Владимир Уваров - Мир Маньяка

Его слова были таким явным расшаркиванием, что Ву просто с трудом удержался от того, чтобы не добавить «так-с сказать-с», но переигрывать тоже не стоило. И он продолжил объяснения:

– Так, зовут иногда на убийства, чтобы в сторонке наблюдал, да под ногами не путался. Вот и сегодня такое происшествие случилось, только по сравнению с этим великолепием… – режиссёр развёл руки, как будто хотел обнять все статуи разом от переполнявших его чувств. – Хотя там тоже знатный скульптор попался, с юмором, знаете ли, правда – с чёрным.

– А давайте не будем себя ограничивать. О кинематографе я бы с удовольствием поговорил, да ещё с таким знатным гостем. Не откажите ведь мне в этом? – последняя фраза хозяина особняка была похожа на вопрос, но – только похожа.

– А и не будем. Только и я с просьбой… Нельзя ли как-нибудь поподробнее с прелестью этой ознакомиться с часок-другой. Тут ведь бегом не получится. Помню, первый раз в Третьяковке возле картин, что ещё на лестнице висят, я минут тридцать простоял, а тут ещё поглубже вникнуть хотелось бы.

Тут хозяин как-то внутренне напрягся, а поскольку причина этого была непонятна, Ву стал его успокаивать:

– Цветов не помну, даже и не беспокойтесь, а что не так – думаю, охрана поправит. На такой натуре можно целый фильм построить, который фурор произведёт только благодаря такой натуре, вполне выставляться можно будет, может, даже в Каннах, если с актёрским составом повезёт.

Упоминание о контроле, а также «Нью-Васюковый горизонт» [10] «Нью-Васюки» – фразеологизм, Остап Бендер: «Васюки переименовываются в Нью-Москву, а Москва – в Старые Васюки». Из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». – как же, известный режиссёр дифирамбы поёт – снова вернули хозяина в благодушное состояние.

«Хотя, как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался… Надо осторожнее с ним…», – подумал Ву.

– Тогда прошу за мной, – хозяин был само гостеприимство. – А то, что мы на порожках всё беседуем.

Ву уже, было, шагнул к чёрным ступенькам лестницы, но хозяин мягко взял его под руку и развернул к калитке внутреннего забора.

«А как красиво выгоняют…», – подумал Ву.

Но миновав внутренний забор, они направились не к входным воротам, а к белоснежной лестнице другой половины дома.

«Очень большая и очень красивая… Мышеловка…», – снова подумал режиссёр, но отступать было поздно…

Внутри эта мышеловка была ещё более красива, чем снаружи. От её вида режиссёр пришёл в восторг. И он был не совсем наигранный, белое, кружевное пространство гостиной напоминало причудливые картины мороза на стекле. Да и сделать ещё пару комплементов хозяину было не лишнее:

– Светлая, прозрачная, белоснежная – знаете, такими словами описал бы эту комнату сценарист, и конечно же реквизиторы не смогли бы соорудить такую воздушную прелесть. Только компьютерная графика, которая осталась бы неживой, – он грустно вздохнул.

А хозяин тем временем спросил:

– Вы всегда на жизнь смотрите, как на возможную экранизацию?

– Что вы! Только выдающийся видеоряд будит во мне взгляд кинематографиста. То, что выше всех похвал.

– Льстите?

– И не думал даже! В такие моменты я никого и не вижу. Люди только мешают впитывать фантастическую натуру. Уж извините за прямоту.

– Настоящему творческому человеку можно простить многое. Не так ли?

– Бес… порно, – Ву маленькой паузой и, убрав всего лишь одну букву посредине слова, полностью изменил весь её смысл. – Я уже возвращаюсь и возвращаюсь… Понимаю, что неудобно, только вот смотрю на эту прозрачную гранёную мебель на белом мраморе – ну и кружева занавесок – как они могут быть такими воздушными? Контраст! Просто великолепно из чёрного и монументального перейти в воздушную белизну. Гениальный подход! А окна? Арт-нуво, если не ошибаюсь. Да если и ошибаюсь – от этого красота не становится менее гениальной!

Поведение режиссёра вполне можно было назвать полным бескультурьем. Гость – и никакого внимания на хозяина, более того – ходит, рассматривает вещи, да не просто рассматривает, а ещё разбирается, как они так ладно сделаны, и всё это, практически беседуя с самим собой.

Но хозяин, словно не замечая такого отношения, явно наслаждался поведением гостя, который уже который раз, не обращая ни на кого внимания, был погружён в обследование его владений. И когда тот залез под лестницу, чтобы наконец разобраться, как она – такая висящая в воздухе – сделана, решил потревожить этого исследователя:

– Может, чуть-чуть виски?

– Да, да. Сейчас иду.

– Односолодовый или купажированный? Вам со льдом?

– Обидеть художника может каждый… – пробормотал Ву, наконец он очнулся и вернулся из своего мира в мир реальный.

Неясно было одно – уходил ли он? И если, уходил, то насколько глубоко?

Или это был такой комплимент хозяину для получения его благорасположения?

– Ни в коем разе. Смешанные виски тоже бывают неплохи, – так хозяин дома отреагировал на слова режиссёра про купажированный виски.

– Может, и скотч назовем виски? – спросил Ву и добавил. – После того, что я здесь увидел, пить можно только что-то выдающееся и буквально – каплями. Запью огорчение. Вы предположили, что я могу разбавить благородный напиток водой, пусть даже и замерзшей, что делается лишь для того, чтобы прикрыть недостатки напитка уменьшением его температуры и концентрации. Неужели я произвел такое плохое впечатление на Вас?

– Ну что вы! Просто вкусы у всех разные. Значит, воды не надо? – хозяин хитро прищурился.

– Надо. Две-три капли. Чтобы раскрыть букет. Что будем дегустировать?

– Могу предложить «Macallan Lalique Crystal Decanter», как вам?

– Пятидесятипятилетний не может быть плох, а уж «Macallan»! У этого виски необычайной мягкости цитрусовый вкус и характерный дымный аромат. Каждая хрустальная бутылка, копир ующая форму флакона духов, разработанного в начале 20 века ювелиром из Франции Р. Лаликом, имеет собственный номер. Не ошибся?

– Извиняюсь, давно ищу достойного партнёра для дегустации напитка из этой бутылки. Хочется разделить удовольствие с настоящим ценителем, и не её оценки в конвертируемой валюте, а именно – букета вкуса.

Тем временем в гостиную вошёл ещё один персонаж, и Ву чуть не поперхнулся водой, которой он тщательно промывал горло. «Сказки сбываются, а ситуация усложняется – к Йагопопу присоединился Нушрок [11] Коршун – наоборот. Министр из сказки В. Губарева и фильма А. Роу «Королевство Кривых Зеркал». …», – подумал он.

А вошедший действительно был похож на хищную птицу – худой, с длинными чёрными волосами и орлиным носом. В длинной, чёрной одежде с едким взглядом, который растворял в человеке всё, оставляя лишь то, что он хотел знать.