Валерий Якут - На излёте

Сергей прошел на кухню, заглянул в холодильник.

– Не мешало бы докупить кое-каких продуктов, – кроме хлеба и масла, в доме ничего не было.

Он оделся и вышел на улицу. Уже смеркалось. Стояла морозная безветренная погода, как раз такая, по его представлению, и должна быть в эти новогодние январские дни.

Скрипел снег под ногами. Зажигались уличные фонари. Куда-то торопились люди, по каким-то своим, им одним известным делам – к женам, к детям, к любимым, к своим друзьям и знакомым. И только ему спешить никуда не надо было. Все, что он приобрел в этой жизни – то при нем, а что потерял – уже никогда не вернуть.

Такое чувство, чувство одинокого волка, в последние годы часто приходило к нему, как вот и сейчас в этом огромном и чужом для него городе, среди десятков и сотен тысяч зажигавшихся огней, которые еще больше усиливали это одиночество. У него создавалось ощущение, будто бы сама Планета отторгла его вдруг, и он превратился в её спутник, маленький и одинокий во всей Вселенной среди холодно мерцающих миллиардов звезд, с высоты наблюдающий за всем происходящим на Земле.

– Что чувствовал японский Мастер-философ Такубоку, когда писал? – «Все люди идут в одну сторону, а я стою и гляжу поодаль от них на обочине»? – подумал Сергей. – Этого, наверное, никто точно, кроме него самого, не знает, но, исходя из моих настоящих ощущений и настроения, я бы сейчас сказал о себе то же самое.

В эту ночь он долго не мог заснуть, – то ли от выпитой в одиночку бутылки коньяка, то ли от резкого перепада атмосферного давления, которое он стал со временем ощущать. За окном шел снег тяжелыми, блестевшими при свете фонарей, хлопьями. Как в Афгане во время одного из разведвыходов в первую его военную зиму, когда падал вот такой же плотный и тяжелый снег…

И Сергей увидел мальчишку-афганца, а рядом с ним старого пастуха, с такой ненавистью смотревшего на него, Казанцева, своими страшными глазами, что по спине поползли мурашки. А снег падал все сильнее, постепенно превращаясь из ослепительно белого в кроваво-красный. Он забивался Сергею за воротник, в рукава и карманы его мабуты, стекая по телу кровавым потом, забивался в уши, в рот, в нос и оттого дышать становилось все труднее и труднее. Он попытался руками освободиться от этого страшного снега, расстегнуть или разорвать на себе одежду для этого, но руки совсем не слушались его. И тогда он закричал и, задыхаясь и хрипя, проснулся от собственного крика.

Он приподнялся и включил свет. Ну, конечно же, никакой крови не было, а тело было мокрое и липкое от пота.

– Проклятые кошмары когда-нибудь сведут с ума, – подумал Сергей, – и чем дальше, тем чаще это происходит. Пора уже, наверное, обратиться к психотерапевту, ничем хорошим это не закончится.

Он встал с постели, сполоснулся и вышел на кухню. Закурил. Курил он редко, но сигареты в доме всегда держал на крайний случай. Подошел к окну. Город еще спал.

Прошло уже почти семь лет, как для него закончилась афганская война. Были после этого боевые действия и в других «горячих» точках, а снится вот Афган и никуда от него не денешься, никуда не сбежишь. Если бы это только было возможно… Вот и сегодня Афганистан опять напомнил о себе.

Покойный Шура Звягин после того случая сказал ему, – Я тебя ни в чем не виню, не вправе этого делать, но дай бог тебе это когда-нибудь забыть.

В тот раз их десантировали в приграничную с Ираном провинцию Герат с задачей: обследовать в заданном районе все дороги, идущие в Иран и на одной из них организовать засаду на караван с оружием и поставляемую моджахедам технику. На какой конкретно дороге проводить засаду, необходимо было определиться на месте. А то, что именно как раз с этой стороны производится поставка боевикам грузов и техники – это уже был факт. В случае чего – боевые вертушки были в готовности номер один по подскоку и поддержке группы.

В отличие от других регионов Афганистана, в районе иранской границы преобладал равнинный ландшафт, а работать на равнине даже ночью намного сложнее и опаснее, чем на закрытой, пересеченной местности.

Как почти и всегда, группа десантировалась на переходе дня в темное время суток. Когда вертушки ушли на Кабул, Казанцев попытался сориентироваться, но из-за отсутствия явно выраженных ориентиров и уже темного времени это было сделать практически невозможно. Оставалось надеяться, что летчики высадили их именно там, где и было определено изначально.

– По крайней мере, надо дождаться утра, – решил он, – а там видно будет.

И все же, скорее для самоуспокоения, чем для результата, Сергей силами трех разведдозоров попытался найти следы хотя бы одной из указанных дорог. Но все усилия по их поиску были тщетны. Эти дороги словно совсем исчезли с лица земли.

– Наверное, все-таки летуны не там высадили, – подумал он и окончательно решил не мучаться и дождаться светлого времени, лучше дать личному составу немного больше отдохнуть.

Не найдя ничего более подходящего, чем небольшая ложбинка в чистом поле, он дал команду на отдых. Двенадцать человек, как были в полном снаряжении и вооружении, так и попадали замертво. Перед этим тоже толком отдыхать не пришлось, – перерабатывали полученную при постановке задачи информацию, готовили решение, подготавливали вооружение, оснащение, связь.

Бодрствовать остался Орлов, опытный уже сержант и заместитель Казанцева на этом выходе. С Центром связываться пока что не было смысла, так как результатов никаких не было, а обязательный сеанс связи только в восемь утра.

Холод ночью был дикий, несмотря на теплое зимнее обмундирование, и поэтому бойцы легли вплотную, чтобы своими телами хоть как-то согревать друг друга.

Сергей проснулся первым. Рассветало. С неба большими хлопьями падал снег.

– Это уже хуже, – подумал он. – И дороги эти чертовы тяжелее найти, и сложнее будет ориентироваться, да и следы их пребывания в данном районе будут заметнее.

– Буди остальных, – дал он команду бодрствующему в это время Кирееву, – пора уже куда-то двигаться.

Проснувшийся Орлов тоже начал поднимать ребят, – Подъём, парни, мать-зима к нам опять наведалась. Наверное, с севера, из дома пришла.

Стало совсем светло. Во все стороны на дальность видимости была сплошная, коричнево-белая от упавшего снега, равнина, с небольшим кое-где кустарником и невысокой высохшей травой.

Радисты уже разворачивали кВ-станцию. Старший из них сержант Чиж, высокий, крепкий парень с извечной задоринкой в глазах, подошел к командиру.

– Товарищ старший лейтенант, сейчас время связи. Что давать будем?

– А что давать…, – на мгновение задумался Сергей. – Дай, – «В группе все нормально», а ошибку в десантировании и местоположение группы пока сообщать не будем, надо еще самим в этом разобраться.