Ольга Топровер - Любовь и пустота. Мистический любовный роман

Дед Игнат осунулся, помрачнел и ни на шаг не отходил от распростертой на перине жены. Однажды проснувшись среди ночи, она сказала: «Компотика, Игнатушка… Хочется компота!» Муж не понял, в здравом ли она была уме, или в бреду, но поднялся и пошел варить компот. Она дождалась, сделала пару глотков и произнесла: «Как мало человеку нужно для счастья!» Потом взяла деда за руку. И до конца жизни больше ее не отпускала. Так и ушла счастливой.

Когда бабушку обмывали, чтобы оставить ее чистой на веки вечные, мама упала в обморок. Ее положили на диван, дали понюхать нашатырный спирт, принесли воды. Она подняла голову и произнесла: «Боже, никогда не знала, что у нее тоже родинка… Там же… На левой…» Я не дослушала. Почему-то я была уверена, что мне нужно убедиться в чем-то своими глазами. Меня не пускали, но я протиснулась туда, где еще не успели одеть то, что осталось от моей дорогой бабушки. Я не могла рассматривать ее, это было невозможно для меня, слишком больно. В поле моего зрения попали только высохшие и сморщенные, как будто сделанные из папье-маше, отслужившие свой век бабушкины груди. Так и есть, под левым соском была видна черно-фиолетовая, как будто выпуклая бусина, родинка. У меня была такая же. Я знала, что такая же есть и у Аньки: мы всегда мылись в бане вместе. Получается, что и у мамы тоже. Ну и что такого удивительного? Подумаешь, родинка! Я не понимала, отчего маме нужно было по этому поводу падать в обморок. При чем тут какая-то родинка, когда больше нет, и никогда не будет бабушки. Все-таки мама казалась порой очень странной.

Горе несло меня по узкой тропинке в лес. Только там я могла дать волю слезам. Плакала и плакала вместе с Марьянкой и Феклой. Вновь и вновь по очереди обнимала их шершавые стволы, как будто через них я могла почувствовать, унюхать, ощутить, получить назад мою бабушку. Сенька и Федор грустно смотрели на меня сверху и хранили молчание. Сосны живут дольше людей, и они знают: в отличие от сказок, в жизни случаются не только счастливые окончания.

Меня влекло все дальше и дальше в лес – к озеру, на бабушкину поляну. Я протиснулась сквозь кусты дикого шиповника, протянула руку к зверобою и опустилась вниз рядом с сиреневой шапкой чабреца. Вверху, как ни в чем не бывало, сияло голубое небо. Белые редкие ленивые облака медленно проплывали по нему, как детские кораблики. Меня окружали все тот же лес, все те же запахи. Казалось, приподниму сейчас голову – и рядом увижу бабушкин платок с красными маками. Это ощущение было настолько сильным, что я оперлась на локти и действительно приподнялась. И даже посмотрела по сторонам! Но бабушки не было. Не было и не будет. Никогда больше не будет. Она ушла. Покинула меня. Растворилась в этом лесу. Остался от нее только аромат трав.

Дед Игнат пережил жену всего лишь на одну неделю. На здоровье-то он не жаловался. Наверное, просто не хотел больше встречать рассветы без нее. Одним пахнущим спелыми яблоками августовским утром он вышел из дома, упал и больше не поднялся.

Дом накрыла пустота. И мама сказала, что мы перебираемся в город…

Когда ребенок живет в любви, перед ним открываются все двери. Для него все возможно – все, что только ни пожелаешь. Такие дети не ограничены в поиске самих себя, как бы далеко ни влекло их собственное воображение. И, чаще всего, они находят свой путь! Потому что велика энергия любви, живущая в ребенке. Несмотря на сложную и противоречивую мамину жизнь, я думаю, что она искала свой собственный путь и следовала велению своего сердца. Она росла в любви, которая подарила ей свободу мысли. Для нее все было возможно. Абсолютно все.

Лизе было всего восемнадцать лет, когда в наших краях появился заезжий паренек Федор. Он был невысок, но прекрасно сложен. Ей понравились его темные волосы и зеленые, как весенняя листва, глаза. Довольно большой нос мог бы испортить его внешность, но обаяние, энергия, излучаемая им, с лихвой перевешивали этот недостаток. Да и обязательно ли мужчине быть красивым? И потом, Федя говорил так складно и так смело мечтал, что Лиза влюбилась в него мгновенно, с первого взгляда – без памяти и на всю оставшуюся жизнь. Он был сражен ее решимостью и позвал замуж. Свадьба была быстрой и скромной. С одной стороны, накануне случился неудачный неурожайный год, и было не до всеобщего пира. А с другой, молодые считали свадьбу устаревшим пережитком и торопились покинуть родительский дом Лизы.

На следующее утро после венчания они сели на попутную телегу и уехали в город. Не знаю, как смогли они выжить там и долго ли продержались в тех краях. Впоследствии стало известно, что Федор оказался связан с революционерами. Партийные товарищи оценили его вклад в общее дело и попросили молодых переехать в Питер. Так Лиза оказалась еще дальше от своих корней и от любящих родителей. Ехать или не ехать – такой вопрос для нее даже не возникал. Она поддерживала мужа во всем, на все была согласна, лишь бы быть с ним рядом. И в идеях коммунизма она не сомневалась. Целостная натура, Лиза без колебаний отдала революции всю себя – так же, как подарила Федору свою любовь, всю без остатка.

Лиза была очень красивой женщиной: правильные, почти благородные черты лица сочетались со свежим румянцем на ее щеках – детство, проведенное на природе, раскрашивало ее в яркие краски. Товарищи по революционной борьбе не могли не заметить ее жизнерадостность, целеустремленность и верность идее коммунизма. Кроме того, Лиза не теряла времени даром, она занималась самообразованием: читала труды Кара Маркса и изучала иностранные языки. Это тоже сыграло немалую роль в ее судьбе. События развивались стремительно, и молодую чету заметил Ленин. По его личному приглашению они приняли участие в международном конгрессе в Копенгагене. А затем, уже в 1911 году, их пригласили пройти обучение в большевистской партийной школе, где-то во Франции.

В то время мама была на вершине счастья. Она рассказывала мне, как сидя вместе с мужем на берегу Сены, в том месте, где перед глазами открывался прекрасный вид на Собор Парижской богоматери, она вспоминала сосновый лес своего детства. Разве могла она, девочка из далекой глубинки, представить себе, что она окажется в самом Париже и будет любоваться этим чудом архитектуры! Разве могли такое предсказать ее родители, всю жизнь отдавшие земле, работавшие, не разгибая спин, лишь бы прокормить семью. Конечно, их жизнь не назовешь несчастной – Лиза в этом не сомневалась. Но все равно они могли бы иметь больше, они могли бы жить легче – вот так, как живет сейчас она. Разве могла Лиза не оценить по заслугам то, что сделала для нее партия большевиков и лично товарищ Ленин, разве могла она сомневаться в революции? Она не жалела сил для осуществления прекрасной мечты человечества и верила в революцию так, как верила в то, что живет и дышит этим прекрасным воздухом, на берегу этой чудесной реки Сены…