Вики Филдс - Когда мертвые заговорят

Мне отчего-то стало жаль миссис Нэтвик, когда ее лицо перекосилось от моих слов, будто она ждала чего-то другого, другой реакции. Хотелось спросить, какой именно реакции она от меня ждала, но не спросила – боялась, что разозлюсь.

В Эттон-Крик убивают людей, и я как-то со всем этим связана, с каждым из убийств. А тело Скалларк нашли в моем подвале. Единственное, что я могу сделать в этой ситуации – мыслить рационально. Я не могу кричать с пеной у рта «ЭТО НЕ Я!», потому что не знаю, так ли это. Если попытаюсь сбежать от себя самой, правда рано или поздно настигнет. Даже двадцать лет спустя.

Я не спала более тридцати семи часов, но когда голова коснулась подушки, сон все равно не шел. Сквозь сомкнутые веки просачивался слабый утренний свет, руки и ноги будто налились свинцом, поэтому если бы кто вздумал на меня напасть, я бы не сопротивлялась. Несмотря на это, мозг работал в десять раз усерднее, чем обычно, казалось, он и тело существуют по отдельности.

После истории миссис Нэтвик, которая бросила тень на все мое прошлое и настоящее, я физически ощущала, как появляются новые вопросы, а старые получают заслуженные ответы.

Перед закрытыми глазами вдруг всплыло мамино лицо. Это был конец февраля две тысячи четырнадцатого. Мама смотрела на меня со страхом во взгляде, и теперь я понимала почему: она боялась увидеть во мне ее – Дэйзи Келли, которую, как и меня, держали в клетке. Или, может, она боялась увидеть в моих глазах отражение Криттонского Потрошителя?

Мама боялась меня? А отец? Они боялись, что после клетки Стивена во мне проснутся асоциальные черты характера, – те самые, которые присущи моему настоящему отцу?

Внезапно я осознала, что у моих родителей действительно были все причины переживать.

В школе у меня не было друзей, меня не интересовали те вещи, которые интересовали обычных девочек. Каждые выходные вместе с отцом я посещала стрельбище, где он учил меня стрелять, ходила в секцию бокса, кружок по скалолазанию, получила черный пояс…

После окончания военной школы, когда я с натянутой улыбкой вручила отцу диплом, и перед поступлением на медицинский факультет, мне пришлось пройти тщательное обследование для получения лицензии на хранение огнестрельного оружия. Отец подарил мне пистолет сорок пятого калибра и кожаную кобуру с инициалами «К. А.». Если уже тогда, два года назад, я была не в себе, как смогла пройти медосмотр? Неужели врачи не заметили, что со мной не все нормально? А может, я как Криттонский Потрошитель? Психопаты способны обмануть кого угодно, и это доказало то дьявольское существо, похитившее Дэйзи Келли. Потрошитель был искусным лжецом, раз смог притворяться перед всем городом нормальным человеком.

По моим рукам пошли мурашки. Я ведь тоже притворяюсь. Каждый день имитирую эмоции, каждый день притворяюсь, что со мной все в порядке. И так было почти всегда – после того, что случилось с Лили, я постоянно делала вид, что здорова .

А вдруг все ложь? А вдруг я не здорова? Или, может, все дело в том, что я умерла? Врачи в больнице сказали маме с папой, что я опасна сама для себя, что веду себя так, будто часть меня мертва. Может, все дело в этом?

Нет. Нельзя отрицать очевидных признаков, на которые указал Аспен: потеря памяти, садистские наклонности, эмоциональная сдержанность. Типичная жертва.

Дочь серийного убийцы.

Я почувствовала, что сердце вновь сжимается.

Хотелось притвориться, что это ничего не значит, но на самом деле это значило все. Аспен прав, я могу быть подозреваемой номер один, потому что идеально подхожу на эту роль. Я – дочь серийного убийцы. Эта мысль не давала покоя. Я пыталась выжечь ее, накрыв голову подушкой и задерживая дыхание так, что в черепе стало горячо, но она все не исчезала.

Я дочь Криттонского Потрошителя.

Всю свою жизнь я опиралась на Дэвида Айрленда, брала с него пример. В клетке Стивена именно его слова помогли мне выжить. У меня был отец, который отдавал приказы бороться, держаться до конца. Ради себя, ради Джорджи, ради них. У меня был отец, который говорил: «Кая, ты отжалась всего-то двадцать раз! Это подойдет для десяти лет, но не для четырнадцати!»

Он твердил, что я могу больше, чем говорю. Говорил, что моя сила воли заставляет его гордиться мною, говорил, что я – его наследие. Я верила всем его словам. Я хотела, чтобы он продолжал хвалить меня, продолжал криво улыбаться, глядя, что я могу подтянуться на перекладине пять, десять, пятнадцать раз. Что я сильная, что я выдержала, что я – боец.

Вот как он меня воспитывал. Но вдруг что-то пошло не так, вдруг все было ошибкой?

Откинув подушку в сторону, я глотнула свежего воздуха и почувствовала, как болезненно жжет глаза. Накрыв веки ладонями, я умоляла себя не плакать.

Это все какая-то насмешка судьбы.

Если бы мама не была такой экстравагантной, если бы страх пересилил ее любопытство, она бы не повстречала Дэйзи Келли. Она бы не повезла ее в полицию, не дала свои данные дежурному врачу. Не отвезла бы Дэйзи домой. Папа не принял бы роды. И меня бы не было. Если бы не они, родители Дэйзи отдали бы меня в приют или в церковь. Они сказали: «Мэгги, этот ребенок зло. Он принесет тебе много страданий, вот увидишь». И если бы мама поверила их словам, она бы не забрала меня, не спрятала. Она не ввязалась бы в эту историю. Не продала бы мебель из квартиры в Эттон-Крик и не занялась расследованием. И осталась бы жива.

Если бы не я, Стивен Роджерс не убил бы Джорджи.

Если бы не я, отец не попал бы в ту аварию.

Если бы не я.

Убрав ладони от лица, я раскинула руки в стороны и уставилась в потолок. По щекам покатились слезы, в голове творился полный хаос: взрывались бомбы, земля трещала по швам, лопались дороги и рушились здания. Но я по-прежнему лежала не двигаясь, все еще в свитере. В левой руке цепочка, подаренная Аспеном, врезалась в кулак. Я надавила сильнее, проверяя, пойдет ли кровь, но металл был недостаточно острым, чтобы проткнуть кожу.

Опасные, опасные мысли, Кая. Странные мысли.

Слезы уже исчезли. Может, мне только показалось, что они были.

– Может, ты думаешь, что не связана?

Ну конечно же, он обо всем знал. Ной знал, что я дочь того существа и Дэйзи Келли. Когда я называла ее имя в стенах особняка, он даже не морщился, лишь просил, чтобы я оставила это дело в покое, пока не стало хуже. Он боялся, что я узнаю о себе страшные вещи.

А вдруг я действительно Неизвестная?

Аспен подозревал меня. Все жертвы были связаны со мной. Скалларк обнаружили у меня в подвале. Аспен мне не доверял, он считал, что убийца – физически сильная женщина.

Он описал меня.

– Может, ты думаешь, что не связана?

Я и не хочу об этом думать. Хочу прогнать эти мысли из головы, но пугающее ощущение, что они и есть я , не отпускает.