Кейси Доуз - Шанс

– А он забавный – заявляет на улице.

– Смотря с чем сравнивать. Если с сумасшедшей бомжихой, то да, забавный. А если с адекватными людьми – то они оба явно с приветом.

Гретта вновь оглядывается в разные стороны. Очевидно, что ей совершенно не хочется домой, и через пару минут она находится:

– Занесем твое пальто в химчистку? Куда он и рассказал?

– Ага, а до дома я буду согреваться теплом своей души?

– Точно ты замерзнешь в первые же секунды – смеется она и я, ущипнув ее свободной рукой, снисходительно улыбаюсь.

Когда Гретта не нудит, не клянчит, не ведет себя как ребенок или напротив, как слишком взрослая, не бесит и не тд и тд – она очень даже мне нравится.

Случается правда это редко.

Когда уже виднеется наш дом (спасибо приложению, так бы обратный путь по памяти я все еще не нашел, хотя на этих четырех квадратных метрах после площади-то Нью-Йорка стыд заблудиться), Гретта замечает:

– И опять ни одной собачки. И ни одного человека. Даже той странной женщины нет.

– Радуйся. Если тут встретить можно только таких, как она да этот Стив, тогда мне будет за счастье видеть пустые улицы.

Она вновь мотает головой в разные стороны, и когда мы уже подходим к крыльцу, вдруг дергает меня за руку:

– Смотри, пап.

– Что?

– Смотри, нашла! – она улыбается – один есть.

Я поворачиваю голову в указанном ею направлении. Ярдах в сорока от нас, за углом, стоит силуэт. На таком расстоянии сложно его разглядеть, но не возникает сомнений, что смотрит он на нас. Это точно мужчина, потому что он лысый. И слишком бледный, словно очень болен..

– Пап, а почему он так пристально смотрит на нас? – беззаботно уточняет Гретта – смотри, даже не двигается.

В моей голове сразу всплывают всевозможные известные факты о педофилах или просто здешних алкоголиках, о которых говорила Саманта, что готовы на всякое ради бутылки самого дешевого пойла.

Забрать карманные деньги у школьницы, выпрашивать их у нее, напугав до смерти, или даже отобрать силой. Каждое из этих действий может нанести непоправимый урон психике, если еще не физическому здоровью. Такая, как Салли, например – меня-то чуть с ног не сбила, не говоря о ребенке.

– Знаешь что, пусть мама первую неделю провожает тебя в школу.

– Что? – возмущенно взвивается она – мне уже десять, меня обсмеют.

– Ей необязательно заводить тебя в школу. Просто довести до людного двора. Пока не поймем, что тут и как.

– Не хочу.

Незнакомец все еще стоит, не шевелясь (даже кажется не моргая), и смотрит на нас. Опускаю жесткий взгляд на дочь:

– А я и не спрашиваю.

-5-

– Мы пришли! – Гретта забегает в холл, и замечает, что ее чемодана там уже нет – мам!

Она сбрасывает куртку, вешает ее на крючок древней околовходной вешалки (которая от такого напора едва не падает прямо на нее, и лишь каким-то чудом удерживается, накренившись в другую, к стене, сторону) и бежит в сторону кухни. И пока заглядывает туда, очевидно, решив, что ее мать приспособила под ее комнату именно кухонную зону – Альма уже спускается со второго этажа.

– Вы долго – замечает, но тон меня устраивает.

Это тон отрешенности. Она просто говорит об этом, как о факте, совершенно незначительном и мало ее занимающем. Как ребенок, выросший в католической семье, уже будучи взрослым произносит молитву перед всяким приемом пищи, притом ни разу не задаваясь за свою жизнь вопросом существованием иисуса и жизнью после смерти. Просто рефлекторно, потому что так надо.

Этот тон говорит о том, что не надо придумывать баек, потому что нет желающих их послушать.

– Да – киваю и потрясаю внушительным пакетом – зато накупили всякого. Мясо, рыба.. – щурюсь – короче, все, что я смог причислить к съедобному.

Ее глаза загораются:

– Отлично. Я как раз уже почти разложила вещи. Комната Гретты..

Дочь в этот момент как раз подбегает, и с затаенным дыханием смотрит на нее.

– … будет на втором этаже – заканчивает жена под ее радостный визг.

– А она большая? Из нее видно улицу? А много комнат наверху?

– Поднимись и узнай – улыбается Альма и Гретта тут же взвивается по лестнице вверх.

– Насколько я помню, там вроде всего три жилых? – уточняю я.

Я видел план дома, Саманта присылала мне по е-майлу перед заключением предварительного договора, однако теперь эта схема с большим трудом всплывает из закром моей памяти.

– Две – поправляет она – одна что-то типо холла-студии. С лестницы сразу она, дверей нет. Думаю, там можно было бы сделать гостиную, но пространство слишком маленькое. Даже не знаю, под что ее приспособляла Саманта. И под что можем мы.

– Можем и ни под что – киваю – мы здесь всего лишь на три месяца, а не на тридцать три года. Не обязательно оживлять все комнаты.

– Наша спальня будет внизу – тут же находится она – впрочем, только потому что там уже стоит двуспальная кровать. Наверное, Саманта с мужем там спала. Только я не заметила на ее руке обручального кольца.. Ну, когда-то точно спала.

– Двуспальная кровать всегда пригодится – усмехаюсь я – даже если развелась, будет куда приводить парней с баров.

– Генри – укоризненно бросает Альма, но тут же смеется, откинув волосы назад – есть одна проблема. Для твоего кабинета я не нашла подходящего места. Знаешь, большинство комнат тут проходные. А те две, которые имеют двери – слишком темные. Я знаю, что ты любишь свет – а они выходят на теневую сторону.

– Что-нибудь придумаю – отмахиваюсь.

Еще бы ты что-то нашла. Пытаться найти для меня кабинет такой, как Альма, сродни тому, чтобы уличный танцор пытался подобрать нужную постановку профессиональному балеруну. Она считает, что мне нужен солнечный свет – но на деле мне просто нужны нормальные страницы, тишина, жена, не радующаяся втихоря каждому моему провалу и отсутствие писательского блока, как это любят называть те, кто кропают книги, а не сценарии. И боюсь, дело тут совсем не в том, на какой стороне находится эта комната – потому что в доме в Нью-Йорке я работал во всех известных комнатах, выходящими и на запад, и на север, и на юг и на восток. И везде получалось одинаково.

Одинаково дерьмово.

– Кстати – скинув ботинки (но не тронув пальто) я прохожу вслед за Альмой на кухню с пакетом, потому что он слишком тяжелый для нее – хотел тебе сказать, чтобы ты провожала Гретту первую неделю до школы.

Тут же вижу обеспокоенное выражение на лице. Ставлю пакет на стойку, и Альма начинает слишком медленно его разбирать:

– А что? Что-то не так? Она даже в НЮ уже с восьми ходит сама.

– Все так – терпеливо киваю – просто этот городок вроде маленький.. но все равно, что чертов лабиринт Минотавра. Я дважды чуть не заблудился, хотя у меня было приложение с локацией и тридцатилетний опыт проживания в этом чертовом мире. Думаю, следует сходить с ней несколько раз, чтобы убедиться, что она запомнила дорогу. А потом, конечно, пусть ходит сама.