Элла Чак - Зона горизонта

Воеводин вернулся в холостяцкую двушку. Со стен кухни свисали шматы обоев – ровесников старика. Ремонт не делался сорок пять лет. Сразу, как остался один.

С женой им довелось прожить одну лишь пятилетку. Будто план государственный выполнили и уложились точно в срок. Одна и та же дата красовалась с именем Воеводина Катерина Дмитриевна на казенных бумажках – свидетельстве о заключении брака и свидетельстве о смерти. С разницей в пять лет. И ни днем более.

Детей им понянчить была не судьба. Без малых, что дожидались бы вояку-отца дома, Воеводин с горя утраты жены подался в убойный отдел. Не страшно ему было смены брать лишние и самые грязные, самые ненормальные дела расследовать. Не берег он себя, вроде как спорил с создателем, мол, забирай, если хочешь и меня вслед за Катей!

За какими только группировками ни гонялся Воеводин. Раскрыл дело отравительницы из психиатрической больницы в Брянске. Участвовал в штурмующем отряде после осады Дубнинского потрошителя. Допрашивал выживших после встречи с Уральским палачом.

Молодой Семен, еще без «заслуженного» отчества, не экономил жизнь. Ради убиенных жертв, что полагались на него, безмолвно взывая к равновесию зла и добра, бросался оперативник под поезда и пули. Или спасет тех, кто еще жив, или с Катей тотчас же увидится. Всё в выигрыше будет!

Удалого сотрудника чем-то награждали, как-то поощряли, премировали, фотографировали в прессу и на «табло» почета вешали. Семен благодарил и оставлял медали в коробках, высокопоставленные письма с грамотами пылились в закромах антресолей. Сам же он быстрее торопился к доскам, где не портреты награжденных красовались, а словесные портреты под заглавием «Розыск особо опасных преступников».

На повышение карьеры соглашался при условии, что в кабинете не запрут. Что будет Семен как прежде с командой молодых и дерзких носиться по сточным канавам, заброшкам да притонам, разматывая нитку с трупа до последнего узелка вокруг руки убийцы.

Все изменило ранение номер восемь.

Семен только день рождения справил. Выпили по стопке с мужиками и следующим днем вышли по следу Поджигателя по имени Гарик Люблин. Изверг похищал женщин, запирал их в самодельных ящиках размером с гараж, древесина которых была заранее пропитана быстро воспламеняющейся смесью. Он запирал всегда по две женщины. Как их выбирал? Загадка. Не родственницы, не любовницы, не бывшие одноклассницы. Жертва один и жертва два не совпадали ни по одному критерию, будь то возраст, вес, цвет волос или глаз.

Серийные маньяки обязаны иметь схему, размышляли профайлеры, пытаясь понять, кого Поджигатель схватит следующей парой. Пока они строчили доклады с методичками, Люблин оставлял криминалистам синий пепел от сожжённых трупов.

Еще один вопрос. Почему синий? Что за горючую смесь он изобрел, превращающую органику и неорганику в синий пепел. Как выяснит позже Воеводин, каждый раз пламя горело всего сто секунд. Но только раз Семен узрел его собственными глазами. Тут даже не скажешь «увидел» – то, что предстало перед Семеном, не подчинялось законам природы и термодинамики.

Перед сожжением похищенных девушек Люблин таскал в сараи всевозможный хлам. В ход шло все: строительные инструменты, одежда, ботва с огородов, бетонные блоки, шифоньеры, посуда, автомобильные капоты, велосипеды, батареи. Маньяк экспериментировал, что же такое нужно запереть в сарае, что его пламя не сможет испепелить?

Криминалисты сделали вывод, что в сарае с жертвами номер пятнадцать и шестнадцать до пожара находилось семь холодильников, полных стеклянных бутылей с водой. От одного из агрегатов осталось пятно размером два на два сантиметра. То, что это был именно холодильник, удалось восстановить по видеозаписи, на которой Люблин с парой грузчиков втаскивали семь двухметровых прямоугольников в фургон.

Давая показания, грузчики отметили, заказчик оплатил работу кредитной картой женщины (сказал, что супруги), а при разгрузке попросил холодильники отнести в сарай, сколоченный из свежих досок. Внутри него пахло цветами. В этом сарае через сутки сгорели Кристина Белоусова и Дарья Птицына.

К своему счастью Белоусова и Птицына, пожара не увидели. Единственное, что во всей мистике воспламенений утешало следователей, – жертвы не гибли в муках. Их сознание не успевало передать импульс боли от мозга к нервам. С такой скоростью обгладывало пламя кости. Да и они оставались через раз. Кусочки самых плотных тканей – все, что удавалось отыскать. Шматок размером в сантиметр – остаток бедра или большой берцовой кости.

Пламя, что пожирало и живое и не живое, не поддавалось просчету. Ведь не огонь то был. Что-то жидкое, тягучее, пламеобразное, вечно голодное, вечно жаждущее еще и еще. Самих воспламенений никто никогда не видел. Находились всегда объедки, но не само пиршество пожара.

Что такое смог изобрести Гарик Люблин в гаражах на окраинах Подольска? Откуда брал ингредиенты своей адовой смеси? Ответов не было.

Схватить Люблина живым – вот какую задачу получил департамент Воеводина. Ведомство мечтало не только маньяка изловить, но и выпытать у него рецепт воспламеняющегося вещества на нужды обороны. Никто в лаборатории его формулу повторить до сих пор не смог. Одна искра, огонек от спички – и сто кубических метров истлевали пеплом за минуту. Если точнее, за сто секунд.

…

В ночь, когда на голову Воеводина осыпалась звездная крошка и жизнь его свернула с земного пути на Млечный, случилось следующее.

Семен с майором Василием Калининым получили наводку, а по-простому сплетню, от кассирши по имени Марфа. Мол, душегуба какого-то видали грибники в пролеске. И были там кресты кладбищенские, сгоревшая лошадь и синее пламя. Информация звучала столь неправдоподобно, что Воеводин быстро собрал оперативников и ринулся проверять.

А вот, что произошло чуть ранее, пока кассирша Марфа не отзвонилась в милицию.

Дождь барабанил по клеенчатым дождевикам, когда мужчины заметили вдоль просеки не иначе как дьявольщину. Неизвестный стегал хлыстом пегую тощую лошадь, что тащила перегруженную телегу. Животное мотало головой, фыркало и било передними ногами, за что получало еще больше лихих затрещин. Брыкающаяся кобыла резко взяла в сторону от очередного замаха. Колеса споткнулись о тугой борт колеи, накренив телегу. Поклажа из-под брезента высыпалась в густое разнотравье.

Грибники сразу распознали кладбищенские кресты, которыми живодер набил телегу. Все основания крестов подбиты треугольными засечками топора. Сверху дерево было темное, мутное, почерневшее от воды и снега, а на обрезах крестов – светлое, занозистое.

– И выпало их штук двадцать… не, больше! Целых сорок! – пересказывал малость протрезвевший грибник соседям, пока в очереди в кассу за билетом стоял. – А на двух хрестах-то – тела женские! Холые! Связанные и распятые по рукам и ногам! На хрестах-то они болтались на тех!