Михаил Романов - Дороги, которые нас выбирают

Но больше всего на этих фотографиях его волновали женщины. Они были совсем другими. Их женщины закрывали свое тело длинными черными одеждами. Они быстро куда-то шли по своим делам. Окликнуть одну из них и заговорить с ней было нельзя. Иногда они останавливались, поднимали свои длинные платья и садились на корточки, чтобы справить малую нужду, и тогда он видел их ягодицы и бедра. На какое-то мгновение что-то сжималось у него в груди, и Иса переставал дышать. Но лица – лица были табу, их показывать было нельзя, и он их никогда не видел.

Женщины, которых Иса видел на фотографиях, были совсем другими. Они носили яркие короткие юбки, из-под которых были видны их длинные стройные ноги. Их светлые длинные волосы спадали на голые плечи. Облегающие кофточки подчеркивали талию и грудь. Они шли в обнимку с мужчинами, и никто не обращал на это внимания. В них была какая-то загадочная легкость, и она завораживала Ису. Ему хотелось оказаться рядом с ними, идти так же непринужденно, держась за руки, сидеть в кафе и пить кофе, потом подходить к дорогой машине, открывать перед ней дверь и уезжать домой в красивую виллу в пригороде.

Но иногда Иса видел этих женщин в городе.

Красивые белые корабли обычно проходили мимо, но иногда, очень редко, некоторые из них заходили в порт. Чаще всего в порт заходили русские рыболовные траулеры и базы. Русские рыбаки были добрые и щедрые. Проблема заключалась только в том, что у них не было денег – они очень мало зарабатывали. Но все местные мальчишки знали, что нужно сказать лишь два заветных слова – «Саша чейндж» – и из больших карманов русских тут же появлялись одеколон, мыло, зубная паста. Взамен они охотно брали ракушки, кораллы, местные сувениры. Еще они просили алкоголь, но с этим было сложно – алкоголя в городе не было.

Намного реже в порт заходили корабли из европейских стран. Офицерам на этих судах разрешалось брать с собой жен, и они этим часто пользовались. Они спускались с трапа на причал, и в этот момент у Исы перехватывало дыхание. На них были белые полупрозрачные платья из марли, которые больше показывали, чем скрывали. Красивые светлые волосы развевались на ветру.

Но самое главное – это были глаза. Веселые, дружелюбные, они не отводили их в сторону, когда встречались с ним взглядом. С ними можно было заговорить. Они не меняли мыло и одеколон, потому что, в отличие от русских, у них были деньги. Иногда они покупали сувениры, но щедрыми и великодушными они не были.

У Исы возникало какое-то странное ощущение: эти женщины казались такими близкими и доступными, через просвечивающие платья он видел их тело, он мог смотреть им в глаза, говорить с ними, но при этом он даже представить себе не мог, что одна из них сядет на улице и справит малую нужду. Они принадлежали совсем к другому миру, в котором ему не было места, в котором он был абсолютно чужим. Через пару дней корабли уходили, а вместо них оставалась грусть.

Иса продолжал сидеть на скале, солнце опускалось все ниже и ниже. Темнота после захода солнца наступала мгновенно, а ему еще нужно было добраться до города.

Город. От одной мысли о нем его начинало заполнять чувство безысходности. Он ненавидел этот город. Его грязные, пыльные улицы, старые покосившиеся дома, убогие лавки вызывали у него тоску. Казалось, город замер в ожидании чего-то, но это «что-то» так никогда и не наступало. Мало у кого в городе была работа, но даже если она у кого-то и была, то позволяла только еле-еле сводить концы с концами. По пыльным улицам ходили голодные козы. Как они находили себе пропитание, было для всех загадкой, но Иса часто видел, как козы ели старые газеты.

И еще была жара. От нее не было спасения. Она пропитывала все насквозь, заполняла все, даже самые укромные, уголки. Жара, казалось, сводила всех с ума. Но хуже всего было, когда начинал дуть горячий ветер из пустыни. Выли собаки, мужья нещадно избивали своих жен. В старые времена даже существовал закон, который освобождал мужчину от ответственности, если он в это время убивал свою жену.

Но не все в этом городе вызывало у Исы чувство ненависти, кое от чего ему было просто грустно и больно. У него всегда сжималось сердце, когда он приходил домой и видел свою бедную, замученную повседневными заботами мать. Проблема была всегда одна: чем накормить семью. Детей было много, и чувство голода было главным, что объединяло семью.

Сколько Иса себя помнил, он всегда хотел есть. Ели один раз в день – вечером. Лепешки и овощи были главной едой в доме. Иногда Иса помогал рыбакам на берегу океана разбирать сети, и они давали ему за это рыбу. Мясо бывало только по большим праздникам, когда кто-то из родственников резал козу. Тогда старший брат шел туда, помогал разделывать тушу и возвращался назад с куском мяса. После мяса с Исой происходили странные вещи. Он чувствовал какое-то возбуждение и долго не мог заснуть, а когда засыпал, то ему снились странные сны. Красивые стройные женщины с белыми длинными волосами ходили вокруг него, одетые в полупрозрачные платья, нежно его гладили и ласкали. Его переполняло ощущение счастья и наслаждения, а потом происходила какая-то вспышка, и все заканчивалось, и он крепко спал до утра.

Когда Иса просыпался, отца уже обычно не было дома, он уходил очень рано, когда еще было темно. Отец жил своей совершенно непонятной для Исы жизнью. Домой он приходил очень поздно, его красные глаза были налиты кровью, злость, казалось, переполняла его, и по любому поводу он был готов взорваться. Все боялись встретиться с ним взглядом. Он уходил в свой угол, молился и ложился спать. Утром он тихо вставал, опять молился и, виновато пряча глаза, уходил на весь день.

Отец уходил на работу, хотя назвать то, чем он занимался, работой можно было с большой натяжкой. Это было намного больше, чем просто работа, это был смысл, средство и способ всего его существования. Без этого он не мог ходить, дышать, спать, есть, думать. Без этого он не мог жить. Отец продавал кат.

Иса ненавидел это слово. Кат был проклятием всей страны. Особенно страдали от него женщины и дети. Кат делил всех жителей города на две части: одна часть его ненавидела, для второй он был смыслом всей их жизни. Из-за ката рушились семьи, люди разорялись, умирали. Благодаря кату люди зарабатывали на жизнь, богатели, некоторые сколачивали огромные состояния.

Кат – это был наркотик. Алкоголь в стране был запрещен, употреблять его считалось большим грехом. Кат был разрешен. Это были небольшие листочки кустарника, и их жевали. Кустарник рос где-то далеко в горах. Это была целая индустрия, которая функционировала как часы. Кат выращивали далеко в горах, срезали, перевозили, паковали, продавали и жевали. Кат перевозили на арбах, и ни один листочек не должен был упасть в дорожную пыль. Торговцы с любовью связывали веточки в пучки и бережно сбрызгивали их водой, чтобы они не завяли под лучами жгучего полуденного солнца. Все это делалось с такой страстью, с такой любовью, с таким увлечением, в отличие от всего остального, что происходило в городе. Все остальное делалось лениво, медленно, неохотно и безразлично.