Е. Гитман - 24 секунды до последнего выстрела

Елена встала тяжеловато, поворчала на низкое кресло, а Александр охватил внимательным взглядом её фигуру. Ему не нравилось, что она прибавляет в весе. Плюс двадцать футов за последние три года, и это при том что, он знал, Елена не пренебрегает советами своего диетолога, да ещё и находит время на спортивные занятия.

– Я жирная, и мне не требуется твоего мнения по этому поводу, – ворчливо сказала она.

– Ты прекрасно выглядишь, – ответил Александр, не сильно погрешив против истины.

Она едва ли могла бы покорить модельный подиум, но выглядела как человек, способный править миром. Как на вкус Александра – это куда важнее.

– А ты безбожно врёшь. Прости, мне, правда, пора.

Коротко обняв его (для чего Александру пришлось сильно наклониться), Елена достала из объёмной сумки записную книжку, пролистнула её и объявила:

– В субботу обед, родители ждут, я пришлю за тобой машину. Дальше… Пожалуйста, будь аккуратным. Никаких сомнительных связей, никаких… – она вздохнула, – непроверенных девушек. И никакой депрессии, ясно?

– Непроверенная девушка помогла бы предотвратить депрессию, – шутливо отозвался Александр.

За столько лет он привык к этим нотациям и знал, что Елену они успокаивают. Будь её воля, она, наверное, приставила бы к дверям квартиры пару телохранителей, а внутри понавешала бы камер, но, к счастью, понимала, что это не та мера, которая встретит понимание у Александра. Ему было достаточно того, что юристы его студии сидят у Елены на второй зарплате, а лондонская домработница пишет ей электронные письма дважды в неделю.

– Всё будет хорошо, – пообещал он.

– И поешь.

– Мэтт проследит, – пожал плечами Александр.

– Вот и чудесно, – отозвалась Елена.

Неторопливым, полным достоинства шагом она покинула квартиру. Александр запер дверь, опустился в кресло, ещё тёплое от её тела, закрыл глаза и подумал, что нужно и правда что-то поесть. Неделя до премьеры и две после всегда были тяжёлыми. Но это не значит, что можно перестать есть. Домработница варила ему несолёный рис, он точно не доставит проблем. И, возможно, стоит добавить пару ломтиков лёгкого сыра?

Преодолевая внутреннее сопротивление, Александр всё-таки пошёл на кухню и соорудил себе простой перекус. Потом сделал ещё одно небольшое усилие и договорился сам с собой на чай.

Новое задание было поздним вечером. Себ наблюдал за встречей в бывших доках в районе Ньюхэм. Под фонарём на парковке с раздолбанным асфальтом стояло два совершенно одинаковых серых «Форда Мондео». Они отличались только номерами, в остальном же были полностью идентичны – вплоть до полосатых чехлов на передних сиденьях.

Впервые во встрече участвовали Клаус и Фоули одновременно. Причём Фоули был абсолютно неузнаваем – он не кривлялся, не манерничал, а молчал и вёл себя так, словно опасался и Клауса, и третьего участника – высокого нервного блондина. И одет был не в костюм, а в какую-то потёртую джинсовку, ещё и кепку нахлобучил.

Себ не мог даже предположить, о чём там идёт речь, но по привычке всё равно крутил в голове бессмысленные диалоги. Вот, сейчас блондин, слегка стукнув по капоту ближней к нему машины, взмахнул руками. «Мне нужна именно эта!» – наверное, воскликнул он. Клаус не шевелился и руками не махал, ещё и стоял спиной к Себу, так что увидеть, открывает ли он рот, было нереально. Но должно быть, он ответил: «Они совершенно одинаковые, мистер. Можете убедиться». Да, он сказал что-то в этом роде, потому что блондин обошёл вторую машину, открыл багажник, посмотрел в него, кивнул и вернулся. Фоули подбежал и закрыл багажник обратно. Клаус вытащил ключи из кармана.

Вне фокуса, справа, мелькнуло белое. Себ быстро перевёл взгляд и увидел женщину в светлом костюме. Она замерла на краю парковки.

– Клаус, – сказал Себ в микрофон, – на три часа от тебя. Кто это?

– Чёрт, – выругался Клаус. Блондин вздрогнул и повернулся к женщине спиной, как будто боясь, что она увидит его лицо. Фоули вроде бы нервно оглянулся – и посмотрел точно туда, где было укрытие Себа.

– Убери её, – велел Клаус.

Женщина, кажется, пыталась понять, идти ей дальше или бежать прочь, но Себ не дал ей времени на принятие решения, снимая одним чистым выстрелом. Блондин дёрнулся от громкого звука, подскочил и уставился на Клауса с выражением ужаса на лице. Клаус покачал головой. Блондин сел в ту машину, в которую, похоже, и нужно было, и уехал.

Клаус спросил о чём-то Фоули. Может, «что делать с трупом, сэр?». Фоули снял кепку и пригладил волосы. Махнул Клаусу на оставшийся «Форд» и явно приказал уезжать. Спустя минуту второй автомобиль покинул парковку. Когда наступила тишина, Фоули снова посмотрел в сторону Себа и поманил его пальцем.

Себ аккуратно собрал винтовку. С «М-24» они были вместе уже пять лет, и она по праву заслуживала звания лучшей винтовки в мире: тихая, меткая и послушная. И компактная. После сборки она помещалась в небольшой чехол, со стороны похожий на сумку с какими-нибудь ракетками или другими спортивными снарядами. Закинув чехол на плечо, он спустился.

Фоули стоял, сунув руки в карманы, и покачивался с пятки на носок, кивнул и жестом потребовал следовать за собой. Бросив короткий взгляд на труп и понадеявшись, что Фоули или Клаус о нём позаботятся, Себ последовал прочь от парковки, на плохо освещённую широкую улицу, засаженную хилыми деревьями.

В какой-то момент Фоули перехватил болтающийся на запястье крест и начал крутить его в пальцах. Потом спросил:

– Жалобы? Эмоции? Отпуск для поправки душевного здоровья?

– Что? – переспросил Себ.

Фоули замедлил шаг и посмотрел на него с интересом. Себ поёжился под взглядом его светлых, даже как будто светящихся в темноте глаз.

– Почему тебе не жаль её? Она ведь была хорошенькой. Глупая девочка, которая просто заглянула не туда.

Тут до Себа дошло, что Фоули имеет в виду.

– Клаус приказал – я выстрелил, – ответил Себ. – Я солдат, а солдаты не обсуждают приказы, сэр.

– Джим.

– Джим, – согласился Себ.

Фоули цокнул языком, кивнул своим мыслям и отвернулся. За следующие полчаса пути он не произнёс ни слова. Они пересекли автостраду, пару раз свернули в проулки, а потом вышли на широкую улицу, где ещё даже сохранялось какое-то движение. Фоули указал пальцем на юго-запад:

– Тебе туда, – а сам развернулся и пошёл строго в противоположную сторону, продолжая играть с распятием.

Себ поймал такси почти сразу. В мыслях крутились события вечера. Он не переживал из-за выстрела, но это не означало, что он не думал о нём. Фоули ошибся. Ему было жаль девушку, которая зря зашла на пустую парковку. Но был приказ и была осознанная необходимость выстрелить. Он это сделал. К счастью, ему никогда не снились по ночам убитые – иначе он, наверное, сбежал бы из Афганистана ещё в две тысячи втором.