Грег Вудланд - Кто свистит в ночи

Следовало раскинуть сети шире, захватить ту рыбешку, которая из них выплыла, даже ту, которую они сами отбросили за никчемностью. Однако репортеры прислушивались к О’Дауду. Выпускник хорошей частной школы, красноречивый, фотогеничный. Таким был старший сержант. О’Дауд проявил впечатляющие способности, посеяв в обществе страх перед развивающейся субкультурой серферов, и чудовище в глазах публики стало прочно ассоциироваться с симпатичным молодым бунтовщиком – своего рода австралийским Фрэнки Авалоном. Он мог поцеловать девушку, а мог заставить умереть.

В газетной вырезке под самым потолком неровной красной линией была отчеркнута строка: Не каждый живодер превращается в убийцу, но почти все психопаты начинали с истязаний и убийства животных.

Покачиваясь в дверном проеме, Мик зажмурился и увидел Чарли, несущегося по пустырям. Перед глазами замелькали образы. Кровоточащая собачья голова, щека, пронзенная рыболовным крючком, изуродованная лапа… Левая лапа, с вырванным когтем. Что же ты пытаешься сказать своими странными играми, юный экспериментатор с искореженным рассудком? Почему левая лапа? Убийца – левша? Или просто совпадение? Это покажет только следующая жертва. А пропавшая кошка? Кто будет следующий? Лошадь, человек?

Сознание замерло, и непослушные ноги сами донесли тело до гостевой кровати. Мик тяжело рухнул в койку. Над ним покачивалась лампочка без абажура. Она так и горела до самого рассвета, точно бдительный часовой.

Мама попросила Хэла не тревожить брата – пусть поспит подольше после ночных потрясений. «Бедный ребенок…» – сказал Хэл, прыгнул на велосипед и вырулил на залитую солнцем улицу. Хотелось приключений. И они нашлись. На качелях у красной телефонной будки сидела Али в своей обвисшей шляпе и с неизменным ведерком. Хэл подъехал к девочке, бросил обычное мурабулское:

– Привет, как жизнь? Достаточно тепло сегодня?

– Дашь велик? Хочу проехать вниз до ручья.

Хэла идея не вдохновила, и он предложил довезти ее до прицепа – уже полпути до места.

– А от прицепа можем прогуляться по берегу. Годится?

– Пойдет! Двинули!

Али ухмыльнулась, запрыгнула на велосипед и уцепилась за седло. Хэл завилял между ямками и камнями. Они промчались сквозь рощу эвкалиптов. Ведро позвякивало о спицы, Али что-то кричала ему прямо в ухо. Хэл так смеялся, что не мог отдышаться, когда они наконец остановились с визгом тормозов у забора из колючей проволоки. Али соскользнула с велосипеда, брякнув ведром, и уже была готова идти дальше.

Хэл продолжал сидеть, изучая загадочный прицеп.

– Кто там жил, знаешь?

– Знаю. – Продолжения не последовало.

– Что с ними случилось?

– Расскажу потом. В свое время. – Али пошла вдоль забора.

Хэл провожал ее взглядом, пока та не дошла до задней стенки прицепа, откуда открывался вид на серовато-коричневые пустоши. Хэл встал, полез вниз по голому склону к берегу ручья, крикнул девочке:

– Смотри, Разлом мира! – И тут же понял, что допустил крупную ошибку.

– Разлом чего? – фыркнула девочка. – Это у тебя в черепушке разлом!

Она не стала дожидаться, пока Хэл объяснит, и побежала вниз, соскользнув по крошащемуся берегу к мутному ручью. В ведре что-то брякало. Али уже успела забросить удочку, когда Хэл приземлился на песок рядом с ней, и внимательно следила за кругами на коричневой воде.

– Что ловишь?

– Тсс. – Али нахмурилась. Хэл присел рядом на корточки. – Ты что, никогда на раков не ходил?

– Раки? – Хэл помотал головой. – Что это?

– Подожди, увидишь.

Прошло несколько секунд, и леска запрыгала, задергалась. Али медленно начала наматывать ее на руку, потихоньку подтягивая к берегу, пока из взбаламученной воды не показалось нечто в грязном панцире, с крошечными черными глазами на усиках. Создание вцепилось зловещего вида крюками в кусок мяса. Али поднесла рака клешнями прямо к испуганному лицу Хэла, разразилась хохотом и бросила извивающуюся тварь в ведро.

– Только не говори, что ты их ешь, – с отвращением произнес Хэл.

– Не ем – цепляю к заднице для развлечения!.. Ладно, шучу. Раки – закуска что надо. Мы летом только на них и живем.

Она снова забросила удочку, не меняя наживку, и через полминуты кинула в ведро еще одного возмущенного рака. Хэлу тоже захотелось попробовать.

– Да ради бога. – Али сунула ему леску и кусок мяса из сумки. – Только насаживай хорошенько.

Он хорошо закрепил мясо, раскрутил леску и швырнул в реку. Крючок с наживкой перелетел через ручей и плюхнулся на другом берегу, прямо в ил. Али чуть не умерла со смеху. Хэл сделал еще одну попытку. На этот раз, по счастью, грузило с крючком упали точно посреди ручья. Хэл уселся, выжидая, но, сколько ни смотрел на леску, та не колыхалась.

– Сколько ждать?

– Пока не возьмет наживку. – Али обернулась к ивам, нависшим над ручьем. – Слушай, ты выяснил, кто его там закопал? Ну, того пса. – Она кивнула на могильный холмик под деревьями. – Кто-то же выкопал для него яму.

Хэл пожал плечами.

– Наверное, тот, кто его убил.

– Нет, – покачала головой Али. – Такая хорошая могилка… Скорее уж тот, кому до него было дело.

– Ты хочешь сказать – хозяин? – неожиданно дошло до Хэла.

– Почему нет? – Али глянула на воду. – Клюет.

– Кто клюет?

Али недовольно поморщилась, показала на леску, которая то натягивалась, то опять провисала. Хэл начал наматывать ее на руку, делая большие петли.

– Медленнее!

Он послушался. Еще несколько небольших петель, и показался средних размеров рак. Хэл протянул руку к добыче, остерегаясь грозных клешней и яростно вздрагивающего хвоста.

– Держи его! – Али перехватила рака. Клешня щелкнула рядом с ее пальцами, и девочка отправила рака в ведро.

– Здорово! – воскликнул Хэл. – Ты и впрямь хороший рыбак!

– Куда деваться. Я ж ловлю их лет с пяти. Раков да кроликов.

– Кроликов? Ты что, шутишь?

Али пожала плечами, смотала удочку и вскочила.

– Мне пора.

– Хорошо. – Хэл не стал спрашивать, с чего это она так быстро собралась, а Али не стала ничего объяснять.

Они добрались до ворот, ведущих на территорию «Придорожного дворца», и Хэл снова спросил девочку о людях, которые там когда-то жили.

– Они почти все там и умерли…

Али вздохнула и начала рассказывать.

– Это было лет двадцать назад, сразу после войны. Старик вернулся домой, в Мурабул.

– Отец?

– Ну да. Приехал из Чанги.

– Из Чанги?

– Он там был в плену. Худющий как скелет, и с головой не в порядке. Трое детей, две девочки и еще сын. Жена его ждала. Он выкупил участок у государства почти за бесценок. А земли эти – наши, только у нас нет права голоса.

– Ваши? Ты хочешь сказать – твоей семьи? – Хэл нахмурился.