Нацухико Кёгоку - Лето злых духов Убумэ

– Есть причина, по которой все эти существа обрели форму и остаются с нами по сей день. Так что если, как ты предлагаешь, принимать общепринятое знание за чистую монету, то нужно признать, что чудовища и призраки населяли наш мир с тех самых пор, как появились люди, которые о них рассказывали. Однако для современных людей, в число которых входишь и ты, для чудовищ нет места в их мире. Современный человек может читать записи и свидетельства, однако, хотя он и понимает, что именно в них написано, он не может принять их смысла . С другой стороны, Токугава Иэясу… он вполне согласуется с твоей картиной мира, он тебе понятен, и потому ты способен принять сведения о нем как достаточно достоверные. Это понимание рождает доверие. Это и есть тот самый метод, с помощью которого мы определяем, что достоверно и надежно, а что нет.

– То есть… ты хочешь сказать, что нет никакой абсолютной объективности или правды в отношении исторических записей – что истинность всего, что мы читаем, относительна? Все относительно? Ты это имеешь в виду?

«Этот человек… Сколько еще моих убеждений ему нужно у меня отнять, чтобы он наконец успокоился?»

– Именно. И поверь мне: для людей, которые жили в горных деревнях в эпоху Эдо и у которых не было совершенно никакого исторического образования, горная ведьма ямауба , грабившая и пожиравшая путников, была гораздо более реальной, нежели когда-либо был Иэясу. Я уверен: если б ты пришел к ним и спросил, что они думают про Иэясу, они бы ответили тебе, что «знать не знают никого с таким именем» и преспокойно вернулись бы к своим делам.

В конечном счете я должен был признать, что он прав. Мне было нечего на это возразить. Но, сидя там и чувствуя, будто меня тушат на медленном огне, я беспокоился не о том, что меня перехитрили или переспорили. Плохо было то, что я все еще невольно продолжал внимательно слушать этого человека.

– Слова по сути своей обманщики, – продолжал продавец книг. – Они с тем же успехом порождают массовые заблуждения, с которым рассказывают о знаменитом военачальнике эпохи Эдо. Но давай будем более точны: став коллективным , заблуждение уже не может быть одинаковым для всех. Вот действительно захватывающая часть – бобовая паста мисо , растворенная в супе. Иллюзорная реальность – это совершенно индивидуальная вещь, единственная и неповторимая. Ее невозможно идеально точно воспроизвести в сознании другого человека.

– Но это ведь противоречит тому, что ты говорил ранее. Если ты не можешь разделить коллективное заблуждение, то оно остается всего лишь воображаемой реальностью одного конкретного человека – иными словами, всего лишь иллюзией.

– Как я и сказал, захватывающе! Это также применимо и к религии. Знаешь, как называют религиозного проповедника, у которого нет ни единого последователя? К сожалению, сегодня такого человека все считают безумцем. Религия не может существовать без верующих. Лишь когда заблуждение становится систематизированным, оно может стать и коллективным. Однако даже люди из одной и той же религиозной секты не могут переживать одну и ту же идентичную иллюзорную реальность. И в этом заключается истинная гениальность самой религиозной идеи. Несмотря на то что ее приверженцы могут иметь различный, индивидуальный религиозный опыт, религия убеждает их в том, что этот опыт одинаков и универсален. Таким образом, можно использовать одинаковые предпосылки для того, чтобы одновременно успокаивать напряжение и улаживать противоречия между мозгом и сердцами множества разных людей. Это и есть спасение . И главная роль во всем этом принадлежит словам.

– «В начале было Слово», ты это имеешь в виду?

– Превосходно!

Мой друг почему-то всегда хвалил лишь мои случайные замечания.

– В этом и есть самая суть. Историческая личность по имени Токугава Иэясу не тождественна тому «Иэясу», в которого ты веришь. Их связывают лишь письменные свидетельства, иными словами – слова . – Кёгокудо откашлялся, прочищая горло. – В конечном счете мозг – это всего лишь орган человеческого тела. Пока твой мозг может убедить душу в том, что он знает, о чем говорит, – никаких проблем не возникает. Но под действием силы слов память постепенно начала жить своей жизнью. Слова не только пробудили индивидуальное сознание – они же отправились во внешний мир и породили там оборотня по имени Общественное Сознание. Едва некий опыт преобразуется в слова, он перестает принадлежать индивидууму, который его пережил, и становится коллективным заблуждением. Индивидуальное понимание – способность отличить реальное от воображаемого – невозможно, даже если человек переживает нечто на личном опыте и получает знание из первых рук. Что же тогда насчет слов, которые вышли во внешний мир? Мы можем думать, что они заслуживают доверия, пройдя проверку такого большого количества мозго́в, но это не тот случай. Едва нечто превращается в общепринятую абстракцию, которой является язык, оно передается из уст в уста, пока не попадает в голову индивидууму, где вновь преобразуется в нечто определенное и конкретное . Но, опять же, человек не может с полной уверенностью сказать, было ли это второе – обратное – преобразование выполнено с какой-либо точностью или же нет.

– Я понял!

Удивительно, но на этот раз я действительно понял, куда вел свои рассуждения Кёгокудо, – прежде, чем он даже закончил свою фразу.

– Ты говоришь о том, как много информации может включать в себя одно-единственное слово и как меняются оттенки смысла. Например, говоря о тебе с другими людьми, мне пришлось бы сказать множество слов, чтобы описать тебя, если б я не мог сказать просто «Хозяин книжного магазина «Кёгокудо». Потому что если они тебя знают, то все, что мне нужно сказать, – это только «Кёгокудо», и они сразу точно поймут, о ком идет речь. С помощью одного-единственного слова они могут вызвать в своей памяти твой образ. Но Кёгокудо, которого представляю себе я, и тот Кёгокудо, о котором думают они, на самом деле немного отличаются – нет, в некоторых случаях они даже совершенно разные. Однако поскольку мы разделяем некую концепцию «Кёгокудо», то сможем продолжать наш разговор, а поскольку нам совершенно не известно, что на самом деле происходит друг у друга в головах, мы со спокойным сердцем полагаем, будто думаем практически об одном и том же.

– В конечном итоге лекарство подействовало, – мой друг улыбнулся. – Все именно так, как ты говоришь. Слова – это действительно основа всех заклятий. Как ты околдован заклятием под названием «Тацуми Сэкигути», так на меня наложено заклятие «Кёгокудо». Мы постоянно используем их, даже не задумываясь. Токугава Иэясу существовал, но что мы знаем наверняка , так это то, что есть письменные свидетельства о человеке с таким именем, жившем много лет назад. Мы определенно не знаем самого человека. Это напоминает мне предписание дзен-буддизма о «независимости от слова и буквы». Даже если существование Иэясу – это непреложный факт, для нас Иэясу не является реальным. Да, иногда нам может казаться, будто мы знаем Иэясу, – мы переживаем некую разновидность галлюцинации. Этот сбой в нашей душе и разуме, несомненно, происходит оттого, что хранилище памяти, где находится информация, использующаяся в ответ на слово «Иэясу», – это то же самое хранилище, которое содержит воспоминания о наших собственных личных впечатлениях. Информация, полученная на основании слов, и информация, которую мы извлекли из личного опыта, – и та и другая становятся воспоминаниями, и эти воспоминания смешиваются друг с другом. Вот почему в один прекрасный день мы можем вдруг увидеть призрак «Великого бога-спасителя, что озарил Восток» [32] Посмертное имя сёгуна Токугавы Иэясу. , то есть самого Иэясу.