Леонард Рейнолдс - Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

Теперь я знал о 658-й намного больше. На ней было установлено четыре двигателя Паккарда мощностью 1500 лошадиных сил с наддувом, топливо для них находилось в десяти цистернах, установленных в двух помещениях со стороны носа и кормы от машинного отделения. В каждой находилось около 5000 галлонов высокооктанового бензина. В машинном отделении стояло еще два небольших двигателя, обеспечивавшие работу генератора, который вырабатывал электричество для освещения, камбуза, радиостанции и радара.

658-я имела довольно сильное вооружение для небольшого корабля. На баке имелась 40-мм автоматическая пушка «пом-пом» во вращающейся башне, по обеим сторонам от штурманской рубки были установлены спаренные 0,5-дюймовые пулеметы Викерса, на крыльях мостика – спаренные 0,303-дюймовые пулеметы Викерса, над машинным отделением – 20-мм эрликон и еще один пулемет 0,303-дм в корме. Такое количество орудий предполагало наличие многочисленной команды для формирования орудийных расчетов. На 658-й было три офицера и тридцать старшин и рядовых. Да и тех надо было как-то суметь разместить в очень ограниченном пространстве под палубой.

Вскоре я понял, что 658-я вполне могла быть и торпедным катером. Базовый проект всех дог-ботов идентичен, и в те дни каждый комплект из восьми лодок комплектовался как флотилия или канонерок, или МТВ. Так что основные функции 658-й были определены вовсе не ее конструктивными особенностями. Просто так совпали номера. Позже все дог-боты, работавшие дома, снабдили торпедными аппаратами, но эта судьба миновала 658-ю, остававшуюся на Средиземноморье. Там даже торпедные катера действовали как обычные канонерки.

26 марта 1943 года канонерка его величества номер 658 была принята королевским военно-морским флотом и на ней впервые был поднят влаг. Правда, особых торжеств по этому случаю не было. В полдень на борту устроили небольшой прием, на котором подняли тост «за 658-ю и всех, кто на ней служит». Среди гостей были строители, инженеры адмиралтейства, капитан (М) и его штаб, а также Алан Леннокс-Бойд, командир другого дог-бота, стоявшего в это время в Бриксхеме.

Для меня этот прием особенно запомнился тем, что Корни насильно заставил меня взять стакан с джином, разбавленным соком лайма, и сказал:

– Пейте, гардемарин Рейнолдс, это приказ.

Я подчинился, после чего почувствовал себя не таким скованным и застенчивым, как обычно, и принялся активно развлекать гостей.

Ровно в час радиостанция ВВС – кто-то из гостей включил радио – передала, что линия Марет в Тунисе прорвана и немцы отступают. Корни залпом допил жидкость, оставшуюся в его стакане, и пробормотал:

– Мы должны поторопиться, а то будет слишком поздно.

Поскольку многие члены команды не были в отпуске, пришлось позаботиться и об этом. Несмотря на спешку, каждой вахте выделили по четверо суток. Я отправился в отпуск со второй партией, а четверо суток, последовавшие после приемки корабля, были весьма суматошными.

Многочисленные проходы по мерной миле между Бриксхемом и Берри-Хед установили нашу скорость при разных оборотах. Была уничтожена девиация компасов и испытаны орудия. Чтобы добавить острых ощущений, в один из дней, когда мы находились в море, подул сильный ветер. По возвращении в бухту оказалось, что в такую погоду попасть в маленькое кольцо на швартовной бочке очень даже непросто. Корни продемонстрировал высочайший класс при маневрировании, но мы снова и снова проскальзывали мимо этой чертовой бочки, при этом дважды едва не оказались на грунте. Позже он признался, что уже отчетливо представлял себе искореженные гребные винты и погнутые валы. Поэтому позже, когда все уже кончилось хорошо, мы были очень рады получить сообщение от капитана (М), окна кабинета которого выходили на гавань: «Команда 658-й продемонстрировала высокое мастерство при швартовке к бочке в условиях непогоды. Мои поздравления».

Когда вторая партия вернулась из отпуска, все уже было готово к переходу в Милфорд-Хейвен, порт, откуда мы должны были отправиться на Средиземноморье. Наш отход из Бриксхема был обставлен со всей возможной торжественностью – на мачте развевались флаги, а на причале собралась изрядная толпа провожающих – рабочие с верфи, капитан (М) и его штаб в полном составе.

Наше первое морское путешествие, в котором я впервые был самым настоящим штурманом и нес весь сопутствующий этой должности груз ответственности, было коротким переходом в Дартмут, где мы приняли топливо и провели ночь. В 7.30 утра мы снова вышли в море и взяли курс на Милфорд-Хейвен.

Я был преисполнен решимости выполнить свои обязанности наилучшим образом, поэтому проявлял величайшее старание при прокладке курса и очень часто проверял местонахождение корабля. Это был интересный и очень приятный день. Все шло хорошо, если не считать небольшой проблемы с двигателями – вышел из строя топливный насос. Я был счастлив и горд, когда буи подходного канала и все береговые ориентиры оказались именно там, где я рассчитывал. В какой-то мере для меня это была игра, но игра качественно новая, взрослая. Я видел, что Корни и Пик сначала бдительно наблюдали за всеми моими действиями, но затем оставили меня в покое.

Мы оставили позади Эддистоунский мыс и мыс Лизард, обогнули Лендс-Энд и направились через Бристольский залив к Милфорду. Было 22.45. Через несколько часов после наступления темноты мы прошли через ворота в боновом заграждении и встали на якорь неподалеку от Грейт-Касл-Хед.

Я и не подозревал, какое это замечательное времяпрепровождение – спокойное обсуждение в кают-компании успешно завершенного перехода. И не важно, что этот переход был совсем коротким. Все равно в ту ночь я чувствовал себя превосходно. Мне было особенно приятно вспоминать, что в свой предыдущий заход в Милфорд-Хейвен (это было девятью месяцами ранее) я был совершенно сбитым с толку матросом-новичком, который путался у всех под ногами и здорово мешал. Мне казалось, что это все было очень давно.

На следующее утро мы взяли лоцмана и проследовали вверх по реке в Пембрук-Док – именно там собирался наш конвой. Пришвартовавшись у борта старика «Уорриора», мы впервые увидели лодки, с которыми должны были вместе совершить переход до Гибралтара. Здесь же был Деррик Драун, энергично размахивавший рукой, а двух лейтенантов, стоявших на мостике 663-й, Корни поприветствовал радостным воплем. Они незамедлительно пожаловали к нам на борт, и меня познакомили с Дугом Мейтлендом и Томми Лэднером – командирами 657-й и 663-й.