Марьяна Куприянова - Devil ex machina

Devil ex machina

Октябрь 2018 – апрель 2020

«…ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он злоупотребил своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти…»

Яков Шпренгер, Генрих Инститорис – «Молот ведьм»

«Я начал осознавать глубже, чем кто-либо осознавал это прежде, всю зыбкую нематериальность, всю облачную бесплотность столь неизменного на вид тела, в которое мы облечены».

Роберт Льюис Стивенсон – «Странная история доктора

Джекила и мистера Хайда»

Сильная жажда не унималась дольше недели. Язык был сухим независимо от количества выпитой воды. Будто только и делаешь, что жуешь песок или старые шерстяные носки. Желудок и мочевой уже болели от объемов поглощаемых жидкостей. Бегать по нужде приходилось гораздо чаще обычного. Наверное, из-за этого в боку так кололо.

Ничто не могло избавить от сухости во рту. Она казалась чьим-то проклятием, злой порчей. Преследовала по пятам. Укладываясь спать и открывая глаза, ты ощущал ее неизменное присутствие.

Прежде подобное состояние длилось не дольше двух дней, да к тому же в менее выраженной форме, поэтому совести удавалось списать происходящее на злоупотребление сладким или спиртным. И как обычно плюнуть на подозрительные симптомы.

Но не теперь.

– Ну, что я могу сказать? Девочка вроде здоровая, немного лишнего веса, хорошие чистые легкие…

Врач без интереса рассматривала документы из-под толстых очков и разговаривала с такой неохотой, что едва открывала рот. Она роняла слова лениво, на грани внятности. Фаина в замешательстве наблюдала за этой неприятной женщиной средних лет с бородавкой и темными усами над верхней губой, с некрасивыми ушами и неопрятными волосами, неровно выкрашенными в вульгарный кирпичный оттенок.

– Точно не ели ничего соленого или острого накануне?

Женщина смотрела так, будто не понимала, что Фаина делает здесь, а именно: зачем здоровая девушка с небольшим сушняком явилась в больницу отнимать у нее рабочее время, ведь прямо за этой дверью – целая очередь пациентов с более серьезными симптомами.

– Точно , – с нетерпением повторила девушка. – Ощущения другие.

Была надежда, что хотя бы доктор разгадает тайну, над которой Фаина устала ломать голову. Откуда взялась продолжительная жажда и, самое главное, как от нее избавиться. Но надежда эта быстро разбилась о скалы профессиональной непригодности большинства врачей.

– Раньше такое бывало?

– Не совсем. Проходило за день-два.

– А сейчас?

– Около недели.

– Около?

Фаина чувствовала себя глупо, отвечая на вопросы, задаваемые из соображений формальности, а не стремления помочь. Если бы знакомые не намекнули ей, что жажда, которую не унять водой, – опасный симптом, и уже действительно стоит обратиться к доктору, девушка бы не оказалась здесь. Не догадалась бы этого сделать. Ну разве может быть страшен обычный сушняк? Оказалось, да. Если он превращает твой рот в иссушенную ветрами пустыню, а язык – в камень для заточки ножей.

Врач поправила очки, вздохнула и полистала потрепанную годами медицинскую карту с засаленными пористыми листами.

– Диабетики в роду были?

– Да.

– Плохо.

Женщина принялась выписывать что-то забористым почерком на клочке бумаги, одновременно так же быстро разговаривая то с ассистенткой, то с пациенткой. Разобрать, к кому именно она обращается на сей раз, оказалось так же сложно, как вынырнуть из-под сильного потока.

– Позвони в 211-ую. Узнай, на месте ли еще Катя. Сейчас выпишем направление, кровь сдашь на сахар. Может, просто скачет, может, чего и хуже. Ну что, она у себя? Попроси, чтобы не уходила. Сейчас я к ней срочно направлю девочку. Значит так, сейчас в 211-ый кабинет, пока там еще открыто. Завтракала?

– Нет.

– Это хорошо. Сдашь кровь из вены. Результаты придут сразу мне. Через три дня. Придешь ко мне к десяти, запиши ее. На пятницу. А пока придерживайся диеты. Без сладкого, без специй, без острого, без соленого. Разумеется, от алкоголя воздержаться. Жажда должна ослабнуть, но не обещаю, что исчезнет совсем. И старайся много воды не пить. Полощи рот, если что, и выплевывай. Если это диабет, так или иначе организм обезвоживается, но помочь ему галлонами воды ты не сумеешь. Только хуже сделаешь. Сладкого в рот ни-ни, поняла? И под сладким я имею в виду не только конфеты и шоколадки, но и хлеб, некоторые фрукты, и многое другое. Люба, дай ей памятку для диабетиков. Там все подробно описано.

Девушка приняла брошюрку, коротко осмотрела, скомкала и небрежно сунула в задний карман, надеясь, что та ей не понадобится.

– Ничего мне сейчас не выпишете?

Врач недобро глянула из-под толстой оправы, приподняв словно нарисованную черным фломастером бровь.

– Рано еще. Сначала посмотрим на анализы. Держи, тут все записано, свободна. Люба, зови следующего. На пенсию уже хочу, прости господи, – заявила она и зашлась сухим удушающим кашлем.

Фаина забрала все бумажки и молча поднялась. Ее уже никто не видел и не слышал, полностью переключившись на другого пациента. Можно было не прощаться, да и не хотелось ни с кем разговаривать. В голове и так слишком много всего. Она вышла в коридор и спустилась на второй этаж. У 211-ого кабинета очереди не обнаружилось.

Сдавать кровь из вены не так противно и страшно. Никто не разминает каждый твой палец до красноты в надежде выудить хоть каплю крови из косточки, обтянутой бледной кожей. Никто не распечатывает на твоих глазах странной формы иглу, похожую больше на осколок старого лезвия времен Второй мировой. И нет этого омерзительного и всегда неожиданного укола во вспухшую багровую подушечку безымянного пальца, и этой гладкой пипетки, которой все мало и мало твоей крови, и приходится прокалывать средний палец, а потом и на другой руке…

С детства Фаина ненавидела процедуры, при которых что-то чужеродное проникает в ее организм, будь то операция, прививка или торчащий из земли штырь. Это ведь так противоестественно, протыкать кожный покров, чтобы забрать кусочек твоей плоти. Все эти иглы, скальпели, катетеры и прочая медицинская утварь вызывали в ней стойкое отвращение.

Но кровь из вены – сносно.

Едва медсестра поднесла шприц к локтю, Фаина отвернулась, благодаря чему почти ничего не ощутила. Всегда бы так. Ничего не ощущать, просто отворачиваясь.

Сегодня больница трещала по швам. Редко появляясь в ее проспиртованных стенах, Фаина каждый раз заново удивлялась тому, как много людей болеет и нуждается в помощи, и как много, помимо них, сидит дома и лечится самостоятельно. Или вообще еще не знает, что заболел. Или знает, но закрывает на это глаза. Как она.