Александр Малов - Молочная даль

– Бирки. Нельзя. – коротко ответил Макс протяжным и низким голосом тролля, которого разбудили в своей пещере от долгого сна кучка любопытных детей.

– Какие еще к черту бирки, мужик? – громко спросил Рыжий, приподнимая одну из своих бровей, – Другого повода придраться не нашлось?

– Бирки. Нельзя – повторил Большой Макс уже гораздо медленнее, чувствуя, как его рту лениво произносить слова.

Максу говорили, что такие люди, как Рыжий, будут вставать на его пути. Приходить и мешать ему спокойно стоять на своем законном месте. Да, такие люди всегда любили испортить хороший вечер. Они любили приходить, вставать и устраивать сцены. Приходить, вставать и задерживать очередь. Большой Макс уже сейчас слышал, как очередь начинает обсуждать, отчего же произошел застой, и движение прекратилось. Хотя смотреть на очередь охраннику было лень.

Большой Макс научился легко различать таких людей, как Рыжий, и в таких случаях ему приходилось принимать решения. В большинстве случаев эти решения заканчивались полным игнорированием объекта надоедания. Но если речь заходила о слишком активном посетителе, то…

То сейчас был именно такой случай.

Обозленный Рыжий, пробубнив про себя что-то невнятное и возмутительное, попытался бесцеремонно обойти Большого Макса и попасть внутрь ночного клуба. Выглядело это довольно комично. При габаритах Большого Макса, Рыжему нужно было прокапать себе туннель или же снарядиться набором юного скалолаза, если он хотел хоть как-то пройти мимо такой огромной горы мышц. Рыжий пытался протиснуться и так, и этак, чуть ли не толкая Большого Макса, каждый раз одаряя его презрительным взглядом.

Должно быть Рыжий жил так всю жизнь. Жил жизнью, в которой с детства можно было бесцеремонно отбирать чужие игрушки. Жил жизнью, когда можно было устраивать истерики перед родителями в магазине, чтобы те купили ему желаемое. Жил жизнью, где все ему должны. Почему? Только лишь потому что он – это он .

И сейчас Рыжий продолжал придерживаться той версии жизни, где ему позволено многое, если не абсолютно все. Почти все. Вседозволенность рождает бесстрашие. А бесстрашие – глупость. Потому, как только глупец может идти прямиком на огромного быка, имея при себе лишь чрезмерную самоуверенность. И сегодня Рыжему попался бык, что оказался ему не по зубам.

И тут произошло то, чего Рыжий совсем не учел. А не учел он того, что охранники могут принимать быстрые решения против тех, кто мешает их работе. Большой Макс ударил Рыжего всего один раз. Удар пришелся прямо по животу Рыжего, но по размеру кулака Большого Макса, то есть по всему телу разом. Удар был быстрым. Слишком быстрым, для такого ленивого и большого человека, как Макс, но когда речь заходит о выполнении своей работы, известный во всей округе здоровяк знал одно: важна скорость.

Раздался короткий приглушенный звук. Будто кто-то выстрелил с глушителем. От силы удара Рыжий даже подлетел на пару сантиметров вверх. Большой Макс завершив свой удар, медленно убирал руку назад. Рыжий будто поглотив кулак своим торсом, как прилепленный потянулся в сторону здоровяка. Кулак словно засасывал Рыжего. Когда же Большой Макс вернул свою руку в прежнее положение, Рыжий медленно скатился с кулака прямо на землю. Стоя на коленях, он часто и глубоко дышал, но делал это так, словно при каждом вдохе ему что-то мешало. Глаза Рыжего слезились, а все лицо приобрело цвет сочного и спелого томата. Наконец, придя в себя, Рыжий огляделся по сторонам, словно не до конца понимая где находится. И тогда Рыжий осознал, что неожиданно стал центром всеобщего внимания.

Центром всеобщего посмешища.

Покрутив головой то влево, то вправо, он мельком взглянул на Большого Макса и прохрипел:

– Ах ты, ублюдок… кхе-кхе.

Через мгновенье Рыжего вырвало чем-то бесцветным и пенистым.

– Бирки. Нельзя – только и повторил Большой Макс, не вкладывая в свои слова хоть какие-либо эмоции. Впрочем, как всегда.

А Рыжий к этому времени уже принял две попытки подняться. Его тело мотало из стороны в сторону, он то и дело норовил упасть на асфальт. Рука угодила в собственную рвоты и Рыжий, поскользнувшись, снова упал. Запачкался. С третьего раза Рыжему наконец удалось встать и он, медленно шатаясь, словно пьяный, побрел прочь, подальше от ночного клуба, что-то бормоча себе под нос. С уголков рта все еще бежали мелкие слюнки. Если в его голове и возникла мысль сказать что-то гадкое Большому Максу, то инстинкт самосохранения тут же подавил эту идею.

А, впрочем, жить Рыжему оставалось всего несколько минут.

Шатаясь, Рыжий брел прочь от ночного клуба. Никто не пытался помочь бедолаге. Никто не подошел к нему, не поставил его на ноги. В лице некоторых не было даже сочувствующего взгляда.

«Сам напросился – вот о чем подумала толпа, ждущая входа в ночной клуб, – Да вероятно, удар был чересчур сильным. Но кто тут вообще осмелиться озвучить то, что лепетал этот шкет при Большом Максе? В следующий раз думай головой, приятель. И думай качественнее своей способности принимать удары.»

Дойдя до ближайшего и безлюдного переулка, Рыжий вдруг ощутил такую резкую боль, словно внутри него что-то лопнуло. Боль отдалась по всему телу и казалась невыносимой. Живот начал гореть изнутри адским огнем. Попытки выдавить из себя хоть один звук казались для Рыжего невозможным, будто внутри все органы перемешались в одну кашу.

Вокруг не было никого. Только заполненные мусорные баки и прячущиеся во тьме крысы. Рыжий снова упал на колени, хватаясь за живот. Внезапно кашель пробрал все горло Рыжего. На асфальт брызгами закапала кровь. И вот Рыжий уже лежал на окровавленном асфальте, медленно сворачиваясь в позу эмбриона. Теперь его рвало не прозрачным и пенистым, а кровавым и зловонным. Боль внутри была нестерпимой. Рыжий начал жадно глотать воздух, но в итоге были слышны лишь булькающие звуки. Глаза Рыжего налились кровью и казалось, еще немного, и они непременно лопнут. А потом Рыжий вдруг перестал извиваться в агонии и его движения оборвались так же внезапно, как и начались. Оборвалось и его сердцебиение.

Еще через мгновенье Рыжий умер.

А Большой Макс все стоял и стоял напротив огромной толпы будущих посетителей ночного клуба «Искра». Стоял, пока краем глаза не увидел кусок бумаги, торчащей из его нагрудного кармана. Большой Макс слегка удивился, ведь подобной бумаги при нем не было. Медленно потянувшись к карману, он ухватился за ее кончик своими огромными пальцами и потянул вверх. Через секунду Макс смотрел на самый обыкновенный конверт. Смотрел, а после положил обратно. Большому Максу просто лень было открывать его и смотреть, что же таит в себе этот конверт.