Курманбек Хабибулин - Юбилей Дьявола. Геноцид народов в КНР

– Кажется ушли, – достал телефон, но сеть была отключена. – Сети нет. Глянь свой.

Джет протер пот с лица и посмотрел на телефон, но и там сети не оказалось.

– Всех перестреляли, – Чак глядел в окно в надежде увидеть хоть одного живого.

Послышался плач детей. Звали на уйгурском языке маму. Чак увидел, как двое, возраста десяти лет, искали кого-то среди трупов. У одного из них началась истерика. Малыш сел на асфальт и руками начал бить по бордовой лужи. Другой умолял брата, чтоб тот успокоился, при этом не переставал раздвигать кровавые тела. Раздался грохот, здания загремели, поблизости проезжали бронемашины. Малыши тут же легли по сторонам, притворяясь убитыми. Две бронемашины лихо пронеслись по трупам.

– Эй. Слышите? – Чак негромко обратился к малышам. – Бегите сюда.

Дети продолжили разгребать горку трупов.

– Кто еще там?

– Дети кого-то ищут.

Джет приподнялся и, увидев людской фарш, чуть не потерял сознание. Облокотившись на дверь, он глубоко дышал. Немного высморкнувшись на себя, промолвил, что нужно отсидеться в павильоне. Чуть позже дети подбежали к павильону. Чак открыл дверь. Облитые кровью, они спросили, – почему всех убили?

– Понятия не имеем. Тихо сидите. Ваших родителей убили?

– Не знаем, маму не можем найти.

– А отец ваш где?

– Его никогда не было.

– Рядом живете?

– Да.

– Где именно? Дом где находится?

– Здесь.

Малыши не обращали внимание на убитого продавца, будто он смотрелся обычным манекеном.

– Давайте к вам домой. Тут не безопасно, – продышался Джет. – Может ваша мама вернется.

Один из малышей снова зарыдал.

– Ну-ка не плач. Жива она, – обратился Чак. – Покажите дом. Первым побегу, потом вы за мной.

– Этот дом, – малыш указал на ближайший дом.

Чак пробежал до дома метров сто и помахал остальным. Они вошли в многоквартирный подъезд. Была гробовая тишина. Квартира находилась на пятнадцатом этаже. На улицах все еще стреляли. Дружно выглядев в окна, увидели повсюду вооруженных солдат и ручьи крови. Назревал закат. К тому времени подъехали десятки мусоровозных машин. Солдаты расчистили улицы, укладывая трупы в машины. С такой легкостью закидывали людей, будто люди были стогом сена. Затем поливные грузовики смыли всю кровь с асфальта и стен здания. Малыш снова заплакал. За ним разрыдался его брат.

– Она вернется, не переживайте, – пытался подбодрить Чак.

Джет разглядывал стены, увешенными восточными картинами. Рядом стоял большой шкаф, набитый научной литературой. На комоде сверкали фотографии счастливых малышей с матерью.

– Сколько вам лет?

– Мне десять, а ему семь. А вам?

– Семнадцать. Мама вернется. Не плачьте. Верьте, что вернется, – хотя Чаку уже не верилось, что она вернется. – А когда примерно ушла?

– Утром. На работу вышла, она врач. Потом кто-то начал стрелять. Мы наблюдали из окон. Соседи выбежали, их убивали. Во всех стреляли, Хусана ака мы знали, он тоже сосед.

– Хусан ака – это кто?

– Дядя с колбасного магазина, где вы сидели.

– А-а, он к несчастью умер. Он в какой квартире жил?

– Ниже нас. На четырнадцатом этаже.

– Может по соседям пройдемся? – Чак обратился к Джету.

– Нужно для начала умыться. Сними рубашку.

– Точно. Ребята тоже умойтесь и переоденьте одежду.

Чак скинул с себя рубашку, пропитанной кровью и потом. Малыши нашли ему подходящую кофту по размеру. Они стучали и звонили в каждую дверь, однако никто не открыл. Темнело. Фонари погасли. Из окон практически ничего не было видно. Свет в квартире не стали включать, хотя было электричество. Решили соблюдать безопасность. Единственно зажгли свечу в туалете и в зале. Плотными шторами прикрыли окна. Просидели в тишине около получасу. Никто практически не говорил. Мысли разбегались по стенам. Где-то в углу надежда шептала, что вскоре ужас окончится. Малыш расстелил маленький ковер в сторону заката и начал молиться. Произносил что-то на арабском языке и много раз приклонил лоб об коврик. Затем он снова тихо заплакал. Его брат тоже плакал. Джет с Чаком пролили слезы, но от них легче не стало.

– Джет, будешь курить?

– Пожалуй, а есть? – согласился он, хотя ранее не курил.

– Есть, пойдем на кухню.

Они закурили.

– Откуда сигареты?

– Три дня назад начал курить. Помогают иногда от нервов.

Джет закашлял.

– Что думаешь, за что так убили? – шёпотом спросил Чак.

– Даже не знаю. Возможно заключенные были, с тюрьмы сбежали или радикальные банды формирования.

– Видел, как много женщин убили?

– Не обращал внимания. Психика не позволила.

– Детей жалко.

– Всех жалко. Хорошо, что в павильоне не убили. Того мужика тоже жалко.

– Он меня пытался прикрыть собой. Обнял. Когда кровь потекла на мое лицо, понял, что он умер. – Вдохнул дым, выдохнул глубоко.

В действительности был организован тщательно спланированный геноцид в отношении мусульман. Колоссальная подготовка и огромные вложенные средства к летней олимпиаде 2008года в столице поднебесной отсрочила зверский план на пару лет вперед. Кровавые события 2009г. в последующем не помешают провести зимние олимпийские игры в 2022г. в КНР.

Они докурили. Снова закурили. Спать было невмоготу и есть никому не хотелось. Пластом разлеглись на ковер в раздумьях. Кто-то из них часто плакал, но старались молчать. Иногда, с улицы доносились одиночные выстрелы – кого-то добивали. Молча поддерживали друг друга. Свеча медленно догорала на столе. Как только прикрывались веки от усталости, моментально вспыхивали трупы и выстрелы. Мозг практически кипел. Глаза слипались. В какие-то моменты приходилось массировать веки. Это помогало избавиться от порога страха. Глубокие вдохи также помогали на миг забыться. Поэтому приходилось часто глубоко вздыхать. Вдох, выдох и обратно вдох. Затем малыш захрапел, по-всей видимости, от непереносимого стресса организм его вырубился. Виски взбухли, глаза рассыпались. Смутно виделся ковер и стена. Оказалось, что разум представляет наилучший вариант, чтоб уснуть. Под утро они все заснули.

Спали недолго, около часа. Сознание быстро пришло в себя. Почти в один момент они проснулись. Наблюдали из окон, как рабочие шпаклевали стены высоток, затирали пробойные следы от пуль. Затем закрасили все, красили даже там, куда пули не попали. Разбитые витражи убрали и вставили новые. Протерли внутри и снаружи пыль. Развесили на стены здания огромные портреты Мао Цзэдуна и Ху Цзиньтао. Неожиданно послышались грубые голоса в подъезде. Солдаты носились по лестницам и где слышали малейший шорох, выбивали двери, а некоторые двери выбивали просто так. Треск древесин, кувалды и топот усиливали страх. Бледнота накрыла лица. Раздался плач детей и женщин. Их волокли за волосы на улицу. Несколько выстрелов. Кого-то убили. Снова грохот.