Степан Зозулин - Лепестки

В бессильной злобе девушка припала на колено, упершись руками в камни перед собой. Ее не волновала перепачканная одежда и руки, увязшие в смеси глины, камней и разбухшего от влаги песка с гравием. Она сама походила на роющего землю зверя перед отчаянным броском.

Отмахнувшись от наваждения, девушка подняла голову. И увидела странный камень у обрыва.

Поросший особенно длинным мхом, камень шевельнулся. Покачался из стороны в сторону, словно примерялся, как бы сняться с насиженного столетиями места.

Потом подскочил и обратился звериной башкой.

Волчья пасть задрана к небу. А из-под верхней челюсти поблескивает вторая пара глаз. Чёрные, как бездонные ущелья, они сразу заприметили наблюдавшую за ними девушку. Но не подали вида, рассудив, что она не выдаст. Попавшись на их животный гипноз.

Существо подтянулось на белесых руках и выпрыгнуло из бездны целиком.

Горный божок. Тело человека, едва узнаваемое под кусками меха, намотанного там и тут. Да еще изукрашенная красной глиной кожа. Прорезанная белыми прожилками, где глина размылась под каплями дождя. А венчала чудище корона из волчьих зубов, оскаленных на небеса, уготовившие животному столь нелепое перерождение.

Девушка приросла к месту. Способная лишь прокручивать в голове угловатые мысли. Да пусть катится это волосатое чудище . Пускай и ему достанется участь, постигшая его приятеля-лесовика.

Человеко-волк без малейшего страха повернулся спиной и опустился на четвереньки. Потянулся руками вниз, выгребая из-под скалы соплеменника.

Оказавшись на твердой почве, оба существа покрутили головами, принюхиваясь. Обозники их не интересовали. Только девушка, имевшая наглость на них уставиться.

Та ждала, что волки взмахнут лапами и покажутся острые когти. Они и появились. Только выглядели как топорики, на манер тех, которыми орудуют мясники.

Стиснув оружие, существа пригнули спины и двумя красно-серыми тенями двинулись в сторону девушки и ее спутников.

Она не могла пошевелиться. Всей её воли хватило лишь оттолкнуться руками и завалиться на спину. Так её и задавят, как поганого таракана, осмелевшего в отсутствии хозяина.

Громыхнул выстрел.

Зверь, объявившийся последним, вытянулся струной и загарцевал на месте. Не успел и пары шагов сделать, поэтому комично переступал у обрыва. Задумав устроить из смерти ритуальный спектакль. И сам же ахнул вниз, опережая занавес.

Второй только шагу прибавил. Он двигался так стремительно и так неуклюже, что казалось, сейчас отбросит притворство, припадет на руки и побежит чёрным волком.

Прикрывая женщин спиной, его бег заступил Молокосос.

Неотрывно смотрел в две пары глаз несущейся на него смерти.

Парнишка зачем-то ухватился за пояс и бестолково крутил бедрами.

Да что же он делает такое

Никак не справится с тесаком. Лезвие застряло в ножнах и не поддавалось.

Человеко-волк на последнем – самом широком – шаге оторвался от земли и полетел на Молокососа, замахиваясь обоими топорами.

Бросив бессмысленные попытки, его противник выставил вперед плечо и инстинктивно закрылся рукой.

Послышался новый выстрел.

Девушка услыхала, как пуля шмякнулась в мягкое, высекая алые брызги.

Два тела соединились в клубок и покатились, хлюпая грязью.

От скалы неслись Хозяин и Кобура. Из хвоста обоза появились остальные охранники.

И где только носило

Но быстрее всех подползла к побоищу девушка.

Она угодила рукой во что-то теплое, осклизлое. И увидела отрубленные пальцы Молокососа.

В ужасе она посмотрела в сторону.

Человеко-волк лежал на нем, тяжело дыша. Правая рука Молокососа, окровавленная, лишенная пальцев, судорожными движениями тщилась схватить в охапку волчий мех. И оттого заставляла всё тело непроизвольно вздрагивать. Даже придавленное сопящей мохнатой тушей.

Бедняга никак не мог сообразить, что его рука искалечена.

Над девушкой нависли тени. Сквозь бормотание человеко-зверя она услышала смешливый голос Кобуры:

– Кончай уже с ним обниматься.

Мужчина поддел ботинком умирающего дикаря и отбросил на спину.

Рассеченное по диагонали лицо Молокососа уставилось в небо единственным уцелевшим глазом. Его грудь вздымалась и опускалась в судорогах агонии.

#1

Человеко-волк перевалился на бок, чтобы рассмотреть душегубов. Тяжело и дробно дышал, словно боялся вместе с выдохом испустить дух. Но всё подхватывал его в последний миг и возвращал в умирающее тело.

Родные горы обступили его равнодушным кольцом. И только хмурились бровями туч, ничего не предпринимая.

Кобура навис над Молокососом и разглядывал его рассеченное лицо. В глазах обоих застыла укоризна. Только в мальчишкиных еще теплилось предзакатное солнце. А вот мужчина стоял затылком к его бледному отсвету; возвращенный омертвевшим взглядом, он сгущался в его зрачках столь же бледной тенью.

Вдруг он присел на корточки и сунул руку под спину приятеля. Схватил рукоятку тесака и потянул. Упрямый нож и здесь отказался повиноваться.

Кобура выругался и снова потащил. Тело вздрогнуло и покачало головой.

Рядом опустился на корточки Хозяин и мягко его отстранил. Лицо вожака смягчилось, выдавая новую эмоцию. Или это по-новому сложились щетинки на его бороде; или проседь отливала по-новому . Глядя Кобуре в лицо, он высвободил тесак. Взвесил на руке – дескать, добротный ножик, нечего тут ругаться – и передал его Кобуре. Выжидая, чего тот станет делать.

Мужчина принял оружие. И, не вставая с корточек, подполз к дикарю.

Грудь девушки поднялась, набирая ставшего вдруг дефицитным воздуха. Сердце ускорилось, но рассудок оставался холоден. Что-то будет . И она собиралась посмотреть, что.

Даже Незнакомка, застывшая осанистой статуей, пришла в движение. Обвела взглядом по кругу всех спятивших единовременно людей.

Девушка углядела в ее глазах удивление. Даже брезгливость. А ведь она совсем не похожа на обозную знахарку. Не к лицу ей провонявшая снадобьями и нехитрым съестным повозка, в которой она собиралась трястись остаток пути с истерзанным юношей.

Незнакомка шагнула вперед, но была остановлена взмахом руки.

Хозяин спиной почувствовал настрой и наложил на него вето.

Незнакомка ткнулась в невидимый барьер и отпрянула. Развернулась, ища глазами себе применение. Даже её величество понимала, что их полномочия не простираются на месть волчьим отродьям.

Кобура уселся на колени перед зубастой мордой. Уж не человеко-волк ли и был его умирающим другом . В подтверждение безумец погладил мертвую волчью башку. Почесал за ушком и по загривку. Его рука неутомимо двигалась, словно он так до конца и не решил, что с ней поделать.