Глеб Соколов - Ставок больше нет

Один из них поднялся, проговорил:

– Холодный стол! – вышел из залы.

Второй игрок встал, перешел к столу, за которым шла азартная игра.

Свет с улицы не проникал. Тяжелые, длинные шторы густого изумрудного цвета наглухо сдвинуты. Нижние их концы лежали на полу, образуя бесформенные воланы. Сверху на отдельном карнизе поверх штор висел широкий волнистый ламбрекен.

Лампы во втором абажуре потушены, – он тонул в полумраке. У стены – погруженная в тень посудная горка, сделанная под старину из темного, красивого дерева: фарфоровые чашки, какой-то кофейник. Дизайнер игрового заведения пытался сыграть на аллюзиях со позапрошлым веком.

«Шулеров и тогда хватало!..» – подумал Артурчик. Расслышанное слово, сказанное господином с сигарой, крепко засело у него в голове.

Гаспарян не знал, сколько времени находится в «Пале-Рояль». По неписаному правилу казино настенные часы – под запретом. Игра стирает разницу между днем и ночью. За покерным столом игрок теряет ощущение времени.

У другой стены стоял еще карточный стол. Этот маленький зал, в отличие от смежного, в котором было два колеса рулетки, предназначался только для карт. Игра теперь шла только за одним столом. Зато какая!..

– Остановись, выйди!.. – отчетливо расслышал сдавленный вскрик Артурчик.

– За нами следят! – истерично завопил Хломов.

«Вольво» вильнуло по шоссе, автомобиль, на огромной скорости несшийся по встречной полосе, шарахнулся в сторону. Рудалев подавил желание зажмурится. Встречная машина закачалась, но удержала равновесие, прижалась вправо и кажется остановилась – они проскочили за поворот, – ее уже не было видно.

– Смотри, там!

– Где?! – паранойя Хломова давила на нервы. Рудалев не мог ничего понять.

– Черная собака! Я видел: она неслась за нами по дороге… Мы оторвались.

«Вольво» сворачивало к обочине… Молодой агент спешил по важному делу – водитель с машиной должен был привезти его на место.

– Я хочу, чтобы ты увидел этот ужас!.. Ты не представляешь, что это такое. У меня внутренности переворачиваются от страха… Что ей надо?!.. Мы пристрелим эту собаку!.. С ней еще две машины!..

Рудалев смотрел в зеркало, но до поворота шоссе было совершенно пустым. Ни машин, ни, тем более, собак…

Хломов уже открывал дверь…

– Надо бежать! По шоссе не уйти, – бормотал он. – Проберемся вон туда, к деревне… – вдали в темноте маячили какие-то неясные огоньки.

– Не сходи с ума! Залезай обратно в машину. Поехали!

Через открытую дверь снаружи тянуло холодом.

– Нет, я не могу, мне плохо!.. Хочу пить! Душно!.. Смотри! – вдруг дико завопил водила.

Рудалев резко обернулся назад. От этого крика волосы мгновенно встали дыбом… Ничего! Шоссе по прежнему было пустынным.

Не сразу он обратил внимание, что Хломов смотрит не назад, – задрав голову куда-то вверх, на небо…

Водила медленно осел на колени, схватился за дверь, затем разжал пальцы.

Рудалев видел мириады звезд, но не мог понять, что в ночном небе так потрясло Сергея.

Он быстро обогнул машину. Хломов уже лежал на асфальте. Глаза покрыты словно некой пеленой.

– Звезда Полынь! – чуть слышно прошептал Сергей, когда Рудалев наклонился к нему. – Она предвещает гибель России!.. Помоги мне… Отвези в госпиталь. Я умираю…

Отворив заднюю дверь, Рудалев обхватил Хломова и затолкал на сиденье. Агент чувствовал, – сам начинает сходить с ума: что все это значит?!.. Захлопнув водилу, быстро сел за руль. На счету каждая минута.

Кроваво-красные сгустки скукожились. Воцарилось какое-то особенно гнетущее, тягостное затишье. Минуты шли за минутами, складывались в часы, но багровые комочки в прежнее состояние не возвращались.

