Кирилл Сафонов - Дисторшн

Они сейчас на фиг никому не нужны, а были раньше в каждом доме, да попросите взаймы поиграть – надо с чего-то начинать-то. Даже не так, говорит, найдите хотя бы одну, а вместо второй, я вам свою семиструннку на шестиструнную перестрою, даже седьмую струну сниму, чтобы не мешалась (еще одна гитарная мудрость, узнанная мной: гитара ничто – настройка все) – побренчите пока так. Увижу, что дело пойдет, а желание не пропадет – придумаем что-нибудь с гитарами, может быть даже с электрическими. И добавил: «Как дети, хотеть-хочу и больше ничего. Играть научитесь хотя бы на трех аккордах, а там и видно будет».

В итоге, мы с братом обсудили и пришли к выводу, что собственно идея-то неплохая, по крайней мере, точно имеет право на жизнь, потому как, пока мы гитары искать, а тем более покупать будем, пройдет не только все желание, а вечность вообще. Правда, отец тут же поплатился за свою идею. Я не стал ходить вокруг да около, а сразу сказал, чтобы он перестраивал свою гитару, потому как сегодня мы уже ничего не найдем, не одолжим, а попробовать хочется уже именно сегодня. Я даже был согласен на то, что право первой «ночи» достанется брату, а я обойдусь пока. Переделывать отцовскую гитару на «левый» лад – это было уже слишком. Для себя я что-нибудь придумаю. Тяжко, конечно. Но обойдусь, посмотрю, как братец ковыряться будет. Как-то так. Брат поддержал. Мама воздержалась. «Папенька согласился». Да и что он мог противопоставить, экзамены-то все тип-топ?

И вот я уже сижу и пишу эти строки, смотря на вполне сносную гитару с шестью струнами и пустым местом на грифе… название этой части гитары, на которой располагаются лады – железные полоски, к которым прижимаются струны при их зажатии, я усвоил в процессе отцовской работы, также нам разъяснили, что крутилочки, с помощью которых наматываются струны с целью их натяжения или расслабления, что необходимо для настройки гитары, называются – колки. В общем, как музыканты растем, как панки пока нет. Хотя отец укололся струной пока «колдовал» над гитарой и его возмущение этим действом звучало достаточно по-панковски. Так что и здесь мы чуть-чуть выросли. Ну и вдобавок, теперь мы знаем, как зажимать все основные аккорды на шестиструнной гитаре. Осталось научиться их «брать». Чтобы уже завтра можно было сказать: «Мы брали, берем и будем брать!». Да уж, дело за малым. Хорош на сегодня. Пора учиться. Брату. Пора пробовать. Брату. Конечно, это наверняка не электрогитара Гибсон Лес Пол, о которой мечтает Устин, но хоть что-то. Особенно, если учесть, что это в принципе настоящий инструмент, на котором при желании и соответствующем умении можно сыграть что угодно.

Меня это всегда поражало, что существует что-то, что для тебя, в данный момент времени, не представляет как бы никакой ценности, я имею в виду, эх, как бы объяснить… Вот, вещь не представляет ценности для тебя, а ты не представляешь никакой ценности для этой вещи. Ну вот та же гитара в нашей комнате. Ни я, ни мой брат, играть на ней не умеем, следовательно, мы для нее ничто, пускай даже если она для нас что-то, если, к примеру, это была бы какая-нибудь безумно дорогая коллекционная модель. Ну и что? Мы никто для нее и не можем выжать из нее ничего прекрасного. Но есть человек, который взяв ее в руки, может уже что-то, другой еще что-то, а третий – может все. И именно слияние этих двоих и рождает то, чем можно наслаждаться, чему можно завидовать, или ненавидеть, если речь, к примеру, идет о поп-музыке для металлиста. Как-то так. И вот сейчас мы никто даже для этой семи-переделанной-в-шесть гитары. А она все равно «что-то». А мы для нее «ничто». Да, да, я уже писал – так было и со скейтом. Кто-то может творить чудеса на нем, а мы только разбивать коленки. Но удивительно и то, что сначала у всех так. Но приходит день, и ты становишься уже кем-то, потом еще кем-то, а потом… Зачем тогда дело стало? Пришло время стать кем-то хотя бы для этой, а там поглядим, что да как. Первый пошел! Эй, сучок, ну-ка давай солягу!

