Василина Веденская - Воск

– Сколько дней я провела без сознания? – спросила она.

– Тебя доставили вчера ночью, – ответил доктор. Ты проспала всего лишь несколько часов, а от твоих порезов осталось только это… – Он разжал ладонь и показал кусочек воска, который соскреб со шрама.

– Что это значит? – испугалась Лиза.

– А то и значит, – взвизгнул врач, – с тобой что-то не так. И я выясню, что именно.

Он начал задавать вопросы, много разных вопросов о родителях, патологиях, о том, чем она болела в детстве и как часто ее раны заживают мгновенно.

– Такого раньше со мной не случалось, – пожала плечами девушка.

В это время дверь палаты распахнулась и вошла пышногрудая медсестра с известием о посетителе. Лиза занервничала. Сейчас ей меньше всего хотелось видеться с Марком.

Так или иначе, но она его увидела. Он был подавлен и похож на нахохлившегося воробья. Глаза его выражали полнейшее смятение и ужас, который ему пришлось пережить прошлой ночью.

Первым делом он метнулся в сторону доктора, но заметив, что Лиза не спит, перешел к ней. Лиза приняла его приветствия молча, помимо воли чувствуя нарастающее отвращение к каждому его движению. От одного его вида к горлу подступала тошнота. Только теперь к ней пришло полное понимание того, как глубоко и безнадежно он ей неприятен. И это чувство не имело никакого отношения к тому, что он спутался со своей ученицей. Оно также не было вызвано его жалким, беспомощным видом.

Просто он стал чужим. Когда и в какой миг это произошло, она сама не поняла, и ей не хотелось об этом думать. Она не имела привычки думать о чужих людях.

Марк обратился к доктору, внимательно следившему за каждым движением своей пациентки, которая так забылась, что перестала обращать на него внимания.

– Нет, – ответил Максим на вопрос Марка, – на данный момент я не могу ее выписать. Еще не сделано ни одного анализа, и я не ручаюсь за ее состояние.

– Но ведь мои руки зажили! – вставила Лиза.

Упустить шанс на выписку она не могла. Ей хотелось поскорее покинуть палату и хорошенько подумать над всем, что произошло за последние сутки.

– Как? – округлил глаза Марк. – Как они могли зажить? Ведь вчера ты вся была в крови.

– Я же говорю, – быстро перебил доктор, – ее состояние пока не определено: ни физическое, ни психическое. Возможно, ей потребуется долгий курс лечения, и даже не в этом отделении.

Марк понимающе кивнул. Его серые глаза стали еще несчастнее. Он чувствовал на себе вину за все, что с ней случилось. Лиза скинула с себя противное одеяло.

– Я не пойду в психушку! – крикнула она.

В зеленых глазах девушки отразился весь ужас, с которым ассоциировалось у нее упомянутое заведение. Мужчины обернулись, уставившись на ее обнажившиеся ноги. Инстинктивно ее взгляд тоже скользнул вниз, оценивая, насколько там все эстетично. Долгое молчание прервал завибрировавший в кармане доктора телефон. Его вызывали в ординаторскую.

После длительных уговоров Марку разрешили побыть наедине с подругой. Но стоило врачу покинуть палату, как он понял, что ему здесь нечего делать.

Лиза молчала и все еще рассматривала свои ноги. Перламутровый лак на ногтях сверкал, когда на него попадал свет. Неудивительно! Ведь перед самоубийством она привела себя в порядок и даже сделала педикюр, чтобы не было стыдно в морге.

Долго топтавшийся на месте Марк вдруг подскочил и вернул одеяло на место. Лиза хотела скинуть его снова, но вдруг поняла, что замерзла. Укрытые конечности начали согреваться, отчего ей сильно захотелось спать.

Уснуть мешал назойливый блондин, заговоривший об инциденте в студии. Слушать его было скучнее, чем читать Шопенгауэра в метро.

– Все эти месяцы я не замечал ее странных взглядов, – рассказывал он, – если бы я мог заранее предвидеть, что я ей нравлюсь, то принял бы какие-то меры.

– Меры против чувств? – вдруг рассмеялась Лиза. Как глупо он говорил! Настолько глупо, что это не могло быть ложью.

– Уходи, – собравшись с духом, сказала она.

– Ты мне не веришь? – спросил он с неподдельным испугом в голосе.

– Верю. И в этом моя проблема, – ответила девушка, понурив голову, – но в моей душе не осталось для тебя места.

Марк побледнел и, шатаясь, словно пьяный, прислонился к стене. Он смотрел на нее невидящим взглядом и, кажется, не совсем понимал, о чем она говорит.

– Я решила освободиться. Но ты не виноват. Просто мне очень нужна причина, чтобы оправдать свое решение. Твоя измена необходима, чтобы больше тебя не видеть.

Он выбежал из палаты. Последним, что она запомнила, были его посиневшие от напряжения пальцы, которые долго не могли нащупать ручку двери.

Оставшись в одиночестве, Лиза принялась размышлять. Больше всего ее удивляла та холодность, с которой она осадила парня. Однако, кроме всего прочего, ее собственная судьба грозилась принять неожиданные и весьма крутые повороты. И этот факт пугал ее гораздо больше, нежели чужие душевные раны. Не справившись с дремотой, она закрыла глаза и сейчас же крепко заснула.

Проснувшись, она обнаружила, что за окном уже стемнело. Пока она спала, кто-то принес и зажег свечи. Их было столько, что они занимали все полки и тумбы, которые стояли в палате. Их пламя отсвечивало на потолке безумно пляшущими узорами.

«Может, в отделении отключили электричество?»

Лиза встала с кровати и босыми ногами наступила во что-то горячее. Это растекался по полу свежий воск. Пламя бешено танцевало и разрасталось, быстро нагревая воздух в помещении.

Чтобы не угореть, Лиза устремилась к окну, но внезапно ее палата разрослась до невероятных размеров. Стекло спасительной створки, словно мираж, оказалось вне досягаемости.

Лиза закричала от ужаса, но ее крик утонул в раскалившемся воздухе.

– Что же это? – спросила она, бессильно опуская руки.

Пламя свечей достигло потолка и принялось вылизывать его своды. Жар обжигал кожу, но кричать девушка не могла. Что-то невидимое сдавило грудь и заставляло молча терпеть боль. С трудом поднеся руку к лицу, она увидела, как, превращаясь в раскаленный воск, плавится ее кожа. Она заплакала от бессилия. Слезы, стекая, застывали на лице кусками грубой массы. Собрав остаток сил, она снова закричала.

– Эй, истеричка…

Она открыла глаза. Перед ней стоял высокий голубоглазый мужчина, которого она видела утром. На его губах играла хитрая усмешка.

– Я не истеричка, – обиделась Лиза.

Несмотря на всю его статность и привлекательность, она твердо решила ненавидеть его до конца своих дней.

– Тогда чего ты орешь на всю больницу? У нас хирургия, а не родильное отделение. Его невозмутимый тон сильно всколыхнул ее душевное равновесие.

– Не ваше дело, – ответила она, презрительно взглянув на прикрепленный к карману кипенно-белого халата бейдж. – Вадим А-натоль-евич, – вы не мой доктор, поэтому я не собираюсь отвечать на ваши неуместные вопросы.