Виктор Точинов - Твари, в воде живущие

– Хорошо, – кивнул Кеннеди. – Навестим его завтра. Он встает не слишком поздно?

– По его словам – на рассвете.

– Тогда отправимся до начала дневной жары… А теперь надо двигаться, не то мистер детектив опять заблудится в здешнем лабиринте…

Горизонт на востоке светлеет, набухает красным, но солнце еще не появилось. Самый прохладный час – термометры застыли на шестидесяти четырех градусах [9].

Дом – обширный, но низкий и приземистый, выкрашенный белой краской – стоит примерно посередине между границей Трэйк-Бич и трейлервиллем под названием Пфуллэнд. Впрочем, понятие «граница Трэйк-Бич» – достаточно условное. Границу отмечает лишь щит на огибающей озеро дороге, а дома, большие и маленькие, стоят здесь почти вдоль всего побережья…

В двух окнах упомянутого дома горит свет, потом гаснет. В темноте слышен скрип двери, вспыхивает луч небольшого фонарика. Звенят ключи, щелкает замок. Затем человек с фонарем идет по спускающейся к озеру дорожке. Он выглядит движущимся белым пятном, смутно различимым в темноте. Движения его сопровождает легкий скрип.

На берегу чуть светлее, чем у дома, и теперь можно разглядеть: этот человек – Фрэнк Косовски. Он сгружает с небольшой тележки снасти, весла, рыболовные принадлежности, складывает всё в стоящую у крохотного причала белую лодку.

Предрассветная темнота не безмолвна – шумно всплескивает рыба, пронзительно вскрикивают гагары. Звуки эти, при солнечном свете вполне мирные, сейчас могут показаться зловещими. Могут – но только не старому джентльмену. За много лет он привык к звукам ночи.

Лодка отваливает от причала и медленно исчезает в темноте – смутное белое пятно все менее различимо.

Светает, но поверхность воды покрыта густым туманом – видимость ярдов пятнадцать, не больше. Старика это не тревожит. Любители гонять по водной глади на катерах, скутерах и гидроциклах, выжимая из двигателей полную мощность, наверняка еще крепко спят. Господа такого сорта редко поднимаются рано. Столкновение с ними в тумане не грозит. И старик полностью увлечен рыбной ловлей.

Шарик на конце кивка, окрашенный яркой флуоресцентной краской, вздрогнул раз, другой, – и замер. Косовски тоже замер, ожидая настоящей, сильной поклевки, – но так и не дождался. Вынул удочку из подставки, смотал леску. Наживка – гроздь мелких рачков-бокоплавов, изобильно водящихся под прибрежными камнями бухты, – слегка потрепана, пары рачков не хватает. Старик меняет насадку на свежую – и вновь опускает снасть в воду. Через несколько минут история повторяется.

Балуется мелочь?

Косовски хмурится и включает эхолот, – он недолюбливает эту электронную игрушку, но порой без нее не обойтись. Включает на несколько секунд – за большее время импульсы могут отпугнуть чуткую крупную рыбу. Всматривается в переплетение разноцветных линий, щелкает преобразователем – линии сменяются стилизованными силуэтами рыб. Не мелочь, вполне крупные, – но клевать как следует не хотят. Аппетит в жару пропадает не только у людей. Ну, погодите же…

Старик берет другую удочку – коротенькую, с зимней блесной на конце лески – на большой глубине такая снасть послужит и летом. Насаживает на крючок блесны единственного рачка. Блесна ныряет в глубину, леска быстро и бесшумно сбегает с катушки – и останавливается, провиснув. Дно. Старый джентльмен выбирает слабину и начинает тихонько дергать удочкой вверх-вниз, постукивая блесной о дно. Он без всякого эхолота представляет, что сейчас происходит внизу, на шестидесятифутовой глубине: подводные обитатели смутно различают сквозь облачка мути, как маленькая, но шустрая рыбешка раскопала в иле рачка и пытается нагло его сожрать у них прямо под носом. Такого не стерпит ни одна уважающая себя рыбина, пусть и не страдающая от избытка аппетита…

Косовски прав – его рука чувствует резкий удар, ожидаемый и неожиданный одновременно. Подсечка, тонкая леска звенит натянутой струной, – старик сбрасывает с катушки несколько метров, парируя первые, самые мощные рывки. Потом медленно начинает подтягивать. Обитатель глубин силен и упорист, но до Биг-Трэйка ему далеко, – яростно сопротивляясь, он идет-таки к поверхности. Его оппонент действует уверенно, отточенными движениями манипулируя удочкой и катушкой, – при особо сильных рывках сдавая леску, выбирая ее при первых признаках слабости.

Наконец у поверхности показывается крупный большеротый окунь [10], утомленный схваткой. Старик хорошо видит его растопыренные плавники, устало движущиеся жабры. И – видит, что крючок держится едва-едва, за самый край губы. Момент критический – и у самых измотанных рыб в финале схватки открывается порой второе дыхание. Старик стопорит катушку – теперь леску в случае неожиданного рывка не сбросить – и тянется освободившейся рукой к сачку.

Почувствовав приближение сетки, рыба делает резкий кульбит – и блесна вылетает из ее пасти. Поздно – старик втягивает сачок с трепыхающимся пленником в лодку, аккуратно, чтобы не испачкать белый костюм. Наметанным глазом оценивает добычу – фунтов шесть, не меньше – и радостно улыбается.

Фрэнк Косовски поймал сотни и тысячи рыб, но каждой радуется как ребенок.

Уже совершенно рассвело. Клев, и без того не особенно активный, стих.

Старик меняет дислокацию – плывет неторопливо, стараясь не шуметь веслами. Подплывает к небольшому буйку, отмечающему прикормленное место. Таких мест у запасливого Косовски несколько.

Здесь тоже должны держаться окуни. Но прежде чем бросить якорь и размотать снасти, старик включает эхолот – проверка не помешает.

Включает – и отдергивается. Кажется, что прибор зашкалило – на экран, сминая переплетение линий, наползает громадное желтое пятно. Щелчок преобразователя – экран пуст. Эхолот, как и его владелец, не может поверить в рыбину таких размеров. Старик щелкает тумблером обратно – пятно заняло почти весь экран.

Губы беззвучно шепчут: Биг-Трэйк…

На какое-то мгновение Косовски цепенеет. Но лишь на мгновение. Много лет он искал ЭТО – и готов к встрече.

Рука ныряет в рыболовную сумку – и возвращается с предметом цилиндрической формы. Он, предмет, похож на толстую рождественскую свечу пастельно-розового цвета. Но это не свеча, хотя тоже имеет фитиль.

Старик не успевает.

Удар. Хрусткий удар в пластиковое днище. Лодка взмывает в воздух.

Но Фрэнк Косовски недаром перепробовал за двадцать лет много моделей лодок – и остановился именно на этой, крепкой и надежной, с прекрасной остойчивостью, никогда не подводившей при внезапно налетающих осенью шквалах…