Эва Гарсиа Саэнс де Уртури - Водные ритуалы

Следователи вновь озадачены. Уже третий случай с одними и теми же загадочными уликами: молодые люди, некоторые почти подростки, поднимаются на гору в провинции Кантабрия, с наступлением ночи раздеваются, а на следующее утро их находят замерзшими насмерть. Никаких следов, никакой мотивации, несмотря на тщательное изучение жизни их семей.

Ничего удивительного.

Способен ли найти что-либо человек, не желающий видеть того, что находится прямо перед ним?

После трудных и продолжительных поисков я отыскала фотографию девушки. Да, представь себе, Синяя Борода. Черты ее лица напоминают мои. Вы сказали, что она мертва. Вы посмотрели мне в глаза и сказали, что она мертва, черт возьми. Вы отняли у меня ее тело.

Я поклялась крестной не приближаться, не выслеживать тебя, но сегодня я разжую и выплюну эти обещания, потому что ты и понятия не имеешь, какая ярость захлестывает меня сейчас и испепеляет мне внутренности, которые ты сгноил.

Но ужас в том, что я скучаю по тебе, отец. Скучаю, несмотря ни на что. Я скучаю по твоему вниманию, по твоей манере прилюдно делать вид, что я тебе не безразлична, по последнему лету и по всему, что произошло в том пространстве между деревней и скалами, где я потеряла свою первую жизнь.

Иногда я закрывала глаза и старалась присоединиться ко внимавшей тебе аудитории, и притвориться, что я тоже в это верю, что на самом деле существует параллельная вселенная, в которой ты был хорошим отцом и любил меня, и не был таким жестоким.

Бесполезно. Я никогда в это не верила.

Я курю и пью больше, чем обычно. Вчера я вступила в бой. Я должна заново пересобрать себя, навести порядок в своей жизни. Быть кем-то другим, кем угодно, кроме себя самой.

Я вернулась, отец.

17 ноября 2016 года, четверг

Кто такая Аннабель Ли? В ту пору мне только-только исполнилось шестнадцать. Ана Белен Лианьо приехала в Кабесон-де-ла-Саль, кантабрийский город у побережья, в первый же день летнего лагеря, где Лучо, Асьер, Хота и я – основное ядро нашей тусовки из Сан-Виатора – решили провести лучший июль своей короткой и все еще неопределенной жизни.

Она носила гладкие черные волосы, ниспадавшие до талии, прямую челку, закрывавшую глаза и не позволявшую видеть жизнь в ее реальном свете, – и настолько четкие идеи, что даже взрослые не решались с ней спорить.

Сначала она меня раздражала, затем заинтриговала, а на третью ночь лагерной жизни я не мог сомкнуть глаз из-за смеси стонов и лепета, которые она издавала во сне всего в нескольких спальных мешках от меня. В ту пору меня, скажем так, накрыло с головой.

В возрасте, когда большинству из нас еще не ясно, что мы будем изучать по окончании школы, не говоря уже о том, чем мы хотим заниматься в жизни, Ана Белен Лианьо уже была профессиональным художником-комиксистом, и псевдоним «Аннабель Ли» – имя героини стихотворения Эдгара Аллана По, которым она подписывала свои затейливые и темные образы, – несмотря на ее юность, уже стяжал некоторую известность в тесном мирке местных любителей комиксов: эротических, готических, постапокалиптических…

Она не ведала преград и сомнений, презирала границы и жанры, и все же авторитеты у нее имелись: Густаво Адольфо Беккер, лорд Байрон и Уильям Блейк. Эта девушка не выпускала из рук черный фломастер «Штедтлер», а предплечья ее покрывали импровизированные виньетки, которые приходили ей на ум в любое время дня и ночи: когда она вместе со всеми чистила алюминиевые миски после завтрака или когда Сауль Товар, начальник лагеря, вбивал в наши головы бесконечные истории о повадках птиц и древних развалинах, таская нас на замызганном автобусе по таинственным местам северного побережья, таким как Сан-Хуан-де-Гастелугаче в Бискайе или пляж Деба в Гипускуа.

У Аннабель Ли было много странностей. Ее будто окутывала дымка, чья проницаемость зависела от перепадов ее настроения. Все мы знали, что наблюдения за собственным внутренним миром интересуют ее куда больше, чем наш дурацкий переход ко взрослой жизни. Она пребывала вне возраста: ни ребенок, ни взрослый. Любила свое одиночество и лелеяла его, как некоторые вдовы лелеют своих ангорских кошек: самозабвенно, отдавая все лучшее.

Ей хватило четырех дней и трех ночей, чтобы полностью завладеть моим доселе девственным сердцем, таившим в себе лишь неглубокие шрамы, которые так приятно было растравлять. Бедное мое сердце! Она забрала его, пригрела, приучила к своему тихому и одновременно волнующему обществу – и выбросила, когда… впрочем, в ту пору я еще ни о чем не догадывался.

Не знаю, что за чертова причина заставила ее отделаться от меня с таким… хотелось бы сказать равнодушием, но нет. Равнодушен некто надменный, а она умела быть такой родной, такой теплой… На самом деле Аннабель блуждала в параллельной вселенной, которая пересекалась с нашей, но не всегда, а потом оказывалась в другом месте, в другом порядке вещей, в причудливой смеси собственных мыслей и диковатых фантазий. Вот почему ее смерть казалась мне чем-то нереальным, надуманным: не более чем альтернативный финал одного из ее комиксов.

Кое-кто склонен полагать, что создатели выдуманных историй не уходят и не стареют, что они остаются: именно это я всегда думал об Аннабель Ли, хотя годами не желал ничего слышать о ней после всего, что произошло в конце того давнего лета.

Когда мы добрались до эспланады и я вылез из патрульной машины, в лицо мне ударил ледяной ветер, подобно яростному приветствию реальности. Эстибалис с ее метром шестьюдесятью едва не сдуло в обрыв. Моя напарница выплюнула забившуюся в рот рыжую челку и зашагала дальше. После дождей, не прекращавшихся все предыдущие дни, дорога, ведущая к туннелю Сан-Адриан, превратилась в сплошное месиво, и метеорологи говорили чистую правду, предвещая грозы с градом. Распухшие тучи, бегущие с севера, подтверждали их гипотезы.

– Ты готов, Кракен? – Эсти окинула меня обеспокоенным взглядом. – Заместитель комиссара разрешила тебе присутствовать в качестве эксперта, но она не знает, что жертва – твоя бывшая подружка.

«Я бы предпочел, чтобы она и впредь этого не узнала» , – написал я на мобильнике и показал Эсти.

Она подмигнула, соглашаясь.

Мы видели друг друга насквозь, как двое престарелых супругов.

– Думаю, так лучше, – она кивнула. – Идем, через пару часов стемнеет. Кстати, есть ли что-то такое, что я должна знать о жертве? Образ жизни, какие-то странности, учитывая то, как все закончилось…

«Нет, насколько мне известно », – написал я, пожав плечами.

«Я не собираюсь рассказывать тебе о том, что произошло тем летом, Эстибалис. Я не готов и не желаю с кем-то этим делиться», – промолчал я.