Потом один из них стал бледнеть – рыхлая масса, из которой состоял, приобрела водянистый розовый оттенок. Вдруг из-за поворота круглой полой трубы, в которой находились сгустки, выползло густое грязно-коричневое облако. Оно стало увеличиваться, занимая собой все пространство и вскоре в мирке кроваво-красных сгустков воцарилась полная беспросветная тьма.

Тут же один из тех, что наблюдали за игрой, – он стоял с противоположной стороны стола, – резко отшатнулся и опрометью, почти бегом, ринулся из зала – в ту самую дверь, через которую вошел Гаспарян.

Тот, к кому были обращены слова, сидел с лицом, покрытым испариной. Жадным, лихорадочным взглядом следил за картами, которые выбрасывал на зеленое сукно банкомет.

Другой игрок, – он располагался к Артурчику спиной, – явно торжествовал, – удача в этот вечер выбрала его. Это читалось по более широким, свободным движениям, которыми клал карты на стол, – отчаянно проигрывавший напротив него был зажат, скован и напряжен. Выигрывавший вальяжно стряхивал пепел в подвинутую соседом пепельницу с логотипом французского коньяка. Его не ждала сегодня неразрешимая, трагическая проблема.

Взгляд Артурчика упал на «башмак». Человек, раздававший карты брал их именно из него. Пластиковый контейнер, рассчитанный на пятьдесят две карты, – столько используется в самой популярной игре казино – покере, – служит одной цели: ловкие руки шулера не имеют доступа к колоде. Раздача карт идет прямо на стол через щель внизу контейнера.

Во многих казино «башмак» обязателен, однако в покер румах его используют не всегда. Контейнер предполагает: кто-то из сдающих может жульничать. Иных завсегдатаев мысль об этом оскорбляет.

Не успел Артурчик обдумать, что в «Пале-Рояль» «башмак» используется и в покер руме, раздался новый вскрик:

– Вот!.. Смотрите!.. Я видел!.. Он маяковал ему!.. – кричал человек, стоявший в торце стола. Тень, отбрасываемая абажуром, до сих пор скрывала его.

«Маяковать» – значить сообщить второму шулеру, участвующему в игре, об имеющейся комбинации. Например положить карты на стол широкой стороной к сдающему – «Имею карэ!»

Но Артурчик уже разглядел вторую дверь… Только в нее мог исчезнуть Мацыгин.

– Что-о такое?!.. – густым басом произнес шулер и приподнялся из-за стола.

Гаспаряну бросилась в глаза рука, в которой он держал сдвинутые в тоненькую пачечку карты – огромная, с длинными, толстыми, как железнодорожные костыли, пальцами. Карты исчезли в ней, надежно укрытые от взоров посторонних.

– Вы даете мне словно, что с машиной будет все в порядке?.. – в глазах Лохматкина читались тревога и бесконечная усталость.

Вечер не подарил ничего, кроме разочарования и непонятного приключения, которое тревожило все больше – он не знал, как к нему относится.

– Да. Я обещаю вам это!.. – твердо произнес Гараничев.

Лохматкин не любил спецслужбы. Прежде ему приходилось сталкиваться с ними только один раз, когда он оказался замешанным в деле о контрабанде. Тогда он «попал», но выкрутился. Теперь ему нечего было бояться – все права, как у законного владельца машины, были на его стороне. Но он не хотел связываться… Чутье подсказывало ему – вся эта история закрутилась вовсе не ради того, чтобы отобрать у него раритетный, и, как выяснилось, не очень-то и нужный кому-то в России, автомобиль… То, что происходило, втянуло его в свой водоворот случайно, постольку поскольку… Он лично, Лохматкин, никак не относится к этим событиям, пройдет совсем немного времени и его, слегка покружив в пенных бурунах, вытолкнет обратно на берег… Цел и невредим – будет так, главное не противиться, стать мягким, как водоросль, незаметным, никчемным…