Иван Прохоров - Метро

Пустовалов большую часть жизни провел в Москве, однако последний раз спускался метро десять лет назад, в попытке обогнать спецназ двигавшийся на четырех машинах по закованной в пробке Большой Дмитровке в офис компании «Капиталстрой». Тогда он проехал всего две станции и с тех пор пользовался только такси и трамваями, но сейчас Пустовалов подумал, что возможно между его редкими посещениями метро и тем далеким событием все-таки была связь. Вероятно, была. Впрочем, думал об этом Пустовалов недолго – секунды две. В сером мире никто не занимается самокопанием, не играет в игры с собственным сознанием, засовывая подальше факты в угоду инстинкту саморазрушения.

Пустовалов помнил, что подвозившие его полицейские говорили о теракте на Серпуховке и если учесть, что на усиление в центр погнали даже обычных сотрудников оперчасти из Соколиной горы, дело было намного серьезнее какого-нибудь захвата заложников. Но все же это был не ядерный удар и не зомби-вирус. Он ясно слышал слово теракт.

Теракт есть теракт, и возможно, запрещенная группировка и впрямь решила захватить какие-то объекты в Москве. Как бы странно это теперь не звучало, но Пустовалов считал, что истина блуждала где-то рядом. Для него важным было другое. Во-первых, очевидное ЧП означало сокращение возможностей Ясина. Конечно, рано или поздно, он доберется до квартиры на Фестивальной, а позже и до вишневой «Вольво». Но в условиях всеобщего аврала, даже такой влиятельный бандит как Ясин не сможет мобилизовать все свои контакты в органах. Этот несомненный плюс прибавлялся к другому – в условиях хаоса и смещенного центра внимания, намного проще проскакивать между струй. Пустовалов не верил в опасность усиления режима на границе, ведь рукотворный хаос – состояние ума, а не действий. И хаос – его стихия и если можно назвать Пустовалова специалистом в какой-то области помимо ухода от неприятностей, то это без сомнения – ловля рыбы в мутной воде.

Правда, еще была проблема с этой внезапно взволновавшей его девчонкой. Она как бомба замедленного действия с зарядом в десять тысяч килотонн и фамилией в качестве детонатора. В сравнении с ней Ясин был просто тараканом. Пустовалов понимал, что неработающая «Сказка-2» тоже умеет отправлять сигналы. И главный сигнал она отправила, как только перестала работать. Эту девчонку начали искать, едва пропали все сигналы – ее ищут под камерами в городе, метрополитене, точках входа вездесущей системы «Безопасный город». В отличие от рядовых москвичей, Пустовалов знал, что за этой системой стоят не просто операторы с усталыми лицами. И ищут ее конечно не обычные следаки.

Пустовалов подтянул лямку рюкзака. Здесь, в туннеле на пути к Китай-городу, было так тихо и спокойно, что он снова вернулся к мыслям о будущем. О вишневой «Вольво с80», о маленькой вилле, нависающей над Валенсийским заливом и пришвартованной яхте, о затяжном трипе с юга Европы на север в «Ягуаре» с нулевым пробегом. Картинки сменялись, но что-то мешало обрести им цвета – под безмятежным потоком пираньей скользила неприятная мысль: несмотря на брадикардию и способность проскакивать между струй, он все же никак не мог поверить, что из метро так трудно выбраться. Оно словно гигантский живой организм, сознательно не отпускало его.

Ему приходилось выбираться из разных мест, самое жуткое из которых тоже находилось под землей. Возможно, долгое пребывание в подземелье как-то особенно влияет на человеческое сознание. Во всяком случае, именно сейчас, спустя тридцать лет ему вдруг вспомнилось то странное, лишающее способности действовать балансирование между паникой и безысходностью.

Шли молча, Пустовалов слышал только шаги за спиной и бряцанье пластиковых карабинов. Иногда шаги прекращались – это означало, что Виктор поднимал руку. Пустовалов, не оглядываясь, останавливался, и продолжал смотреть перед собой, пока Виктор исследовал очередную сбойку или проход.

Длинный перегон. Длинный и мертвый. Возможно, метро уже пора открываться – ему не хотелось смотреть на часы. Два лишних движения – слишком расточительно в сложившихся условиях. Казалось, что сделка с Ясином, смерть полковника – все это было уже давно, на прошлой неделе. Странное дело: ближайшие события отдаляются, а события тридцатилетней давности становятся ближе.

Шаги снова прекратились – Пустовалов понял, что Виктор отправился в большую левую сбойку и остановился. Он пытался вспомнить, терял ли когда-нибудь прежде контроль над ситуацией, также как сейчас. Пожалуй, только однажды, в том самом подвале. И на что рассчитывать в таких ситуациях – этот вопрос задавал он себе тогда и задал сейчас.

Что может помочь, кроме как…

– Здесь кое-что есть.

Первые слова, прозвучавшие за полчаса.

… кроме как удача, закончил мысль Пустовалов и обернулся к широкому проему, из которого выглядывал Виктор.

– Здесь воздухозаборники, через которые можно пролезть, но я не вижу, что там наверху, мой смарт сдох.

Пустовалов достал кнопочную «Нокиа» и, передав Виктору, последовал за ним.

Виктор просунул телефон под нависающий куб у стены. Беззвучно сработала вспышка.

– Неплохо, – сообщил он, разглядывая снимок, – там лестница и открытая гермодверь.

– Тот самый выход?

– Не совсем. Передвижная платформа на колесиках, которую используют для мытья стен и замены лампочек, но кто-то ведь ее туда затащил? Значит, там есть полноценный проход. Надо только выломать воздухзаборники. – Виктор ухватился за край пластины. – Хотя бы один.

Но воздухозаборник остался на месте, как ни дергал и ни висел на нем Виктор.

Пока к делу не подключился Харитонов и не выломал сразу два.

В узком помещении – всего метра полтора в ширину, стояла металлическая люлька с прикладными лесенками, потолок был настолько высоким, что пропадал во тьме. Железная гермодверь впереди оказалась на удивление узкой.

– Видимо, для толстяков эвакуация не предусмотрена, – на автомате выдал унылую шутку Ромик, перешагивая через высокий порожек.

– Дело в нормах питания во время ядерной войны.

– Не гони.

За дверью находилась маленькая комнатка со шкафами управления и неработающим стационарным телефоном. По центру – закрытая снаружи дверь, и слева, в метре от пола, лист тонкого гипсокартона прикрывал проход в широкую трубу диаметром около полутора метров. Виктор забрался в нее и посветил «Нокией».

– Идет далеко, – гулко прозвучал голос и закашлялся, – а пыли блин…

Пыль была въедливой и невесомой, отчего все тоже принялись чихать. Труба несколько раз разветвлялась.

Виктор сворачивал одному ему ведомым инстинктом, пока, наконец, фонарный луч не уперся в ступени. Переступив через прибитые к трубе доски, Виктор очутился на узкой лестнице, заваленной строительным мусором, который покрывал толстый слой пыли. Поднимаясь на два пролета, лестница упиралась в небольшое помещение, заставленное громоздкими устройствами.