Иван Прохоров - Настоящий полицейский

– Я занимаюсь лыжными гонками, но почему ты сказал про фристайл?

– Мне кажется, он больше подходит тебе. Фристайл или, возможно, горные лыжи.

Она бросила на него еще один подозрительный взгляд, и сразу стало понятно, что непринужденного общения не выйдет.

Кроме того у финиша стометровки, со второго ряда трибун поднялась ее мать – Игорь вспомнил ее некрасивое надменное лицо. Удивительно, как у нее родилась такая дочь. Игоря она явно не одобряла – бедная одежда, ссадина на лице. Уж точно не такие мальчики должны находиться рядом с ее милашкой. Игорь ее понимал.

– Аня, ты уже закончила? – спросила она со стальными нотками в голосе, что можно было перевести как: Ты сюда тренироваться пришла, или болтать с малолетними хулиганами?

– Нет, – ответила Анна, и Игорь уловил в ее голосе те же стальные нотки, направленные на этот раз в адрес матери.

Утомительная родительская опека, догадался Игорь.

Высокий мужчина с хмурым лицом ошивался поблизости и Игорь, наконец, догадался, что это охранник. Отец Анны сильно разбогатеет в начале нулевых – отчасти это станет причиной трагедии, но уже в девяностые он был состоятельным коммерсантом. Вот только он не помнил, чтобы у самой Анны были какие-то охранники.

Игорь посмотрел на ее мать, и рядом за парапетом младшую сестру Анны – девочку лет пяти, которая пальчиками извлекала что-то из маленькой упаковки и совала в рот, с интересом глядя на Игоря.

Он помнил ее стройной девушкой, но не такой красавицей, как старшая сестра.

– Слушай, на самом деле, я подошел к тебе только, чтобы сказать одну вещь…

Анна тут же нахмурилась, очевидно, ожидая какой-то глупый подростковый комплимент, или упаси господи признание в любви.

– Слушай, мне, правда, нужно тренироваться, – поспешила она прервать его.

Открывший было рот, Игорь вздохнул. Вероятно, она права. Он совсем не учел, что в ее глазах он всего лишь малолетний придурок с детским лицом и писклявым голосом. Кто поверит, что он говорит о чем-то серьезном, особенно если его слова звучат как бред. Все-таки стоило остановиться на первом варианте и отправить ей анонимное письмо.

– Ладно, – сказал Игорь, – извини…

Он уже развернулся, но с трибуны раздался крик.

Мать Анны била младшую дочь по спине. На округлившемся лице девочки застыла маска откровенного ужаса. Руки тянулись к горлу, рот широко открывался, лицо багровело на глазах.

Аня бросилась к трибуне, мать уже ударилась в панику и не знала, что делать. Охранник оттолкнул ее, схватил девочку и стал долбить по спине.

– Кашляй! – басил он. Но она не могла кашлять, самый худший вид асфиксии – то, что перекрыло ей дыхательные пути, не пропускало ни грамма воздуха. Четыре-пять минут, вспомнил Игорь. Все что у нее есть.

Охранник поняв, что удары по спине не помогают, тоже начал терять самообладание. Анна с матерью набросились на девочку, крича и хлопая ее по животу и спине.

Мужчина тем временем достал кирпичеобразный сотовый телефон, вытянул антенну.

– Не успеешь, – сказал ему Игорь, положив руки на парапет трибуны, – у нее всего несколько минут.

– Че?!

Охранник строго на него посмотрел, словно не понимая, кто к нему обращается.

– Возможно, на стадионе есть врач, под трибунами администрация стадиона.

Мужик надо отдать должное соображал быстро – не убирая телефона, он прыгнул прямо через парапет и побежал за трибуны.

Игорь посмотрел в лицо девочки. Губы ее уже посинели как у мертвеца, а в детских заплаканных глазах, такого же цвета как у Анны, он увидел то, что видел уже не раз – страх смерти. Но ведь она не должна умереть, отклоняясь от парапета, подумал Игорь.

