Элиана Арнтгольц - Тёмные времена души. Карта смерти

Я молча встал, начал заносить посуду с едой в дом. Тушить угли. А сказать-то и нечего. Дед, как всегда, прав, и прав на сто процентов. Мне иногда кажется, что он читает мысли, видит человека насквозь, от него невозможно что-то скрыть. На душе у меня и вправду беспокойно, кошки скребутся, чувствую какой-то в жизни тупик. И здесь я поэтому не случайно.

Дом я и вправду снял очень хороший. На первом этаже гостиная с большим камином, удобные кресла рядом, самое время его разжечь и погреться. Небольшая кухня со всем необходимым. На втором этаже две раздельные спальни, все удобства, конечно же, в доме и даже есть баня. Все рыболовные снасти и экипировку для загородного отдыха, так же, как и машину, взял напрокат. Но чтобы не травмировать деда ценами и не довести до инфаркта, я решил изначально эту информацию скрыть, а рабочая версия такая: дом – собственность моих друзей, которые любезно пригласили меня погостить, ну и заодно одолжили удочки и всё необходимое для приятного времяпровождения на природе. Ну а машина в аренде, но за сущие копейки, правда. Дед, конечно, не был готов увидеть такой роскоши, он собирался как в поход, и термос, и кипятильник, и чего только с собой он не прихватил, и даже чай, который он собирал из трав, состав этого чая знает только он, но чай и вправду какой-то бесподобный. Я, будучи человеком тревожным и очень беспокойным, выяснил, что интернета тут нет, телефонная связь часто не берёт, а ближайший магазин в десяти километрах отсюда. Я заранее позаботился об аптечке, на всякий случай, средствах первой помощи, выяснил, где находится ближайший медпункт, и закупил продуктов на всю неделю, а также одноразовую посуду из прессованного картона, так как я целиком и полностью за экологию. Мы разожгли огонь в камине, я открыл бутылочку красного вина, я знал, что дед иногда любил пропустить по стаканчику красного, но исключительно ради здоровья.

– Дед, теперь целую неделю только я, ты и природа. Интернета тут нет, нет и телевизора. А давай как раньше, в детстве, ты будешь рассказывать истории. Я знаю, у тебя их много в запасе. Мне всегда так нравилось их слушать. Дед, а расскажи, как вы жили, как всё было раньше.

Дед взял в правую руку стакан с вином, пригубил чуть-чуть, накрыл ноги пледом. Глаза у него заблестели, и с чувством полного удовлетворения и с улыбкой на лице он откинулся на спинку кресла и, глядя на горящий огонь в камине, начал свой рассказ.

– Ну слушай, внучек! Во времена моего детства, да и юности, было всё совсем по-другому. Даже сравнивать не надо. Два разных мира. Две разные планеты. Другие люди, другие нравы. А начну я рассказ про нашу семью. Сколько мне ещё осталось, лишь Богу известно, а род свой и историю свою знать надо. Семья была у нас большая, у мамки моей я был самый младший, а ещё старший брат и восемь сестёр. Отец у нас был плотник, золотых рук мастер. В его руках всё ладилось, цены ему не было. Вся деревня к нему ходила за помощью и из городов к нему ездили. В доме и табуретки, и стол, и вся утварь была его руками сделана. Матушка с детьми да по хозяйству хлопотала. Грамоте не была обучена, ни читать, ни писать не умела. Вместо подписи ставила крестик. Все события по церковному календарю знала. Но была добрейшей души человек. Времена тогда были тяжёлые. Войны, революция, голод, разруха. Ни газа, ни света, никаких удобств. Жили в глухой деревне, двести километров до районного центра. Школа у нас была в пятнадцати километрах от дома. Если что случись, за врачом отправляли в другой город. Ни асфальтированных дорог, ни телефона… Ничего не было… Ни одежды, ни обуви… Дом у нас был небольшой, одна комната. Посреди стояла большая печь, печь – это всё, и еда, и тепло. Большой стол, табуретки, были кровати, лавки, так и жили. В печи готовили, а на печи спали. Были ещё сени – это неотапливаемая веранда, там летом спали на соломе. Был погреб, там мы хранили продукты, стояли кадушки с соленьями. Вот выдастся грибной год, за лето и осень насобираем грибов да засолим, зимой уже не так голодно. Места у нас были глухие, непроходимые. Посторонние редко к нам забредали. Белые грибы, подосиновики, подберёзовики, лисички и грузди, водились все грибы. И ягод было много. И рыбачить ходили, щука, окунь, плотва водились. Был у нас и огород с садом. И скотину водили, как же без этого. Куры, гуси, корова – кормилица наша, козы и молоко, и шерсть, а зимой вот тебе и носки да платки. Что посеешь, то и пожнёшь. Что летом вырастишь, то и соберёшь. Летом и траву косили да сушили сено на зиму. Летом трудились с восхода и до зари, а зимой уже пожинали свои труды. А если вдруг лето неурожайное или скотина попередохла, совсем плохо, голодно было. Сядем, помню, за печку и жуём сухие яблоки, засушенные с лета, те, что на компот. Матушка, бывало, хлеб нам последний отдаст, а сама говорит, что не голодная. Тяжёлые были времена. А когда я в школу пошёл, на зиму у нас трое валенок было, три пары, так мы по очереди в школу ходили. Школа в пятнадцати километрах была. Помню, мамка телогрейку мне посильнее подпоясывает, платком пуховым обмотает и провожает до саней. Сосед на лошади с санями нас в школу возил да своих четверых ребят. В школе один букварь на весь класс. Так и учились. Книгам радовались. Уроки при свечке учили. А к сентябрю мамка из старья какого -нибудь рубашку пошьёт, вот тебе и одежда в школу. Нищета была, внучек…

Дед замолчал. Слёзы на глаза накатываются.

– Извини, внучек! Без слёз наше детство невозможно вспоминать. Ни игрушек, ни книг, ни нормальной одежды и обуви не было. Нищета, да голод, да тяжёлый физический труд. Но не только мы так жили, так жили все. Ну да ладно, что было, то было. Давай лучше я расскажу тебе про место, где мы жили. Деревня – место было необычное. Я б даже сказал – странное. Вдали от цивилизации, дальше от нашей деревни были только непроходимые леса и топи с болотами. Места наши пользовались дурной славой, может, поэтому не было желающих здесь селиться. Раньше такие места называли проклятыми или чёртом меченые. Вот идёшь по деревне, с одной стороны снег валит и темно, а по другую сторону солнце светит. Или идёшь по лесу, густая чаща, еле пробираешься, тут вдруг полянка посреди леса, как будто выжженная, ни травинки, сухие деревья перекорёженные. И воздух тяжёлый стоит. Ни птички, ни зверя какого, ни жучка, ни паучка. И звериный дикий страх появляется ниоткуда.

Дед допил вино и говорит:

– Утро вечера мудренее. Давай, внучек, спать! Знаю я, чем тебя буду завтра развлекать. Расскажу я тебе завтра про одну церковь.

Наступило утро. Я проснулся в хорошем настроении, потянулся…

В комнате было свежо, дом изнутри был деревянный, поэтому в воздухе чувствовался запах дерева. За окном было пасмурно и шёл дождь. Я решил ещё понежиться в кровати. А на первом этаже дедушка уже готовил кофе и завтрак. Он всегда был ранней пташкой и вставал чуть ли не с первыми лучами солнца. И приговаривал: «Кто рано встаёт, тому Бог даёт».