Alex K - Let’s Stay Dreamers

Вопрос на миллион – кем может стать маленькая девочка, чей отец постоянно, приходя с работы, выпивал полбутылки дорогого вискаря, сидя у камина, а его жена трахалась с любовником в соседней комнате?

Нет, конечно, в девять лет я еще не была испорчена такими страшными реалиями жизни, как Sex & Drugs & Rock & Roll. Жила очень размеренно. Вся такая из себя милая и умная, аж тошно. Каждый урод с папиной работы считал своим долгом потеребить меня за медную и кудрявую шевелюру, испортив прическу, которую день за днем так упорно делала одна из наших домохозяек. Один индивид по имени Frank, которого мы с отцом переиначивали на Freek, постоянно сносил меня своим запахом. Hugoross – такой сладковато-приторный, резкий и оставляющий шлейф на полторы мили. Создавалось ощущение, будто этот Freek приходил с работы, набирал целую ванну этой жути и барахтался в ней так, чтобы каждая молекула его тела пропиталась и изменилась на субмолекулярном уровне. Так вот этот Урод со своим непереносимым амбре садился возле меня и, смотря куда-то в стенку, начинал нести бред про политику и доходы среднего класса, а в конце добавлял: «Не так ли, дорогая?». Но уже в этом возрасте я могла спокойно поддерживать разговор с любым подчиненным моего отца. Я была его любимицей. Малютка Alis. Большеглазая куколка с веснушками на носу. Особенно надев одно из дебильных платьев, так любезно подобранных моей мамой на очередной показушный вечер, я становилась предметом умиления всех и каждого.

– Alexander, какая у тебя милая дочурка, – говорили они с восхищением или просто, чтоб полизать ему жопу.

Да я и сейчас считаю себя милой. Убрать все эти сопли, слюни, слезы. Смыть сгустки крови с рук и ног – вот тогда я снова буду милой. Но счастье, радость и гордость для одного – огорчение и разочарованием для «другой»…

Моя Madre считала меня «чересчур упитанной девочкой» для своего возраста. Мать…Хм…

Papa познакомился с ней в какой-то забегаловке, когда еще не был таким известным и обожаемым тюлеником. Она же работала поло- или посудомойкой. Не знаю точно, ведь ее нос давно уперся в потолок, чтобы помнить о «трудных временах». Не заработав в своей жизни ни копейки и не сделав этому миру никакой пользы, она жила в нашем доме, оплетая его паутиной мрака и гнили.

Но, все-таки, начнем по порядку. А то мои мысли теряются от падения, и рассказ может показаться слишком аморфным и куцым. Я же хочу, чтобы все было разложено по полочкам.

Итак – я Alis Young, и как вы уже поняли, родилась я в богатой семье с хорошим, даже чересчур хорошим воспитанием. С самых пеленок Papa учил меня трем языкам, так как думал, что мне это может пригодиться в будущем. И на самом деле испанский и немецкий вскоре оказали мне медвежью услугу. С пяти лет я уже могла вычислять в уме несложные выражения, знала кучу придурочных, на мой взгляд, стишков и песенок, но так как мой Papa был шутником, на Рождество я пела Jan Pillemann Otze, которая была совсем не детской.

В шесть родители занялись моим обучением, да так, что любая хорошая школа будет нервно курить в сторонке. Собственно, «это» и денежки моего отца позволили мне пройти в Manchester High School, по-моему, лучшую из школ для девочек. После нее можно было без труда поступить в любой, уважающий себя университет. В общем, девочка я была не глупая и приличная по всем чопорным нормативам старушки Англии.

Мой Papa – Alexandr Young. Но это псевдоним для лучшего созвучия, а так он простой работяга – иммигрант из России, и зовут его Саша Маслов или что-то вроде того. На вопрос: «Почему ты уехал из России?» он всегда отвечал немногословно, но вполне прямо: «Потому что Великую Страну наводнил быдло-класс и, встав во главу, вытеснил все светлые умы. В итоге места ученых и гениев занял обслуживающий персонал». Короче – он не был патриотично настроен и даже не разрешал мне хоть сколько-нибудь погружаться в его родной язык: «Alis, это бесполезное занятие, лучше китайский учи. Русский красив и разнообразен, но бесполезный. Ты бы еще латынь начала изучать».

Madre – Felicia Young – та еще сука, но я ее очень любила (в детстве). Почему такая неприязнь к ней сейчас? Все объясняется очень легко: когда мне стукнуло девять, я начала слишком быстро набирать вес. Врачи говорили, что это перестройка организма, игра гормонов и, несомненно, – «жрущий хлебальник». Единственное, что из перечисленного вычленила моя Madre, – был как раз мой чрезмерный аппетит.

Спасибо ей, для начала, за то, что так любезно мне пихала все в глотку. «Alis, ты такая худенькая! Твои ребра скоро вылезут наружу. Давай быстренько ешь, иначе не выйдешь из-за стола!» – всегда говорила она, подвигая ко мне очередную порцию калорийного обеда, завтрака или ужина, сварганенного домработницами. Собственно, я и разъела свой желудок до размеров среднестатистического хомяка, но не толстела благодаря танцам и играм с другими сверстницами. Но когда у тебя начинается переходный возраст (особенно так рано) – сразу возникает куча проблем. В свои первые месячные я почти все время сидела дома. Они приносили мне ужасные (просто мучительные) боли, и обильное кровотечение также было причиной. Мне даже вызывали врача в момент, когда кровь не хотела останавливаться вторую неделю. Ничего серьезного для здоровья, но я же, блин, девочка! Это могло серьезно сказаться на отношении моих друзей. Я не хотела прийти на встречу и забрызгать там всех (своей кровью).

Это была лишь верхушка айсберга всех моих проблем на период гормональных сдвигов в теле. Прыщи – еще один страшный недуг, сразивший меня одним «прекрасным днем». Встаю я, как ни в чем не бывало, прохожу в ванную комнату почистить зубы, и после – оглушительный визг, разбудивший всю улицу. На моем лице красовалось три здоровенных фурункула…

Похуй на прыщи, похуй на черные точки, похуй на жирную или сухую кожу, похуй на сальные волосы! Да на самом деле похуй и на все остальное. Из-за этого дерьма на лице я не могла нормально ходить в школу. А я ходила. И каждый день на протяжении одного месяца, пока косметические процедуры не убрали все следы этого ужаса с моего личика, я выслушивала шутки и оскорбления в собственный адрес. «Может, тебе подарить мешок и проделать в нем дырки для глаз? Хотя тебе это вряд ли поможет!»

У меня началась сильная депрессия. Постоянные слезы, опухшее лицо, всхлипы и крики. Боже, да в тот момент я хотела залезть даже в жопу, лишь бы меня никто не видел. А после быстро набираемый вес. К десяти годам я уже весила под сто восемьдесят фунтов при среднем росте. Короче, как говорила моя Madre: «Свинья ты была еще та».

– Нам нужно что-то срочно решать с твоим весом, моя дорогая сосисочка, иначе ты начнешь притягивать спутники. А если серьезно, то с завтрашнего дня ты питаешься только салатиками с водичкой и бегаешь по две мили утром и вечером. Тебе все ясно? Я тебя очень люблю и не хочу, чтобы ты портила свою жизнь каким-то ожирением. Есть куча других вещей, которыми ты можешь это сделать, – сказала она однажды за ужином, и после этого в моей жизни начался ад.