Леонард Рейнолдс - Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

Эта книга написана очень молодым человеком – молодым офицером. Я написал ее, потому что уверен: моя история стоит того, чтобы ее рассказать. Став гардемарином Королевского военно-морского добровольческого резерва, я был назначен на новую строящуюся канонерскую лодку. Я не разлучался с канонеркой до самого конца войны, последовательно занимая должности штурмана, старшего помощника и, наконец, командира. Деяния 658-й считались выдающимися даже в Средиземноморских Береговых силах, где собрались далеко не бездельники.

Я пришел на 658-ю, когда мне было 19 лет. В начале войны я еще учился в школе и, как и все мои сверстники, лишился возможности перейти из детства во взрослую жизнь в мирное время. Большинство солдат, пришедших на ту войну, имели за спиной тот или иной опыт. Нам же приходилось набираться жизненного опыта на войне.

Глядя на события сквозь призму десяти прошедших лет, не так легко увидеть их в истинном свете. В то время мы вовсе не рвались в бой, не радовались возможности повоевать, не считали войну романтичной, и даже нельзя сказать, что ненавидели своих противников. Тогда все было намного проще. Наша страна вступила в войну, а значит, ее необходимо выиграть. Принять в ней посильное участие было нашим долгом. Большинство из того, что нам приходилось делать, было неприятным и пугающим, поскольку несло с собой разрушения, а значит, не давало истинного удовлетворения. Но мы были молоды, и понимание необходимости принять брошенный вызов заслоняло от нас горькие стороны войны.

Созидание нам сопутствовало лишь в одном. У войны есть только одно достоинство: ничто лучше не сплачивает людей, не воспитывает дух истинного товарищества. Этот дух никогда не покидал канонерскую лодку номер 658, да и вообще был вполне обычным на малых кораблях Береговых сил как на Средиземноморье, так и на других театрах военных действий.

Я присоединился к группе гардемаринов, оживленно беседующих у двери каюты командира. Мы находились на борту корабля «Сент-Кристофер» – учебной базе флота прибрежного плавания в форте Уильям – уже ровно пять недель и накануне завершили как теоретический, так и практический курс обучения. Теперь мы ожидали назначений.

Конечно, в какой-то степени они будут зависеть от результатов экзаменов и практических тестов, но все мы понимали, что основным критерием будет не это. Нас пошлют туда, где мы больше всего нужны.

Один младший лейтенант предложил пари на наши назначения. Желающих нашлось немного. Он был слишком хорошо информирован, чтобы его предложение показалось привлекательным.

– Предлагаю десять к одному на моторные катера, парни. На малые лодки ставка такая же, а на дог-боты шесть против четырех.

Наши тренировки проходили только на моторных катерах, но мы могли получить назначения также на быстроходные малые торпедные катеpa и канонерки или же на новые катера класса D. Новости, которых мы с нетерпением ожидали, должны были определить всю нашу будущую жизнь и даже ее продолжительность.

Двумя неделями ранее один из наших гардемаринов был направлен во флотилию канонерских лодок восточного побережья и убит в первом же боевом походе. Такие мысли отнюдь не добавляли приятности беседе, поэтому мы вздохнули с облегчением, когда дверь каюты наконец открылась и секретарь капитана пригласил нас войти.

Наш командир коммандер Уэлмен стоял рядом со столом.

– Доброе утро, джентльмены.

Он был ветераном кораблей прибрежного плавания и всю Первую мировую войну ходил на моторных катерах, предшественниках современных торпедных катеров. Годы испытаний наложили неизгладимую печать на его лицо. Оно было покрыто глубокими морщинами, хотя черты остались четкими, даже резкими, а седые «адмиральские бакенбарды» на щеках довершали внешность настоящего морского волка. Орденские колодки на левой стороне груди, где выделялись ордена «За выдающиеся заслуги» и «Крест за выдающиеся заслуги», были завоеваны в двух страшных войнах.

– Сейчас я зачитаю вам список назначений, – резко начал он, – и надеюсь, вам не надо напоминать о необходимости никогда не забывать о безопасности. К месту службы вы отправитесь завтра утром. Я желаю всем удачи и хорошей охоты на новых кораблях.

Он принялся зачитывать список (по алфавиту), неумолимо приближаясь к букве «Р». Я не обращал особого внимания на детали, лишь машинально отмечая тип катеров, которые упоминались в списке. Когда дело дошло до меня, голос капитана зазвучал громче и торжественнее (по крайней мере мне так показалось):

– Гардемарин Л. К. Эдвардс: канонерка номер 658, находящаяся в постройке в Бриксхеме. О прибытии доложите капитану (М) [1] Капитан (М) осуществляет управленческие функции в рамках одной или нескольких флотилий кораблей малого флота. (Примеч. пер.) Бриксхема.

У меня отчаянно заколотилось сердце. Я получил дог-бот! Такое назначение считалось завидным. Если я правильно запомнил, до меня в списке на дог-бот был назначен только один человек. Интересно, мы попадем в одну флотилию?

В каюту капитана мы входили в напряженном молчании, зато, покидая ее, старались перекричать друг друга. Я стал высматривать в толпе своих закадычных друзей – Деррика Брауна и Гордона Сертиса. Мы поспешно сравнили листки с назначениями, выданные нам секретарем. Чудо свершилось! Хотя их лордства наверняка не знали о нашей дружбе, на листках было написано: канонерские лодки номер 658, 662 и 663. Они наверняка должны быть в одной флотилии. К тому же, кроме этих трех, дог-ботов в списке больше не было. Событие, которого мы ждали с таким страхом, свершилось и дало результаты, на которые мы даже не смели надеяться.

На следующее утро ровно в 10 часов утра началось наше долгое и утомительное железнодорожное путешествие на юг в Глазго и Лондон. После завтрака в Юстоне мы разделились – нам предстояло добираться до разных портов. Деррик ехал в Литлхемптон, Гордон – в Брайтлингси, а я – в Бриксхем.

Я устроился в непривычной роскоши купе первого класса и достал тетрадь, где на занятиях описывал разные типы кораблей. Следовало поискать какие-нибудь детали, касающиеся дог-ботов. Мне никогда не приходилось их видеть, поэтому я не имел ни малейшего представления ни как они устроены, ни даже как выглядят. В наших учебниках не было ни одной фотографии. Записи, сделанные мною на лекции, раньше представляли только академический интерес. Теперь такие знания были жизненно важными.