– Кашляй, Анфиса! – кричала мать в истерике, но сил бить по спине своего умирающего ребенка у нее уже не было.

Оттолкнувшись от земли, Игорь перескочил через парапет, схватил за отворот детскую курточку и рванул на себя. Затем развернул ребенка к себе спиной, нащупал под тонкой кофточкой подвздошные кости.

Аня и мать замерли, реагируя на его уверенные движения. Игорь опустился на одно колено, прижав Анфису к себе, повел пальцами обеих рук к животу, дойдя до центра, обхватил ребенка руками, уперев кулак большим пальцем под солнечное сплетение, и резко встряхнул девочку.

Он слышал ее попытки дышать и глядел на рассыпавшиеся по скамейке шоколадные драже, пока в ухо ему сипел чудовищный стридор.

Снова и снова он встряхивал ее, вспоминая, как это делал врач медицины катастроф полковник Степанчук. Все тот же хрипящий свист. Где же застряло это проклятое драже? Не проще ли уже воткнуть ручку в трахею? Врач говорил достаточно трех-четырех раз, но он уже раз восемь встряхнул нечастное задыхающееся тело. Скоро она потеряет сознание.

Игорь обхватил девочку сильнее, и вложил в толчок всю свою тринадцатилетнюю силу. Драже вылетело, ударившись о скамейку третьего ряда. Детскую глотку тут же разорвал чудовищный кашель, разбавленный громкими вдохами. Вскоре к ним добавился оглушительный плач. Игорь отступил, передавая дочь матери, понимая, что самое страшное уже позади.

В эту же секунду внизу появились охранник и женщина в белом халате. Игорь запрыгнул и уселся на парапет, посмотрел на свои руки – пальцы дрожали, будто с похмелья. Странно – ведь, в отличие от остальных он знал, что Анфиса не умрет. Во всяком случае, не в этом возрасте.

Девочку все еще терзал кашель, но теперь уже доминировал плач. Скорую они все-таки вызвали, теперь это совершенно разумно.

Игорь отряхнул руки, спрыгнул с парапета и побрел по гаревой дорожке к главным воротам. Но едва он ступил на газон, его нагнали шаги.

– Подожди!

Игорь обернулся. В больших странных глазах появилось что-то новое.

– Как ты сказал, тебя зовут?

– Я не говорил, но… Игорь.

– Спасибо.

Игорь кивнул и развернулся, но его снова остановил звенящий голосок.

– Так что ты хотел мне сказать?

Игорь вздохнул, его усталое детское лицо, будто отражало тяжесть навалившихся разом всех подростковых проблем.

– Форд Транзит. – Сказал он, серьезно посмотрев на Анну.

Красивые глаза силились что-то понять, но…

– Когда-нибудь обстоятельства сложатся так, что тебе придется сесть в черный «Форд Транзит». Это такой микроавтобус. Что бы тебе ни говорили, никогда этого не делай.

– Что это значит?

– Просто запомни это.

Она не испугалась.

– Ты необычный.

– Ты тоже.

– Я-то как раз совсем обычная. – Анна нашла в себе силы улыбнуться, демонстрируя ровные белые зубы и свои знаменитые ямочки на щеках. Ее глаза засияли, и он увидел в них уважение к тому чувству, которое без сомнения прочитали в его глазах.

– Только не для меня. – Сказал Игорь.

Оставшуюся субботу и половину воскресенья Игорь провел с братом и родителями. С отцом он говорил как обычный подросток, сохранивший еще остатки детского уважения к старшему члену семьи мужского пола и, несмотря на психологический возраст быть сыном-подростком ему почему-то было проще. Видимо, родители навсегда остаются родителями, даже если ты вдруг оказался старше их. Возможно, потому что это они, а не ты меняли тебе пеленки, поднимали, когда ты падал, пытаясь делать первые шаги, возили на санках в детский сад и успокаивали, когда тебе снился страшный сон. Хотя глядя на себя в зеркало и слыша свой звонкий голос ему казалось, что именно его взрослое прошлое и было странным затяжным сном.