придумываешь и придумываешь, и тянешься к его завершению. А бывает, как сегодня – как сон, точнее, как сам процесс сна, глаза закрыл и вот уже открыл навстречу новому дню. А здесь наоборот, глаза новому дню открыл, вжих и уже видимо пора закрывать, да что там говорить – сами закрываются. И у тебя есть всего несколько минут (я сейчас на грани выключения), чтобы хоть как-то этот день осмыслить, разобрать и на основе произошедшего спланировать завтрашний. Обычно я это делаю непосредственно в постели, это как раз и является «лестницей в небо», если под небом понимать долину грез. Прикидываешь, раскидываешь, мечтаешь, планируешь и тут бац, и ты уже на «небесах», как сказал Горбатый из «Места встречи», и да, совершенно не больно. Но надо, конечно, подправить – на «небеса», но с возможностью возвращения… прогнозируемого, а уж там как пойдет, бывает и не просыпаются. Но здесь, я шучу, конечно, в шестнадцать об этом думать и не хочется, и не думаю. Просто решил записать эти самые «постельные» мысли, потому как, если сейчас привалюсь к подушке, то сразу как пожарный – вверх по лестнице. А за столом с ручкой в руках еще можно немного продержаться.

Братила спит. Поболтали, глядя в потолок. И судя по разговору, каждый из нас видел в этом белом полотне, как на киноэкране, собственное будущее, причем именно собственное, хоть и общее. Я с черной гитарой, он – с белой. У одного микрофона, как Битлы, орем в него на два голоса. А почему нет? Там рок-н-ролл, здесь будет эдакий панк-н-ролл или рок-н-панк – тоже звучит. Ага, наш стиль, неплохая идея, кстати. И вновь вместе и вновь никому не обидно. Жизнь на двоих по полной. Полная и жизнь. Класс.

Мы «поигрались» (пишу в кавычках, потому что это действительно так) с гитарой. Вернее брат. Он был первым. Мне еще предстоит. В общем, сняли «старую шлюху» (гитара не обижайся), надеясь, что та еще что-то может, а мы уже что-то умеем. И мы проиграли. Она-то определенно умеет многое, при правильном подходе, а вот мы… ни фига. Совсем. Брат пытался зажать хоть какой-нибудь аккорд – безрезультатно. Вернее, результат есть, но нулевой. Путем проб и ошибок, я выбрал для него (и на будущее для себя) аккорд Am. Почему-то мне показалось, что его зажимать легче всего, к тому же он такой же, как и E, только зажимается на других струнах – решил пойти рациональным путем – научимся брать один, в багаже будет уже два. Неплохо, да? Сто процентов! Но еще не сейчас. Брат пробовал его «взять» всего около получаса, а пальцы, ноет, болят будто по наждачной бумаге водил ими – кончиками. Хотя боль приятная, говорит, все равно, потому что рабочая. Я согласился. Это как в детстве, помню, приехали к кому-то из друзей родителей на дачу (у нас нет и не было – мы цветы городские) и нам с братом, уж не знаю почему, выпал шанс проявить себя в качестве землекопов, видимо, любой приезд на дачу, пускай и на чужую, накладывает на этого приехавшего определенную трудовую повинность – чтобы отдыхать, сначала нужно было поработать. Ну или работу нашли именно нам с братом, чтобы не болтались без дела и не мешали им, коварным взрослым, пить-гулять-отдыхать. Так или иначе, задание было – выкопать компостную яму.