Шэрон Болтон - Маленькая черная ложь

– Когда Фред пропал, несколько подростков говорили, что видели маленького мальчика, который направлялся к пляжу. Они пошли за ним, но там его не было. Значит, он не добрался до берега. Когда исчез Джимми, несколько человек сообщили, что, кажется, видели его рядом с припаркованными машинами.

– Насколько я помню, ни один из них не был в этом уверен.

– Почему ты думаешь, что все они пропали около воды?

Отступать он не собирается.

– Если здесь кто-то хочет причинить вред ребенку, велика вероятность, что это произойдет на воде.

– Думаю, у него лодка. Должно быть, он каким-то образом заманивает детей к себе на лодку, а потом… – Каллум поднимает руки и широко разводит их. – Здесь очень много мест, куда можно отвезти ребенка.

– Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что женщине, которую я знал, не все равно.

Я больше не могу смотреть даже на его отражение. У женщины, которую он знал, было два сына, и их нужно было защищать. Конечно, будь Нэд и Кит живы, я волновалась бы, что на свободе бродит убийца. Но теперь мне настолько все равно, что я даже не принимаю слова Каллума всерьез. Он прав. Что со мной произошло?

Каллум возвращается на скамью, а я перевожу взгляд на море. Через какое-то время, когда мы еще не добрались до «Эндевора», он трогает меня за плечо. Я вздрагиваю. Каллум смотрит через иллюминатор рулевой рубки в сторону берега. На пляже и за ним, на несколько миль вглубь от берега, горят небольшие костры. Они усеивают местность, словно светлячки. Я сбрасываю скорость.

Несколько минут мы стоим рядом, бросив лодку на милость волн, и смотрим на оранжевые маяки, разбросанные по склону холма. Затем Каллум расстегивает куртку.

– Я встану за штурвал. – Он занимает мое место. – Тебе нужно кое на что взглянуть.

Мы снова плывем, быстрее, чем я бы решилась при таких волнах. Я беру сложенные листы бумаги, которые протягивает мне Каллум, и сажусь на боковую скамью. Она все еще хранит тепло его тела. Он дал мне три листа формата А4. Таблица, список имен.

– Что это? – Большинство этих людей мне знакомы. Тут есть Роб Дункан, отец Рейчел. Саймон Сэвидж. Мой коллега Брайан. Губернатор.

Каллум сдвигает рукоятку дросселя еще дальше, и лодка ускоряет ход.

– Эти люди были на школьном спортивном празднике на Западном Фолкленде, когда пропал Фред, и в Сёрф-Бэй, когда потерялся Джимми.

Я просматриваю вторую страницу, затем третью.

– Всего семьдесят пять человек.

– На самом деле больше. Я исключил тех, кому меньше шестнадцати лет, а также дам.

Волна с силой обрушивается на нос лодки, и я удивленно вскидываю бровь. Каллум делает вид, что не понимает намек.

– А те, кто выделен жирным шрифтом?

– Мужчины в возрасте от шестнадцати до семидесяти пяти. Физически крепкие. Сорок один главный подозреваемый.

– Среди них Мел. Думаешь, если он гей, то должен приставать к детям?

– Я там тоже есть. И губернатор, будь он проклят. Звездочкой отмечены владельцы лодок, но, честно говоря, доступ к лодкам есть почти у всех.

– Как ты составил этот список?

– Начал с тех, кого смог вспомнить сам, потом занялся спортивными командами. Составы команд установить нетрудно. Спрашивал других, кого они запомнили. Немного помогла Скай Макнир. Неофициально.

– Боб Стопфорд видел?

Каллум сердито дергает головой, и лодка делает рывок вперед.

– Конечно, черт бы его побрал. Беда в том, что он не слушает. Я чужак и не понимаю, как тут все устроено. Сужу о том, что случилось, по меркам трущоб Глазго. Он так прямо и сказал.

Плыть с такой скоростью опасно – большая волна может захлестнуть рулевую рубку.

– А что ты хочешь от Стопфорда?

– Пройтись по списку и выяснить, где каждый из этих людей был в то время, когда исчез Арчи. Если кто-то не сможет дать удовлетворительное объяснение, нужно обыскать его дом. Но Стопфорд этого не сделает, потому что тогда ему придется признать, что я прав.

– Почему это так важно? – Я встаю и жестом показываю, что готова встать к штурвалу. – Я не говорю, что ты прав, но если все действительно так, почему это станет такой проблемой для Стопфорда?

Мы снова меняемся местами. Каллум прячет список в карман, но не садится. Он стоит позади, держась для равновесия за потолочную балку.

– Разве ему не хотелось бы раскрыть крупное дело? – Я сдвигаю рукоятку дросселя назад. Совсем чуть-чуть, но Каллум это замечает. От него ничего не скроешь.

– Дело не только в нем, разве ты не видишь? Губернатор, Законодательное собрание, Министерство иностранных дел и, черт возьми, вероятно, всё британское правительство – все они заинтересованы, чтобы вы тут сидели тише воды ниже травы. Если из-за вас снова начнутся неприятности, если вы привлечете к себе внимание какой-нибудь скандальной историей, тогда точка зрения, что на вас не стоит тратить силы и средства, получит широкую общественную поддержку, и ей будет трудно противостоять.

– Хочешь сказать, что мы не можем позволить себе серийного убийцу?

Он качает головой, словно удивляется моей наивности.

– Только серийного убийцы Фолклендам и не хватало.

Я снова двигаю рукоятку дросселя, и лодка набирает скорость.

На южном берегу Восточного Фолкленда есть длинный узкий залив под названием Порт-Плезант, а у входа в него расположен остров Плезант. Вскоре он темным пятном проявляется на горизонте. «Эндевор» лежит в узкой полоске воды между маленьким и большим островами. Крупные корабли редко заходят сюда, потому что темная металлическая туша почти скрыта водой и риск налететь на нее очень велик. Бурной ночью ее можно принять за волну, пока не подойдешь практически вплотную.

Приближаясь к затонувшему судну, я слежу за глубиной. Осадка моей лодки мелкая, но теперь время отлива, а на этом участке побережья дно усеяно камнями. Я уже вижу «Эндевор». Он лежит на дне океана. Его трюм и нижние каюты затоплены, но судно довольно высокое, и рулевая рубка торчит из воды.

Примерно в двадцати метрах от него я останавливаюсь и бросаю якорь. Скрежет механизма будит собаку, а Каллум тяжело вздыхает и проводит ладонями по лицу. Последние двадцать минут он не произнес ни слова.

– Дальше на шлюпке. Надеюсь, ты готов промокнуть.

Пока я проверяю якорь, надеваю непромокаемый плащ и успокаиваю Куини, Каллум снимает шлюпку с крыши рулевой рубки. Я протягиваю ему спасательный жилет, хватаю походный мешок, и мы спускаемся в шлюпку. У нее есть двигатель, но Каллум качает головой, и я не запускаю его. Он берет весла, и мы бесшумно скользим по воде.

С поверхности моря затонувшее судно выглядит настоящей громадиной. Оно поднимается прямо перед нами, черное и мертвое. Шестьдесят или семьдесят лет назад люди, которым оно служило верой и правдой, бросили его. И я не в первый раз задаю себе вопрос, страдают ли корабли, когда их срок жизни подходит к концу.