Виктор Качмарик - Убийство вне статистики

– Как тебе отец на том свете? – спрашиваю я.

– Плохо. Холодно и одиноко. По правде, хорошо, ведь нет проблем. Но одиноко и холодно. Ведь надо мной два метра холодной земли, – опустил печально глаза папа.

– У тебя, сынок, есть дети?

– Да, папа, два сына.

– Вот тебе, сыночек, повезло – будет, кому на старости утешить.

– Папа, я прошу тебя: вернись назад, в этот мир.

– Сынок, это невозможно! Нет, сынок, не могу. Хочу вернуться, но это невозможно, ибо с того света ещё никто не вернулся.

– Тогда хотя бы, папа, побудь часик со мной. Побеседуем о нашей жизни.

– Нет, сынок, меня там ждут.

– Где тебя ждут, папа? Ты нужен мне, моим детям, будущим внукам.

И папа внезапно отошёл в сторону и превратился в белую тучку, которая поднялась в небо. Я посмотрел на небо. Небо голубое, а в поле кругом цветы, которые насытили приятным ароматом летнее поле. Кому нужно это небо, поле, цветы? Кому нужна эта земля, если я после долгих лет разлуки не могу поговорить с отцом? Боже, если ты есть, – ты справедливый? Если ты всё сотворил, то почему караешь людей смертью? Не карай, Боже, так людей, ведь они такие беспомощные перед смертью! Они хотят жить!

Еду на работу. Работаю адвокатом в адвокатской конторе.

Контора находится на другом конце города. Владелец – очень богатый человек. Построил в самом центре помещение, в котором эта контора находится. Какие я веду адвокатские дела и как – его не интересует. Он берёт деньги фактически за аренду помещения. Так что мне мало что остаётся. А если не хочешь, можешь не работать на него. Но где найти в центре города помещение, тем более, он контору раскрутил рекламой в городских газетах. На него работают ещё два адвоката, которые, как и я, ведут свои дела как хотят.

Денег всё время не хватает. А жена дома всё время обзывает нищим. Вот я и решил поехать в Англию, где буду работать помощником адвоката. Буду вести сначала дела русскоязычных эмигрантов. Изучаю сейчас усиленно английский язык.

Смотрю в окно. Не думаю ни о чём конкретно, но хочется думать о будущем.

На стол выложил дела, которые веду. Так, сверху дело, суд состоится сегодня после обеда. Моему подзащитному светит от трёх до пяти лет тюрьмы, но я занёс судье три тысячи долларов, которые мой подзащитный передал через меня на взятку судье, и ему дадут сегодня три года условно. Вот такая коррупция в Украине. Это вам не европейские шутки. Если у подзащитного не было бы денег – гнить ему в украинской тюрьме, а это вам не санаторий. Конечно, что-то с этих денег, малый процент, попадёт и мне. Мне это не нравится, ибо не люблю несправедливости и давать взятки. Но такова жизнь и реальность моей родины. Послезавтра ещё один суд. Подзащитный хочет отсудить землю и здесь тоже поможет взятка, которую должен я передать судье.

И тут я заметил, что какой-то мужчина зашёл в мой кабинет. Он до этого стучался в дверь, но вошёл, не дожидаясь от меня разрешения войт и. Я сразу понял, что этого человека я где-то видел, а память на лица у меня феноменальная. Стоп! Я его видел на кладбище. Он стоял у свежей могилы, ко мне спиной. Я ещё подумал, что старик, наверное, оплакивает свою жену.

– Вы не узнаёте меня? Да, я сильно за последнее время изменился. Сейчас лежу в онкодиспансере и поэтому вид у меня не очень.

И тут посетитель замялся и закрыл ладонью лицо. Мне стало как-то не по себе.

– Мне вчера исполнилось сорок четыре, а выгляжу сейчас на шестьдесят пять. И пятьдесят лет мне уже, увы, не исполнится никогда.

И здесь посетитель заплакал. Слёз его я не видел, ибо лицо его было прикрыто ладонями.

– Для чего такая жизнь? Когда у меня уже никого нет. Когда никого нет, никого вообще нет, а меня убивает рак.

Но речь его почему-то мне не напоминала старую заевшую виниловую грампластинку, а вызывала у меня интерес, ожидание и инстинктивное сочувствие.

– Успокойтесь, пожалуйста, выпейте воды.

Мужчина расстегнул верхние пуговицы рубашки и сел напротив окна. И здесь я замети, что посетитель действительно выглядит на шестьдесят пять лет. Лицо его жёлтого цвета, щёки запали, кожа с них и со всего лица сложилась в продолговатые складки.

Посетитель заметил, что я внимательно смотрю на него, и с какой-то извинительной интонацией произнёс шокировавшие меня слова:

– Да я вас понимаю, вид у меня не фотогеничный. Мне осталось жить меньше месяца. Мне это сказал мой лечащий врач. Точка. Баста. Финиш моей жизни.

Теперь мне стало неудобно, что я так его рассматривал.

– Что вас привело ко мне?

– Вы меня не помните?

– Нет, – я действительно не мог его вспомнить.

– Я работаю, точнее, работал – ибо на работу мне уже не выходить – в нашем краеведческом музее. Я возглавляю в музее отдел запасников. Вы проводили лет десять назад следствие по поводу пропажи дорогих экспонатов из нашего музея.

И тут я действительно вспомнил этого человека. Но тогда это был молодой, цветущий, весёлый мужчина. А я тогда работал следователем в уголовном розыске.

Пришла информация, что из краеведческого музея пропали дорогие экспонаты. Точнее, не пропали, а дорогие картины и старинное оружие были заменены на дешёвые подделки. И замешан в этом был директор музея. Я доказал, что именно он является преступником. Когда я доложил своему начальнику, тот очень обрадовался и поблагодарил за службу. На следующий день меня отправили в командировку в другой город, а уголовное дело я передал другому следователю. Директор музея, наверное, заплатил моему начальству большую взятку, ибо как он оказался не в тюрьме? Подмену предметов искусства повесили на работника музея, который умер больше года назад. Нашли крайнего. Хорошо и милицейскому начальству, и директору музея, а в стране – беззаконие. Коррупция от такого беззакония зашкаливает! После этого я бросил работу в милиции, которая теперь уже переименована в полицию. Коррупция и беспредел в милиции, суде и прокуратуре у меня вызывают сильнейшее отвращение. Хотя я ловлю себя на том, что сам передаю взятки судьям и прокурорам, и тем самым я тоже преступник. Поэтому хочу уехать в Англию, чтобы меня не душило чувство несправедливости. А директор музея и дальше руководит музеем и ездит на авто за сто тысяч евро. Когда-то я случайно встретился с ним в супермаркете, он засмеялся мне в глаза. Реалии Украины.

Вот теперь я вспомнил этого посетителя. Его зовут Арсен Кочубей. Да, он выходец из того самого старинного украинского рода Кочубеев, что и любимая девушка гетмана Украины Ивана Мазепы – Матрёна Кочубей. Пока я вспоминал в уме историю Украины, мой посетитель начал объяснять, чему обязан своим визитом.

– Девять дней тому назад убили мою девятнадцатилетнюю дочь Марту. Хотя полиция утверждает, что это было самоубийство. Но Марта не могла покончить с собой, она была жизнерадостным человеком.