Лев Пучков - Дикая степь

Андрей Иванович отрешенно смотрел в оконце, неспешно мял крепенькой рукою больное колено и вяло размышлял. Значит, помер казак Андрюшка Кривой, который оказался третьим лишним. Хорош служака Пузо, инструкцию полученную блюдет верно…

Андрей Иванович покрутил головой и протянул ноги к топленной с вечера русской печи, из широкого зева которой в простывший за ночь кабинет нежарко несло экономным теплом.

— Што ж так припозднилось-то? Кабы ране чуток, — кстати бы пришлось…

Да, случись ему такой донос годика три-четыре назад, когда почившая нонче Анна Иоанновна была в самом соку да в яростном вечном поиске новых средств для изощренных своих увеселений… Тотчас бы все бросил и стремглав помчался будить, ни секунды не раздумывая, презрев оплеухи и немилость монаршую! Жадная до дармовых богатств императрица в полной мере оценила бы находку своего верного пса…

Андрей Иванович не спешил. Времена нонче не те. Набальзамированная императрица — в лавре, а нонешние временщики для Великого инквизитора — пустой звук.

Не для кого глотку рвать… Кроме того, прожив долгую и трудную жизнь, Ушаков прекрасно знал, что большие сокровища прячут так, чтобы никто не смог найти. Прячут, охраняют и берегут пуще ока зеницы. И, по обычаю, стоит добыча тех сокровищ большой крови. Кому это сейчас надо? А потом: на самом ли деле все так, как обсказывает в доносе хитрый Пузо? Кто поручится, что это не праздный треп пьяного калмыцкого воина, желающего произвести на русских дружков впечатление? Или того хуже: никакой это не треп, а контрмина? Что, ежели хитромудрый Дондука ведет какую-то свою игру, суть и цели которой пока что никому не понятны?

— Охти мне, болезному, — широко зевнув и перекрестив рот, пробормотал Андрей Иванович, взяв со стола медный звонец с ручкой из беличьего хвоста, и, дважды тряхнув им, решил: — А щас и поглядим, как оно станет…

На звон спешно вошел приказной дьяк из дежурной ночной тройки — Никифор. Дородный телом, неопрятный, опухший с лица, с топорщившейся во все стороны несолидной бороденкой, на Крещение бритой за проигранный заклад: спал, собака, как обычно!

— Сей документ чел? — скрипучим голосом вопросил Андрей Иванович.

— Усе документы, што на обзор представил, — усе чел, так точно, — бодро закивал Никифор, боясь поднять взгляд на страшного человека. — Кой именно документ интересует, ваше-ство?

— Демьяна Пуза донос, — уточнил Андрей Иванович, впившись взором ястребиным в глупо блымкавшие глазенки Никифора, оплывшие от бессовестного обжорства ипития чрезмерного.

— Так точно, батюшка, чел! — поспешно подтвердил Никифор и вдруг позволил себе личное мнение: — Чудной документик, ваше-ство! Неужто то правда, што Пузо сказывает?

— Должно, так. — Андрей Иванович благосклонно кивнул — туповатый дьяк был прост и прозрачен, как первая мартовская сосуля. — Добрая новость, Никифорушка! Спасибо, разутешили на старости лет. На-ка, прими за работу.

— Да за что же, милостивец?! — с растерянным испугом проблеял дьяк, принимая у Андрея Ивановича серебряный рупь и отвешивая низкий поклон. Куда ж тут денешься? Даже если какой подвох, шутка изуверская — нельзя не принять! Не таков человек, чтобы ослушаться! — Ведь по обычаю службу справлял, ништо не деял лишнего…

— Вот за службу и даю, — твердо сказал Андрей Иванович. — Заслужил, бери — подвоха нету тут никакого. Добрая весть наградой красна. Будет казне весомый прибыток, потому радуюсь я. Давай зови всех, кто с тобой челсию документацию: всем по рублю жалую. В кои-то веки заслужили не плетей за браги питие на службе, а награду стояшшу. Зови, сказал!

— Дак никто не чел боле, — растерянно пробормоталдьяк. — Аккурат Пузин донос предпоследним лежал — ячел, а Нефед с Алексашкой спа… гхм-кх…

— Спали, значит, сучьи дети?! — притворно нахмурился Андрей Иванович, сверкнув взором. — На службе?!

— Прости, батюшка! — Оговорившийся ненароком дьяк сразу пошел пятнами, посунулся на колени, влепив с размаху лбом в не мытый еще пол, хранивший следы вчерашних людских терзаний, — до того могуч был страх перед сухоньким сенатором. — Не повторится боле — клянусь…

— Встань, дурья башка! — криво хмыкнул Андрей Иванович. — Не ползи, встань — а то вдарю…

Нет, не врал дьяк. Людишек, пребывающих у него в подчинении, Ушаков знал как облупленных: при всех своих недостатках, Никифор никогда не отказался бы порадеть за товарищей, дабы те получили из господских рук по рублю. Не врал!

— Нету зла на вас… Сегодня прощаю все. За то, что благую весть принес, — на-ка тебе…

Никифор от ужаса округлил глаза, наблюдая, как Великий инквизитор достал из кармана плоский металлический полуштоф, откупорил и набулькал добрых полкружки. Судя по запаху, водка была хороша — московская хлебная, тройная, доброй очистки, — какую и положено потреблять высоким господам. Но не в качестве водки дело, а в том, из чьих рук принимаешь! Скажи кому, что за сон на службе принял чарочку из рук Самого, не поверят люди ни за что. Скажут — совсем сдурел с испугу великого, городит что ни попадя…

— На, я сказал! — повысил голос Андрей Иванович, сердясь на робость дьякову. — За добрую весть жалую — не за нерадивость к службе!

— Спаси господь, батюшка. — Истово перекрестившись, Никифор принял чарку, умильно покосился на образа и медленно, запрокидывая голову, в пять глотков выпил огненную жидкость, аки воду простую.

Андрей Иванович, глядя на жирный кадык, дергавшийся в такт булькам под не отросшей как следует бородой, окончательно определился.

Никакой контрмины нету — отсутствуют у Дондуки какие бы то ни было резоны запутывать императорские тайные службы. То, что караван перевозил с бережением великим и отвод сочинял про ногаев, говорит в пользу того, что для хана сия гишперция действительно крайне важна и к огласке никоим образом нежелательна.

Ах какая интересная да занимательная картинка получается! И кому же этот караван предназначался? Вот ведь незадача — нет у Андрея Ивановича ответа на такой вроде бы совсем простой вопрос! Ко всем тайнам империи такого масштаба имеет ключи Великий инквизитор — по чину положено. А вот к этой, поди ж ты, — нету…

— Благодарствую, батюшка. — Выпив водку, Никифорчинно занюхал засаленным рукавом, осторожно поставил кружку на стол и отвесил низкий поклон. — Вовек твоей ласки не забуду…

— Печать… — вдруг смутно озаботился Андрей Иванович. — Печать не вскрыта ли была на пакете с доносом сим?

— Господь с тобой, батюшка! — испуганно всплеснул руками Никифор. — Коли бы так — тут же доложил бы, как Уставом заведено… Целехонька печать была — и курьерский яшшик тож опечатан как следает.

— Ну, добро, — порадовался Андрей Иванович. — Добро, коли так. Цалуй за ласку!