Виктор Точинов - Твари, в воде живущие

– Так много? – удивился Кеннеди. – Я слышал, что сумма превышает миллион, но чтобы настолько…

– Руководство фонда – а во главе там стоят Вайсгер и его родной брат – предпочитает не слишком ее рекламировать. Очевидно, опасаются, что в противном случае тут будет не продохнуть от ловцов, пытающихся добыть Трэйка не самыми законными, но весьма дорогостоящими способами, – и это отпугнет остальных отдыхающих. Но у меня свои источники информации…

– Как же могла сумма настолько вырасти? – В голосе Кеннеди слышалось сомнение. – Первоначально, шестьдесят с лишним лет назад, премия составляла двести тысяч, правильно? При стандартных, и даже повышенных банковских процентах семи миллионов никак не наберется…

– Тут несколько иная механика, – пояснил Косовски. – Старый Вайсгер, отец нынешнего, положил в банк определенную сумму и вдобавок к ней передал фонду кое-какую собственность – достаточно бросовые тогда земли на северном берегу озера. Премиальная сумма пополняется не только банковскими процентами, но и доходами с этих земель. Достаточно мудро, если учесть, что тогда только-только закончилась Великая Депрессия, и папаша-Вайсгер видел, как рушатся самые, казалось, надежные банки и корпорации… Не прогадал он ни в чем – банк до сих пор на плаву, а цены на северные земли подскочили до небес – после того, как совсем рядом здесь проложили федеральное шоссе. Доходы за их аренду, соответственно, тоже растут. Братья Вайсгеры, надо думать, кусают локти – такая куча денег плывет мимо кассы. Но ни единого ярда земли продать, согласно уставу фонда, не могут. И взять себе арендную плату – тоже. Всё достанется будущему герою, который выудит-таки из озера нашего Биг-Трэйка.

– Насколько я понял, Фрэнк, несмотря на такой заманчивый куш, теперь вы оставили свои попытки?

– Теперь… В последние годы некоторые энтузиасты слишком усердно прочесывали озеро сонарами, эхолотами, подводными камерами и прочей новейшей техникой, хотя Вайсгер не слишком приветствует подобную деятельность. Не нашли ничего. То есть находки случались: топляки, утонувшие катера и лодки, даже «форд» известного в свое время бутлегера Крошки Билли, бесследно исчезнувшего в тридцатом году. Правда, от сидевшего внутри Билли и двух его дружков мало что осталось… Но Трэйка не обнаружили. И хотя энтузиасты утешали себя рассуждениями о подводных пещерах и расселинах, где он может скрываться, я говорю вам точно: такой твари в озере нет. Может, когда-то раньше и была, и послужила основой для всех легенд. Жила – и умерла в свой час. Просто от старости. Рыбы тоже смертны…

– Хм… Насколько я понимаю, дохлая рыба спустя какое-то время обязательно всплывает…

– Не всегда. Если раки, или другие рыбы, или еще какие-то причины повредят ей брюхо, – туша так и останется на дне.

– Другие охотники за Трэйком вашей убежденности не разделяют?

– Вчерашний день поколебал мою убежденность. Сдается мне, что стоит сдуть пыль с кое-каких штучек, заготовленных в свое время для Трэйки… А другие охотники… Не знаю. Слишком уж велика премия… Тут стоит играть даже с самыми мизерными шансами. Иногда мне приходило в голову, что за такие деньги можно создать Биг-Трэйка самому ! Создать и поймать! Вернее, представить Фонду пойманного.

– Муляж? – усомнился Кеннеди. – Но ведь подделка обязательно раскроется.

– Нет, все настоящее! Поймите, рыбы – в отличие от нас, млекопитающих, – не имеют установленных эволюцией пределов роста. Они растут всю свою жизнь, с каждым годом медленнее, но растут. Причем скорость прироста полностью зависит от количества потребляемой пищи. Огромным особям всё труднее добывать необходимое для роста количество белка – и прибавляют в весе они крайне медленно. Вы улавливаете мою мысль, Кеннеди?

