Элли Рейнолдс - Дрожь

Они не могут ответить. А судя по тому, как они смотрят на меня, они все еще думают, что я сама имела к этому отношение.

– Мне достать конверты? – спрашивает Хизер, как только возвращается Кертис.

Не дожидаясь ответа, она открывает ящик снизу, вытаскивает первый конверт и разрывает его.

Мы все рассаживаемся на стульях. Что это она так возбуждена? Что такого, по ее мнению, мы могли написать на этих карточках?

– Я их все зачитаю, а затем мы будет гадать, кто что написал. Хорошо?

Хизер так дергается, что, похоже, она не только пьяна. Я думаю, что она еще что-то нюхает, или глотает «колеса», или колется. С другой стороны, и Кертис нервничает и проявляет нетерпение. Он сидит с абсолютно прямой спиной, напряжен и постоянно оглядывает зал.

Я не чувствую пальцев рук. Засовываю их между бедрами, чтобы согреть. Обтянутый сатином стул такой же холодный, как и все остальное в этом помещении.

Хизер зачитывает написанное на первой карточке и краснеет:

– «Мы переспали с Брентом».

Она с беспокойством быстро бросает взгляд на своего мужа, словно опасается, что он примет это за признание. Но он смотрит на меня, как, впрочем, Брент и Кертис.

– Я это не писал, – говорит Кертис.

Мы все смеемся.

Все, кроме Хизер.

– Мы же договаривались, что прочитаем все, и только потом будем отгадывать.

Она пытается командовать Кертисом. Ну-ну. Попробуй.

– Я этого тоже не писала, – говорю я.

Мужчины снова смеются. Хизер гневно смотрит на меня.

– Не смотри на меня. – Дейл поднимает руки, словно хочет ей сдаться.

Снова смех.

Кто-то из мужчин наверняка написал это, желая пошутить. Вероятно, Кертис.

Хизер уже открывает следующий конверт. Ее поспешность меня удивляет. Между нею и Брентом что-то было? Если и было, то она, несомненно, не стала бы объявлять об этом всем и каждому. В ту зиму они очень быстро сошлись с Дейлом, фактически в самом начале сезона.

Хизер откашливается.

– «Мы переспали с Брентом», – ее голос становится слишком эмоциональным.

Снова смех, на этот раз более громкий. Смеемся мы с Брентом и Кертис. Дейл даже не улыбается.

Кертис хлопает Брента по плечу.

– Неудивительно, что ты не выиграл Олимпиаду. Ты совсем не высыпался!

Мне приятно видеть, что Кертис выглядит более счастливым. Этот «Ледокол» на самом деле оказывается игрой, помогающей расслабиться и завязать разговор. Желаемый эффект достигнут. Мы начинаем согреваться – то ли от того, что нам весело, то ли от смущения – несмотря на низкую температуру воздуха. Я с удовольствием наблюдаю за тем, как Хизер ерзает. Судя по выражению лица Дейла, если между его женой и Брентом когда-нибудь что-то и было, для него это новость.

Брент с Хизер переглядываются. Брент хмурится. «Что за игру ты затеяла?» – говорит выражение его лица. Брент считает, что это написала Хизер! Хизер отвечает на его немой вопрос легким покачиванием головы. Что это означает? «Не сейчас»? Или она хочет сказать, что не писала это?

Я в изумлении. Мысли судорожно крутятся в голове. Если Брент думает, что одно из этих признаний написала Хизер, то это означает, что он на самом деле с ней переспал?

Я вытягиваю шею, чтобы увидеть почерк, хотя я его не узнаю – в ту зиму мы мало писали от руки. В любом случае текст на карточке, которую держит в руках Хизер, написан ровными печатными буквами. Так пишут, когда не хотят, чтобы кто-то узнал, что это писали вы. Наверное, это шутка. Должна быть шутка. Кертис с Брентом заранее договорились так пошутить, чтобы нас всех встряхнуть. Кертис с Дейлом никогда не ладили. Но вообще-то удивление Брента показалось мне искренним.

Я могла бы высказаться, заявить, что это писала не я, что обе эти карточки не мои, но я решаю подождать и посмотреть, что написано на следующей.

Хизер открывает третий конверт. Она смотрит на карточку и резко втягивает воздух.

– «Мы переспали с Саскией».

На этот раз не смеется никто. Это уже выходит за рамки допустимого.

Несмотря на то что мы такие разные, я не могу представить, зачем кому-то из присутствующих здесь было это писать. Насколько мне известно, только один человек из присутствующих переспал с Саскией, и я не думаю, что это было известно многим. Наоборот, этого не знал почти никто. Я прилагаю усилия, чтобы не смотреть на Брента. Как и на Кертиса.

Хизер смотрит на своего мужа и явно раздумывает, не он ли это написал. Если я и дальше буду придерживаться моего предположения, что признания на первых двух карточках написали Кертис и Брент, то получается, что это написал Дейл. Но зачем, черт побери, он это сделал?

Хизер разрывает следующий конверт. Наверное, думает, что хуже уже быть не может.

Но очевидно, может, потому что она моргает и поднимает глаза, по которым видно: она шокирована.

– «Я знаю, где Саския».

Кертис выхватывает карточку из ее рук и смотрит на текст с каменным выражением лица.

– Это шутка? – спрашивает он.

Никто не отвечает.

– Кто-то из присутствующих на самом деле написал что-то из этого?

Мы обводим глазами зал. Качаем головами.

Мне становится очень не по себе. Я бросаю взгляд на окно, за ним – кромешная тьма, и это напоминает мне, что мы здесь одни. Здесь только мы пятеро. Никого нет на много миль вокруг. Мне нужно знать, на самом ли деле нас сюда пригласил Кертис. Потому что если приглашал не он…

Я смотрю на дверь, думая о длинных темных коридорах, которые тянутся за ней. Там кто-то есть?

– Давайте послушаем, что написано на последней, – нарушает молчание Брент.

Хизер открывает последний конверт и бледнеет. Карточка падает из ее руки на пол.

Я поднимаю ее.

«Смерть Саскии – моих рук дело».

Десять лет назад

Девушка высоко взлетает над хафпайпом, ее светлые волосы вылезают из-под шлема. Она платиновая блондинка. И катается она классно. Во время последней попытки она выполнила полтора оборота – вращение на пятьсот сорок градусов. Она тормозит прямо передо мной, вспахивая снег так, что он осыпает меня всю.

Я знаю, кто это. Саския Спаркс. В прошлом году она выиграла у меня на Чемпионате Великобритании по сноубордингу. Она заняла третье место, я оказалась четвертой.

А в этом году я выиграю у нее.

У меня тоже светлые волосы, но на несколько тонов темнее, чем у нее. Меня многие узнают по волосам, светлые волосы вообще являются отличительным признаком, и если я узнаю ее, то она, вероятное, узнала и меня, но если и узнала, она этого не показывает. Она просто отстегивает крепление на задней ноге и катится к подъемнику.

Я подхватываю рюкзак и спешу за ней. Я много слышала про нее. Ее прозвали Снежная Королева.

Пропуск на подъемник у меня в кармане. Я касаюсь бедром сканера, дожидаюсь сигнала, затем прохожу сквозь турникет. Подъемник тут примитивный – бугельный, в виде обшарпанных пластиковых Т-образных перекладин, которые свисают с потрепанного движущегося каната. Я хватаюсь за ближайшую Т-образную перекладину, сажусь на нее верхом и наблюдаю за происходящим вокруг, пока подъемник тянет меня вверх по склону.