Наталья Полесная - Ради красоты

Оставшись одна, Яня достала последний лист и, в упоении напевая музыку, болезненным взмахом провела кистью с синей краской. Сразу заструилась детская живость, зашевелились под пальцами струны и разразилась благодать.

*

Листьев было много, Янита специально наступала на них, наслаждалась хрустом, раздающимся из-под ботинок: хруууп, хруууп, а если побежать: хру, хру, хру, хру. Девушка, идущая навстречу, отодвинула капюшон, чтобы показать Яните, что с любопытством её разглядывает. Янита смутилась: хруп, хруп. Задрала голову и от восторга чуть не закричала – на дереве сидел дятел. Скинула перчатки, уселась на скамейку и начала зарисовывать птичку в блокнот. Прищурилась, задумалась над цветом, сейчас она была не согласна с принятым мнением, что грудка у дятла ярко-красная. С внутренним голосом они сошлись на трёх цветах: гранатовом, алом и ализариновом.

– Ну уж точно не красный! – вслух воскликнула Яня и тут же поймала себя на том, что потеряла счёт времени.

Перчатки затерялись в листве, с трудом их отыскав, она помчалась к галерее. Поскользнулась у самого входа, от испуга вцепилась в дверную ручку, засмеялась. Администратор, трескающая конфеты, даже не взглянула на посетительницу. Янита отряхнула обувь, вынула из рюкзака папку с рисунками и подошла к столу, за которым сидела девушка.

– Скажите, а вы, случайно, не выставляете работы начинающих художников? – живо спросила Яня.

– Нет, – ответила девушка, не поднимая головы.

– А может быть, вам нужны экскурсоводы?

– Нет.

– Скажите…

– Девушка, нам никто не нужен, а вы мне мешаете работать, – администратор посмотрела на Яню и оскалилась коричневыми зубами.

От неожиданности Яня смяла папку, которую держала в руках.

– Спасибо, – растерянно произнесла она и вышла на светлую улицу.

Город окутывал густым ароматом, сотканным из запаха травы, бензина и тревоги на лицах. Янита продолжала прижимать папку к тощему животу, не замечая, что листы под моросившем дождем мокли.

*

Холодало. Порывы ветра взбивали истрёпанные края пальто, пока Яня плутала по пустым улицам.

Не один день она простояла в холе краеведческого музея: высматривала, просила и доказывала, только что не отдавала честь и не маршировала. Не пришлось. Над ней сжалились раньше, пустили к менеджеру по персоналу. В теремок.

Собеседование проходило в большой комнате, напоминающей школьный класс. Каждое слово здесь отдавалось эхом и тем весомее казалось.

– Радует, что до сих пор почётно работать в музее, – сказала пожилая женщина, пролистывая лаконичное резюме Беловой. Янита остро реагировала на любой звук, внутренне съёживаясь. – Каждый день просятся к нам, не пугает ни маленькая зарплата, ни большая ответственность. Почти как в двухтысячные. Голова кругом. Ну, а вы что? Образование непрофильное, опыта нет. На что надеетесь? – бросила взгляд на правую руку девушки. Яня незаметно убрала руку под кофту.

– Я готова на любую работу!

– Мы могли бы вам предложить позицию уборщицы, но, боюсь, вы не справитесь даже с этим, – указала на руку.

Яня вздрогнула и закрыла лицо ладонью, затем поднялась с места другая – смятённая и уставшая.

– А я бы и не согласилась на эту работу. Как и не стала бы работать в столь почтенном возрасте жирным цербером, – рассердилась вдруг Яня. – И кстати…

Девушка медленно прошла к выходу, каждый шаг раздавался, словно раскаты грома. Левой рукой согнула правую в локте и, сжав пальцы на ручке, открыла дверь.

Дворники не были русскими. Не хотели быть русскими. Они так усердно махали мётлами, будто желали победить невидимого врага. Янита аккуратно ступала по проторённой дорожке, изображала то ли лазутчика, то ли шпиона, что в сущности означало одно и то же и не меняло правил игры. Левое плечо тянулось к шее, силясь согреть продрогшее тело.

Квартирное тепло обдало жаром. Бросив на пол пальто, а на родителей невидящий взгляд, Яня юркнула в комнату. Когда заиграла музыка, она закружилась в искрящихся потоках настоящего мира. Охровые, нефритовые и одновременно чёрно-синие стены приветливо рассыпались драгоценными камнями, пёстрыми тканями, причудливыми веерами. В счастливом дурмане Яня вынула из шкафа большой мешок с травами, в комнате запахло лугом.

– Как поиски работы? – спросила появившаяся в дверях мать.

Девушка скривилась:

– Не очень.

– Не удивлена, – мать прищурилась, в голосе слышалось разочарование, – моя подружка пристроит тебя экономистом.

Янита внимательно смотрела на неё, будто пытаясь разобрать значение слов:

– Я ничего не понимаю в цифрах.

– Ты же как-то окончила институт, всё получится!

Не было смысла объяснять матери, что жизнь её посвящена другому, и то было неотвратимо и навсегда. Однако чуяла, что отпущенный ей на сегодня запас счастья истрачен, поэтому незаметно вышла из квартиры и прямо у подъезда сиганула в кучу листьев. Дворники не оторвались от работы, не потому, что были нерусскими, а потому что было холодно и темнело.

Первый удар пришёлся по зрению: последние осенние лучи подкрашивали жёлтым лиловую ткань гроба. Второй удар – по обонянию: смешивались в единую композицию запах формалина, гнили и воска. Космический холод подкрадывался, силился проникнуть в эту реальность. Янита знала, что виновата, поскольку в их неказистых судьбах совсем не принимала участия, наблюдала, как за сценами на экране, лишь ища проявление света пригодного для картины. В какой момент их торжественное шествие за руки навеки оборвалось, и она не расстроилась, а предпочла просто семенить рядом? В какой день она отравилась ядом этих бесконечных исканий?

– Какая глупая традиция сразу не закапывать покойника, – визгливо произнесла она вслух. – Тебе нравится, папа, такое внимание?

– Может и нравится, – ответил воздух под кулоном на груди.

Яня потрясла головой, достала из кармана пузырёк и выпила таблетку обезболивающего, далеко не первую за сегодняшний день. Приходили люди, плакали, причитали. Большинство из них знакомые, но лиц было не разобрать, они множились и расплывались, совершенно ненужные, непроницаемые. Янита сидела смирно, но ни с того ни с сего мать потащила её в комнату.

– Ты можешь проявить хоть каплю эмоций? Ты всё-таки отца потеряла! – мать зло глядела на слишком спокойную дочь.

Янита выпадала из реальности и даже если бы захотела, не смогла бы разобрать, что от неё хочет мать. Сконфузилась страшно, но тут же посмеялась над собственной неловкостью. Мать в недоумении открыла рот и наотмашь ударила дочь по лицу.

– Придёт горе на смену твоему смеху, – делая паузу между словами, произнесла мать.

– Мам, не надо, – лицо девушки печально вытянулось.