– Боюсь, все равно придется очень долго ждать. На приз могут рассчитывать только правнуки человека, затеявшего такую аферу – искусственно выкормить Биг-Трэйка.

– Лет десять назад я с вами полностью бы согласился. Но в последнее время появились гормональные добавки, ускоряющие рост. Результаты просто фантастические. Годовалая молодь форели за два-три месяца достигает роста четырехлетних рыбин! Больше того, до стадии практических разработок дошли эксперименты с генетикой лососевых. Мысль проста – добавить лососю ген малоценной, но очень быстро растущей рыбы. Акулы, например. Представляете перспективы?

– Акулы… – медленно повторил Кеннеди.

– Да! Когда я поделился этими мыслями с… в общем, с одним человеком, он очень заинтересовался, и… Так, – тон и голос Косовски резко изменились, он смотрел куда-то через плечо собеседника. – Похоже, нам пора прощаться, агент Кеннеди.

– Что случилось?

– Моя супруга. Только что зашла в бистро за три дома отсюда. Явно ищет меня.

Старик протянул Кеннеди руку, встал и направился к выходу с открытой террасы кафе, где они сидели. На его походке и осанке выпитые коктейли не отразились.

– Последний вопрос, – торопливо сказал вслед Кеннеди. – Скажите, до отставки вы служили в ВМС США?

– Кто вам сказал такое? – на ходу удивился старик. – Я был заместителем шефа протокола при Конгрессе штата.

И ушел.

«Вот вам и адмирал… – разочарованно подумал Кеннеди. – Бывший мажордом при провинциальных законодателях… Но познаниями в ихтиологии не уступит иному профессору. Надо будет поговорить с ним еще раз – после окончательного результата экспертизы».

Несколько новеньких десятидолларовых купюр, полученных Хэмметом в банкомате перед этим разговором, так и не понадобились.

Ральф Брезер – тот самый сорокалетний рабочий аквапарка – ни в какой дополнительной стимуляции не нуждался. Увидев значок и удостоверение Хэммета, Брезер впал в состояние тихой паники. Неконтролируемые жесты, бегающие глаза, выражение лица не оставляли сомнения – рыльце у Ральфа в пушку по самые уши. Не иначе как этот проныра воровал в гигантских масштабах предназначенную дельфинам и сивучам рыбу. Или поставлял в ближайший китайский ресторанчик трепангов и осьминогов, списывая их пропажу на прожорливость других обитателей океанариума. Или сотворил еще что-то не менее ужасное. А теперь понял, что незаконной деятельности пришел конец.

Обнаружив, что его грешки Хэммета совершенно не интересуют, он изливался охотно и радостно:

– Сивучи? Да, это скотинки с норовом, лопни моя задница. Никогда не знаешь, что взбредет в их косматую башку в следующую минуту. Старый Джеф Кунц, что возился с ними последних два года, клялся и божился, что они полюбили его, как родную маму. С рук, мол, кушают… И что же? Месяц назад одна из тварей выхватила у него из руки ставриду – вместе с двумя пальцами. И преспокойно сожрала, в смысле пальцы, даже – хе-хе! – не вычистив грязь из-под ногтей! Мало того, лопни моя задница, – пока Кунц метался и орал, заливая все вокруг кровью из своей грабки, этот мохнатый хитрозадый ублюдок вылез из бассейна, и – шлеп-шлеп-шлеп – пропрыгал через калитку, которую Джеф, понятно, не запер. И свалился в канал для гонок на водных велосипедах. А потом нормальненько так уплыл в озеро! Спорю на галлон виски – эта сволочь все продумала и просчитала. Даже то, что Кунц одной уцелевшей клешней не совладает с замком на решетке! Именно так, лопни моя задница!