Адель Паркс - Двое

– Не смог сконцентрироваться, – говорит Оли.

– У меня их нет, – отвечает Себ.

– Идите и займите себя чем-то.

Марк обладает неприятной склонностью казаться немного вспыльчивым, когда нервничает. Если бы Ли была здесь, она бы сдержанно положила руку ему на предплечье, ненавязчиво напоминая помягче относиться к мальчикам. Ее большие карие глаза молча взмолились бы о терпении. Они тоже напуганы.

Но ее здесь нет. В этом и проблема.

Оли что-то бормочет, Марк не разбирает точных слов, но улавливает суть. Разочарование, неодобрение. Страх. Мальчики плетутся обратно в свои комнаты – ненавидя неопределенность, что выглядит как ненависть к их отцу. Под весом всего этого у Марка прогибается спина. Он хочет согнуть колени, повалиться на пол, но ему нужно выпрямиться. Какое впечатление это оставит полиции, если они обнаружат его распластавшимся и рыдающим?

Марк открывает дверь и что-то словно проносится по его естеству. Он вздрагивает без логической на то причины. Вероятно, это просто холодный воздух, ворвавшийся в дом, и ускользающее изнутри тепло, но кажется, будто дело не только в этом. Жизнь Марка – какой он ее знает – спешит наружу, а проблемы врываются внутрь.

Они представляются и показывают свои значки. Женщина, детектив-констебль Клементс, старше. Мужчина – скорее, мальчик – называется констеблем Таннером. Зная, что мальчики – Оли практически точно – будут болтаться неподалеку, в зоне слышимости, и пытаться внять всему сказанному, Марк быстро подтверждает – да, его зовут Марк Флетчер, и да, он звонил касательно пропажи человека, его жены. Потом он поспешно приглашает их в гостиную.

Марк невольно разглядывает их форму – радио, фонарики, громоздкие ремни и тяжелые ботинки – и она кажется драматичной и агрессивной в семейной гостиной. Дом Флетчеров вполне стандартный. Возможно, немного неопрятнее среднего. Большинство мебели куплено в Next. Мягкие вещи – серого и бежевого оттенков, различные столики – пристенный, журнальный, боковой – сделаны из сетлого дуба в деревенском стиле. Все сочетается. Ли нравится, когда вещи сочетаются. Не то чтобы кто-либо обычно замечал, что сочетается, а что – нет, навещая Флетчеров, потому что от этого отвлекает внимание беспорядок. С другой стороны, вряд ли кто-то заметит, что диван немного просел, покрыт пятнами, а на столиках остались кольца от кофейных чашек. Боевые раны, полученные мебелью за прошедшие годы – когда мальчики разливали свои напитки или не пользовались подстаканниками – в основном прикрыты кусочками семейной жизни: журналами, газетами, грудами глажки, школьными портфелями, книгами и спортивным инвентарем. Они из тех семей, что в большинство вечеров собираются у телевизора. Не считая Оли – он предпочитает быть один, и по большей части прячется у себя в комнате, если его не выманить едой. Они бросают множество вещей в коридоре, придя домой после школы и работы, но значительное их количество добирается и до гостиной. Время от времени у Ли или Марка кончается терпение, обычно когда они что-нибудь теряют – пульт, ключи – и тогда они грозятся генеральной уборкой. Иногда они даже находят для нее время. Марк ощущает физическую боль в груди, вспоминая, как Ли приложила усилия и убрала кухню в воскресенье, но не успела прибраться здесь, потому что все пошло наперекосяк. Полицейские все еще стоят.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – предлагает он. Полицейские поворачиваются к дивану и оглядывают беспорядок немного беспомощно, безнадежно. Марк сметает хлам, бесцеремонно смахивая книги и кроссовки с дивана на пол. – Пожалуйста, садитесь. – Он звучит очень настойчиво. Больше указание, чем приглашение, о чем он жалеет. Он не хочет показаться агрессивным. Он хочет чтобы они были на его стороне. Ему нужно, чтобы они воспринимали его как все окружающие. Марка в целом считают добродушным парнем. Секрет в том, что это не так. Не совсем. Точнее, не всегда. А кто не такой? Просто его так воспринимают. Репутация не всегда справедлива или точна. Непостоянна. Иногда ее сложно заработать и легко потерять. В других случаях ее легко получить, но сложнее от нее избавиться.

Но никто не может ожидать, что Марк в данный момент будет чувствовать себя легко.

Детектив-констебль Клементс улыбается и садится. Она попутно указывает на противоположный ей стул и Марк послушно занимает его. Это его дом, но им всем очевидно, что главная здесь она. Марк не против. Ему нужно, чтобы так было. Он прикидывает возраст полицейской – ей немного за тридцать, но ее сдержанная, при этом успокаивающая улыбка выдает спокойную уверенность, присущую людям постарше. Марк долгое время шутил, что полицейские выглядят как дети. Когда он это делал, Ли говорила ему не ступать на эту дорожку. «Это тебя старит», настаивала она. Ли не выглядит на свой возраст и по возможности избегает его называть.

Хоть они сидят друг напротив друга, разделенные журнальным столиком, Марк ощущает запах сигаретного дыма в ее дыхании и на одежде. Большинству курящих людей, с которыми он встречается, он говорит, что смерть от рака отвратительна. Люди позволяют ему это делать, потому что он потерял свою первую жену и казалось бы неуважительным не позволить ему выплеснуть чувства. Осудить. Он не утруждается произносить речь перед полицейской. Он полагает, она знает об ужасных смертях не меньше его. Марк думает, что с ее работой он бы тоже курил.

– Значит, вы сообщили, что ваша жена пропала.

– Да.

– Как давно?

– Я не видел ее с утра понедельника, – признает Марк.

– Сэр, сейчас обеденное время четверга. – «Сэр» кажется якобы уважительным, но на деле звучит с вызовом и упреком. Это сказал мужчина. У него вдоль челюсти рассыпаются красные пятна прыщей, трубящие о том, что он только недавно оставил детство позади. У него все еще впереди. Величие и ужасы жизни. – Почему вы ждали до этого времени?

– Она работает вне дома с утра понедельника до среды, а потом возвращается на ночном поезде из Эдинбурга в ночь на четверг. Обычно мы видимся с ней в четверг во время завтрака. Я не знал, что она пропала, до тех пор, как она не появилась сегодня утром. Она работает бизнес-консультантом. В данный момент она работает на компанию, производящую ветровую энергию, в Шотландии.

– Но вы же позвонили на ее место работы, чтобы подтвердить, что она была на работе с понедельника по среду, то есть не пропала, просто не дома, верно? – Марку не нравится небрежный тон, которым молодой полицейский озвучивает утверждения и попросту слегка приподнимает интонацию в конце предложения, надеясь, что это сойдет за вопрос. Марк думает, что он должен быть более формальным, более тщательным. Он качает головой.