыл ноутбук, вывел карту, посмотрел. Гугль говорил, что Кунгуевка в двухстах километрах от моего дома по оптимальному маршруту. А моё наследство в семи верстах от Кунгуевки. На спутниковом снимке там лесостепь, и какие-то строения. Копия трёхверстки, что мне дал адвокат, рядом с Кунгуевкой показывает “отдельно стоящие строения”, для верности обведенные красным кружком.

Двести километров с хвостиком – три, а с учетом езды по городу, и все четыре часа езды. Сегодня поздно, сегодня я работаю. В ресторане “Трактир на Пятницкой”, куда устроился по протекции армейского товарища – его двоюродный брат был владельцем ресторана.

И я пошёл работать. Кончил к двум ночи, а к трём уже спал на своём диване.

Встал в восемь утра. Что делать? Нужно забирать документы из университета, но это может подождать. Лучше съездить, посмотреть на наследство.

К полудню доеду. Часов пять проведу там – ну, если потребуется. Успею обернуться.

Я сложил документы в сумку ноутбука, туда же втиснул сам ноутбук, и отправился в путешествие.

До Семилетовки, посёлка городского типа с населением в шесть тысяч человек, я доехал за два с половиной часа. Заправил двадцать литров в бак, сориентировался по карте, и поехал в село Кунгуевку. Ещё двадцать пять километров, сорок минут времени – я редко спешу в дороге. Небо пасмурное, но не грозовое. Светло-серое. Поля подсолнечника, пшеницы, но частенько и бурьян. Немало пустующей земли вокруг Кунгуевки. Так что вряд ли она особо в цене.

Сверился с картой. На трёхверстке мои нечаянные владения по-прежнему находились в семи верстах от села и кружочек, обводящий “отдельно стоящие строения” тоже был на месте. Но хорошо бы справиться о направлении у знающего человека.

Магазин оказался закрытым, на двери бумажка: телефон продавщицы и призыв, кому нужно, звонить. Я достал телефон. Два деления. Бывает хуже. Но звонить не стал – мне требуется реальный человек, а не голос в устройстве. Напротив магазина почта, тоже закрыта. Посмотрел: работает во вторник и пятницу. А сегодня среда.

По дорожке к магазину подъехал на скутере паренёк лет пятнадцати. Скутер пегий, неопределенной породы. Паренек заглушил двигатель, вытащил мобильник и начал названивать. Верно, продавщице.

Я подошел к нему, дождался, пока тот кончит разговор.

– Не скажите, как проехать к дому Анкундинова Федора Федоровича?

Паренек осмотрел меня внимательно, явно запоминая. Ну да, чужак в деревне.

– Он умер, Анкундинов.

– Я знаю.

– Тогда зачем вам туда?

Решив, что таиться смысла нет, я признался, что наследник. Родственник, вот и наследник.

Паренёк тут же отвёл глаза в сторону.

– Ехать нетрудно, вот по этой по дороге, через рощу – он показал на грунтовку, под углом отходящую от главной Кунгуевской магистрали. – В роще будет развилка, свернуть направо. Прямо к воротам и приедете. Там ветряк, его издали видно.

Я поблагодарил и вернулся в машину.

Грунтовые дороги моей “шестерке” не в радость, но сейчас сухо, а семь верст – не околица.

Опять подсолнечник, опять бурьян, и вот она, роща. Роща знатная, иного леса стоит. По фронту от края до края, поперёк три километра по дороге. По прямой меньше, километра два, но кто же ездит в лесу по прямой. Пересёк рощу, свернув, как сказали, а как выехал, ветряк и увидел. Непростой, роторный, “волчок”. И дом.