Кейси Доуз - Шанс

Однако, сдается мне, если включить автомат – на сцене все равно не замолкнут, и просто это место окончательно опуститься в Ад.

Где здесь искать того самого Барри, что нальет мне бесплатно бессчётное количество Дикой Индюшки? Если честно, уже не остается желания искать никого – хочется просто, заткнув нос, поспешно выбраться на улицу и пойти домой.

Однако, раз уж пришел, потратив столько усилий – будет глупо не выпить хотя бы стакан, тем более за чужой счет. Как говорил мой папаша.. Впрочем, слишком много его что-то лезет сегодня мне в голову. Последний раз так много я о нем вспоминал только на пике популярности Черного Окна. В том контексте, что как бы повторно облысел этот сукин сын, узнав, что я сделал состояние на своих «писульках», к которым он всегда относился еще презрительнее, чем к волосам длиннее полудюйма.

В итоге прохожу к стойке и, сев на барный стул, дожидаюсь, пока подойдет бармен. Помимо меня здесь сидят только трое – всем троим далеко за сорок, все трое в диаметре каждый как три меня, и почти все трое уже напились до стадии грустного/агрессивного взгляда.

Наконец, спустя минут пять, обслужив их и отправив за столики, бармен подходит к моей части стойки. Этому мужчине точно уже за шестьдесят, однако волосы на его голове погуще, чем у многих – однако все, без исключения, седые – как и густые усы над губой. Никакой обозначенной формы (какая может форма в таком баре?). Стукнув чистым пивным стаканом по столу (видимо, у них тут и посуда от выбранного напитка не зависит – все в одно корыто), он выжидательно смотрит на меня.

Секунда промедления считается катастрофичной, потому что он тут же недовольно ворчит:

– Ну же, парень, рожай быстрее. Чего тебе?

Фраза, которую приходится сказать – звучит столь же нелепо, как просьба подоить быка, потому я невольно вскидываю брови и поджимаю губы, как бы говоря «да, это бред, я сам это понимаю, но что поделать, старик»:

– Я новенький. Мне нужен Барри.

Старик хохочет:

– Ну тогда считай, что ты его нашел.

Ну да. Зимой владельцы выполняют весь функционал заведения. Как я мог забыть.

Сконфуженно усмехаюсь:

– Простите.

– Давай-ка завязывай, у меня тут не гольф-клуб, чтобы выкать. Все свои. Так новенький, говоришь? Случаем, не тот самый.. как бишь его – он щелкает пальцами – Гарри?

Невероятными усилиями растягиваю губы в улыбке:

– Генри – и следуя совету Хельги, добавляю – фильм «Черное Окно» снят по моему сценарию.

– Да я в этом не понимаю, парень – небрежно отмахивается старик – вас тут столько за год проходит, поди упомни всех. Так что пить будешь?

– Дикую Индюшку?

– Ха, слыхали парни? – непонятно кому он это говорит, потому что не повышает голос и глядит преимущественно на свое плечо, после чего вновь на меня – такого у нас не водится, господин из Голливуда. Водку с яблочный соком, что скажешь?

Вздыхаю и киваю:

– Да, давайте.. – заметив его острый взгляд, тут же поправляюсь – давай. Давай, Барри.

Старик вновь хохочет:

– Другое дело, парень.

Когда мой стакан наполняется на четверть заданной сомнительного качества жижей, я беру его и ухожу к одному из немногих свободных столиков в углу. Что ж, обидно понимать, что тебя не включили в круг «избранных чахлого потрепанного провинциального бара». Особенно было обидно когда он сказал, что Дикой Индюшки у них нет, но при этом я точно знаю, что есть. Не знаю почему, но это было чертовски унизительно, будто бы мне указали на мое место. Мол, Дикая Индюшка не твой уровень дорогой, вот тебе водка с соком и радуйся, что хоть так.

В какой-то момент мне даже захотелось, как в первом классе, обиженно фыркнуть и убежать из бара, крикнув (перед тем, как хлопнуть со всей дури дверью): «я знаю, что у тебя есть этот сраный бурбон, ты, кретин обдолбанный, имел я твою мамашу пять раз, член те в рот!».

Так бы сделал восьмилетний мальчишка Генри Пирстман, в которого глава семейства усердно вбивал грубость и выбивал знания, но несмотря на все его усердие, после десяти все начало усваиваться с точностью да наоборот. Быть может, потому что именно тогда я осознал ясно, как день – что больше, чем собственной смерти, я страшусь стать таким же, как мой отец.

Я делаю первый глоток и морщусь, приложив рукав куртки к носу и втянув воздух со всей силы. Что за дикое пойло! Но дабы не выказать неуважения (мало ли, вдруг за эти три месяца у меня будет еще 1000 и 1 мрачных поводов явиться сюда и напиться в стельку пусть даже водкой с соком), я все-таки пытаюсь как можно быстрее свести со своего лица кислое выражение и придвигаю стакан обратно к себе.

Ладно, посижу тут минут пятнадцать для вида, после чего оставлю его на столе и уйду. Вряд ли Барри потом вспомнит, кто из этой кучи где сидел – а водку с соком сейчас, наверное, пьет половина этого сомнительного заведения, больше похожего на подпольный бар во время Сухого Закона.

Блям-блям.

Блям-блям.

Через вой со сцены, где пытается растянуть не растягиваемые ноты все та же самая женщина в теле и в кондиции, я лишь на третий раз различаю во всем этом гуле звонок собственного телефона в кармане куртки. Достаю его.

Альма.

Понимаю, что если отвечу здесь – не то, что она услышит этот вой, а я через этот вой не услышу ни единого ее слова. Потому, оставив куртку рядом со стаканом, отхожу к уборным. Там, конечно, воняет похлеще, зато хотя бы не так режет уши:

– Да?

Секундное молчание.

После чего с сомнением:

– Генри? Это кто-то поет там у тебя?

– Да – тру переносицу – какая-та напившаяся мадам.

– Ты где?

– В баре у Барри.

– Где?

– В баре у..

– Ничего не понимаю, Генри, ты же собирался просто отнести пальто в прачечную. Как ты оказался в баре?

– Тут новичкам в день приезда наливают бесплатно.

– Что-то вроде ресторана?

– Ага, как же – фыркаю – это не НЮ, детка. Скорее что-то ближе к кабаку, причем самому отстойному. У них тут только водка с соком, так что я уже иду домой.

– Хорошо – все еще небольшое сомнение – стейки уже как раз готовы. Мы тебя подождем.

– Ладно. Минут через десять буду.

– Только будь осторожен, на улице уже темно.

– Все нормально.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Отбой.

Сую телефон теперь уже в карман джинс и возвращаюсь в главное помещение. Возьму куртку, сделаю еще один глоток, чтобы согреться перед улицей, а домой.

– Что за.. – хмурюсь, подойдя к столику.

Если бы не моя собственная куртка, висящая на спинке стула, я бы решил, что ошибся столом. Потому что стакана с водкой как не бывало, зато стоит другой, совершенной полный, с какой-то темной жидкостью.

Осторожно беру его, принюхиваюсь.

Бурбон.

Чуть отпиваю.

Весьма хороший бурбон. Неужто нашлась Дикая Индюшка? Но зачем Барри понадобилось менять мои стаканы за ту неполную минуту, пока меня не было? И с чего вдруг он решил сжалиться и решить, что для меня этот бурбон все-таки есть?