Бириси - Рай там, где все поступают правильно

Официант понимающе кивнул и удалился.

Мистер Бенсон взял бокал с вином, отпил и сказал:

– Я смотрю, Макмилли, в еде вы не очень привередливы. Что же, я в вашем возрасте тоже не заморачивался. Заказывал мясо, а с чем оно там и как, меня не интересовало. Даёт силы – и ладно. А с годами… вот – стал требовать от еды не только энергию, но и удовольствие особого гурманского характера… раз уж приходится тратить на неё столько времени.

Доран, не зная, что сказать, покивал, застенчиво улыбнулся и отпил вина.

«Хм. Неплохо», – в мыслях оценил он напиток: за всю жизнь он раза три пробовал вина, и всякий раз они ему не нравились, но не как сорт, а как вид алкоголя, то есть вино он недолюбливал, – только не в этот раз.

Пока ожидали горячее, мистер Бэнсон успел задать Дорану несколько вопросов. Например: откуда он родом? кто его родители? какое получил образование? каких политических взглядов придерживается? какую религию исповедует? Кому-либо другому Макмилли, не напрягаясь, дал бы обстоятельные ответы, а скорее, послал бы куда подальше, чтобы не совал свой нос в его личную жизнь, но, во-первых, на кону была кругленькая сумма, во-вторых перед ним стояла задача показать себя достойным руки и сердца дочери этого богатого человека.

Доран обнаружил, к своему стыду: похвалиться нечем. Вроде бы простые вопросы, но ему казалось, что он своими ответами не будет соответствовать уровню претендента на вступление в высшее общество.

На вопрос о родителях Макмилли ответил: «Они оба ирландцы. Но отец умер. Мать живёт далеко. Мы давно виделись». Расскажи он о семье подробнее и без утайки, ответ был бы такой.

Отец всю жизнь пьянствовал, несколько лет кололся героином, дважды сидел в тюрьме. Когда его искалечили в драке (которую сам же начал), он совсем потерял берега: задирался чуть ли не ко всем подряд, а потом подал иск против своего обидчика. Вскоре его нашли мёртвым в полузаброшенной халупе с ножом в груди.

А ещё до того умер старший брат Дорана – умер от передоза.

Мать, как оказалось, тоже сидела на игле, но если раньше это было незаметно окружающим, то после смерти мужа она пустилась во все тяжкие: к наркомании добавился запойный алкоголизм, начала водить мужчин или пропадать сутками у них. Доран, учившийся (легко и хорошо) уже в средней школе, потерял интерес к учёбе и постепенно из открытого умного подростка превратился в довольно замкнутого, инфантильного на вид, юношу, склонного к конфликтам.

Однажды, когда до окончания учёбы оставались считанные недели, он, придя в класс, отметил: с ним не здороваются, зато много взглядов с ухмылками и перешёптываний. И без того натянутые отношения с одноклассниками приобрели новую негативную форму. Между ним и другими парнями появилась чётко обозначаемая ими дистанция надменности, превосходства, в лучшем случае – снисхождения. Одна за другой следовали грязные шутки про его мать, и на последнем уроке, после одной из таких шуток, он кинулся на Мэтью Картера, забияку и пинчера их бейсбольной команды. Мэтью был крупнее и сильнее, но Дорану удалось его повалить… Их растащили учитель и, кажется, вызванный охранник. Доран, приходивший в себя после ослепления злостью, тяжело дышавший, ясно услышал, как кто-то сказал, объясняя случившееся: «Вчера Мэт трахнул его мать».

«Мэт трахнул его мать»… Дорану стали понятны сегодняшние ухмылки, перешёптывания, грязные остроты, надменность. А вслед за пониманием пришёл стыд.

В тот же день он бежал из города. Бежал, потому что возненавидел мать и не хотел её видеть, как не хотел снова оказаться в школьном кругу, где был обречён на роль посмешища, неудачника, изгоя.

Мать угодила в тюрьму за половое сношение с несовершеннолетним (согласилась на сношение за дозу), но Доран больше не вернулся в родной дом, в родной город. Только благодаря тётке, сестре матери, и участию инспектора департамента опеки он получил полноценный школьный аттестат. Мать до сих пор была в тюрьме; получив его телефонный номер от сестры, она несколько раз звонила и пыталась поговорить с Дораном, но он обрывал звонок и ругался после этого с тёткой. Позже, когда он уже зажил обособленно, связь с матерью полностью прервалась.

Так о чём рассказывать человеку, пригласившему его в элитный нью-йоркский ресторан? Даже Фло, пару раз просившая рассказать о семье, не знала его историю, потому что он уклонялся от правды.

Доран Макмилли не мог предъявить ничего существенного, но ему было, что скрывать. Позор, от которого он убежал, из-за которого покинул свой дом и город, настиг его сейчас и снова мог поломать налаживающуюся жизнь.

Приступили к первому. Из оркестра в полдюжины человек осталось двое – пианист и гитарист, остальные, наверное, ушли передохнуть и пообедать. Мистер Бэнсон заговорил с дочерью о недавней свадьбе какого-то их общего знакомого. По тому, как Фланна поспешила перейти на другую тему, Доран понял, что невестой могла быть она, если бы послушала отца.

В основном беседа протекала в отвлечённом русле и только во время десерта мистер Бенсон спросил:

– Ну, так чем вы занимаетесь, Макмилли? Какой у вас бизнес? Каких успехов добились?

Ещё до встречи Дор придумал, что сказать, но сейчас… неожиданно даже для себя… он не захотел врать.

После долгой паузы, не менее чем в полдюжину секунд – и почти всё это время мистер Бенсон не сводил с него глаз – Доран ответил:

– Я работаю, сэр, – только теперь он нашёл в себе силы смотреть прямо в глаза мистеру Бенсону. – Я работаю простым рабочим. Работал, недавно уволился.

Некоторое подобие улыбки изобразилось на лице Бенсона, по крайней мере, с него сошла серьёзность. Всё с тем же выражением, он отрешённо подрезал ложкой маленькие кусочки суфле, довольно медленно подносил их ко рту и поглядывал на дочь. Один раз взглянул, другой…

Выражение лица Фло явно говорило, что признание Дорана стало для неё сюрпризом, и весьма неприятным. Она бросила несколько быстрых косых взглядов в сторону непутёвого жениха, сжала губы, наконец, взирая на отца исподлобья, произнесла:

– Но он собирается открыть бизнес по продаже машин.

Мистер Бенсон подпёр нижней губой верхнюю, покачал головой, как маятником, и заметил:

– Да-а. Автостарьёвщиков у нас немного меньше, чем каменщиков и слесарей. Может быть потому, что двое из троих успевают поработать пару лет, прежде чем разориться, а большинство остальных едва сводят концы с концами?

– Если не этим бизнесом, то другим, – сказал Макмилли и бросил взгляд на Фло.

Та подтвердила для отца:

– Да, мы придумаем что-нибудь своё.

Кажется, отец хотел ей ответить, но, отставив тарелку с десертом, обратился к Дорану:

– Я обещал дочери приданое… и немалое… – он мотнул головой и скороговоркой произнёс: – В любом случае я её не оставлю без обеспечения… в своё время, – мельком посмотрел на Фланну и добавил для Макмилли. – Но у меня не было и нет намерения содержать её мужа.