Кейси Доуз - Инъекция

– Не выронил. Он меня швырнул, и только после этого нарочно кинул ее на пол и растоптал.

– Это правда, Брайс?

– Ага, ну конечно! – фыркнул я – он сложит руки в молитве и признается во всех своих грехах!

– Нет, это не правда.

Я вновь закатил глаза, чувствуя, что решение в этот раз будет не на стороне правды.

– Ладно, это уже не важно – заключил директор – важно то, что этот шприц и капсула правда принадлежали вам, мистер Дьюэд?

Глупо было это отрицать. Я боролся за них при всем классе. Облизнув губы, я кивнул.

– Попрошу ответить.

– Да, это были мои вещи.

– И что это было?

Но не успел я открыть рот, как бабушка второй раз за всю беседу оживилась, нацепив на себя маску крайне добродетельной старушенции.

– Извините, ..?

– Мистер Браун.

– Извините, мистер Браун. У Тома сахарный диабет, и это была необходимая инъекция. А разбив капсулу, Брайс поставил его здоровье под угрозу. Потому Тому пришлось срочно бежать домой за другой капсулой.

Я сидел в шоке, но на лице моем все так же была натянута невозмутимость. С чего бабушка решила мне помогать? И почему даже не задалась вопросом о том, что действительно было в моей капсуле и чем я колюсь?

– Сахарный диабет? Разве для них нужны не специальные инсулиновые шприцы? А из портфеля вашего внука был изъят обычный.

– Он у него с детства, и мы уже привыкли обращаться такими.

– Странно.. –директор сощурился – знаете, мисс Дьюэд, просто у моей супруги тоже сахарный диабет, и инсулиновая инъекция делается обычно на ночь. Ну или на ночь и утром. Но чтобы в полдень?

– У каждого индивидуально – сжала она губы – когда Том жил с отцом, то учился в частном лицее, где уроки начинались только с полудня. Он просыпался не раньше, потому это вполне можно было считать утром. Или вы ставите диагноз моего внука и мои слова под сомнения, мистер Браун?

Бабушка изобразила на лице такое искреннее оскорбление, что директор неловко тряхнул плечами.

– Думаете, если бы я не знала, что за шприцы таскает мой внук в школу, я бы стала бы тут вам лгать? Да я бы первая забила тревогу, вы не так не думаете?

– Я просто полагал, что когда он жил с отцом..

– То был наркоманом? – она нахмурилась – мой сын был приличным человеком, а его состояние никак не вводит его или его сына в ранг наркоманов. Вам не кажется, что вы сейчас обвиняете все мою семью без каких-либо оснований, мистер Браун, когда впору бы было лучше поинтересоваться, что позволяет себе второй ваш ученик, роясь в вещах Томаса и увеча его в первые же дни?

Бабушкина актерская игра заслуживала Оскара. Впрочем, моя тоже – ведь я все еще отменно изображал саму невозмутимость, хотя был изумлен не меньше Брайса подобным раскладом.

Директор неохотно перевел взгляд на Брайса, который теперь выглядел совсем иначе, чувствуя, как горит его зад прямо сейчас.

– На этот счет нам и правда придется разобраться, Брайс. Даже если ты полагал, что у Томаса наркотическая зависимость и хотел ему помочь, следовало обратиться к педагогу или ко мне, но точно не самостоятельно без позволения копаться в его вещах и что-то извлекать.

Надо же, как быстро мы поменялись местами!

Только что меня обвиняли во всех смертных грехах, а теперь под все раздачи попал один лишь Брайс. И только благодаря бабушкиному напору и байке про мой сахарный диабет. Удивительно, что он даже справки о моей так называемой болячки не попросил. Бабушка умеет быть убедительной.

Брайс начать бурчать что-то невнятное, но уже по уши застрял в дерьме. Директору надо было кого-то наказать за случившееся – а раз я оказался полностью невиновен да еще и жертва со своим сахарным диабетом, то он вознамерился раздать с лихвой за двоих все Брайсу.

Минут через десять нас всех троих отпустили, но мистер Браун пообещал моей бабушке, что свяжется с родителями Брайса и урегулирует сложившуюся ситуацию.

– Благодарю – кивнула бабушка.

Когда мы вышли из кабинета директора, понятное дело, на уроки уже можно было не идти, все они закончились. А портфель с моими шмотками мне отдали в кабинете. Кто и как его туда принес – рассказать не удосужились, но подозреваю что это дело рук Лоры. Ну или кому по наказу пришлось.

Когда мы с бабушкой пошли домой вместе, я ожидал, что вот теперь-то начнутся расспросы и обвинения, по типу «я тебя выгородила, но теперь, будь добр, объясни, что это за шприцы у тебя были в вещах?». Но нет, она молчала, словно у меня и правда был сахарный диабет.

Я было хотел спросить, что все это значит – но потом решил, что мне на это плевать. Если задам вопрос я – задаст и она, а у меня не было никакого желания объяснять природу своих капсул и все в этом роде.

-3-

– Я к себе – бросил я ей, когда разулся, а она уже успела уйти в гостиную.

– Хорошо, Тод – услышал я оттуда ее будничный тон.

Тод.

Но надо заметить, в кабинете директора она ни разу не оговорилась. Значит, этот спектакль был не в принципе на публику, а исключительно для меня, иначе бы она путалась в Тодах и Тедах и при директоре.

Я поднялся к себе в комнату и прикрыл дверь. Глянул на часы – вся эта суета заняла достаточно времени, и уже было практически два.

Завалился на кровать и взял телефон, который принялся блямкать прямо у меня в руках. Многочисленные смс от Лоры. Я зашел в директ.

«Ну что там?»

«Как все прошло?»

«Слышала, ты пришел с бабушкой»

«Напиши, как освободишься»

«Лучше позвони».

«Том???»

«???»

Не успел я прочитать последнее сообщение, как пришло новое:

«Сукин ты сын, я ведь вижу, что ты их прочитал!»

Я устало ухмыльнулся и нажал на видеозвонок. Пара гудков – и она ответила. Камера была по обыкновению отключена, но прошло не больше двух секунд, как Лора-таки позволила своему изображению занять пол экрана.

Ее лицо было раздраженно и рассеянно одновременно, однако она усердно пыталась показать лишь первую эмоцию.

– Какого черта, Том? – первое, что она сказала.

– Все окей – отозвался я, лениво растягивая гласные и зевая – Брайсу вставили люлей, а я мальчик-молодец. Бедный ущемленец, но все лучше, чем то, что было в начале.

– Мальчик-молодец? – она подозрительно нахмурилась – это как?

– Впервые решение оказалось на стороне правды. Для Чандлера это редкость, да? – я усмехнулся, но Лора продолжала быть серьезной.

– Я не об этом. Что было в той капсуле?

– Инсулин.

Расщелина между ее бровями стала еще глубже.

– Инсулин?

Не верит.

– Да, инсулин. Я диабетик.

– Ты не говорил.

– Извини, мамочка, больше такого не повторится – я закатил глаза и рассмеялся – да забей, главное что Брайс огребет. Хоть раз в жизни.

– Не думаю.

– Почему это? Браун сказал, что свяжется с его предками.