Ник. Вулкер - В руках монстра

Алекс с силой ударил телефоном о руль:

– Хоть что-нибудь скажи! Проясни ситуацию, слышишь меня, гаджет-убийца?

Он еще раз ударил телефоном о руль, но вдруг остыл:

– А может быть, ты действительно не при чем? Может быть, ты все-таки не взламывал череп крепыша?

Алекс строго посмотрел на телефон и вдруг взорвался криком, несколько раз ударив телефоном о руль:

– А если ты не причем, тогда почему ты валяешься на полу, а не лежишь в кармане пальто? А?!! Тупой, тупой гаджет!!!

Выплеснув эмоции, он успокоился, отбросил мобильник на пассажирское сидение и стал разговаривать сам с собой.

– Ну и загадки ты мне подбрасываешь, Алекс. Надо витамины какие-нибудь попить, а то я уже не помню – убил ты человека, или не убил! Да-а-а… Ты гений, конечно, Алекс, но все-таки безумный гений. По-настоящему безумный.

При мысли о собственной гениальности, он сдавленно хихикнул, а потом не удержался и зашелся в смехе:

– Гений! В очередной раз всю работу повесил на Вику, а сам убил человека мобильником и спокойно едешь домой спать! Ну и гений! Гений мирового масштаба! Звезда среди гениев!

Всеми силами борясь с непроизвольным истеричным смехом, он опустил стекло и, пребывая в неудержимом веселом кураже, проорал дорожным рабочим:

– Руки бы вам пообрывать за такую работу! Да по самые плечи! И так пробка на пробке, а тут еще вы со своим ремонтом! Тунеядцы, вашу мать!

Рабочие поморгали, разглядывая маленькую машинку и улыбающегося водителя, а потом все, как один, схватили покрепче свои лопаты и ломы, и, не сговариваясь, побежали к «Кольту». Алекс тут же нажал на газ. Какое-то время рабочие бежали совсем рядом с машиной. Алексу даже казалось, что он слышит их тяжелое дыхание.

«Словно гладиаторы, с копьями и мечами. Судя по решительному настрою, если догонят – убьют, не задумываясь. Ломом по башке – это наверняка летальный исход. Кто ж меня за язык-то тянул опять?», – посматривая в зеркало заднего вида, в страхе думал Алекс. – «Что за люди пошли, шуток совсем не понимают. Если впереди возникнет пробка, то деться от народного возмездия будет некуда – слева встречка, справа речка под мостом. Вот и некролог готов, да еще и в стихах – слева встречка, справа речка, все, приехали, конечка»

Однако скорость автомобильного потока все увеличивалась, и расстояние между «Кольтом» и «гладиаторами» становилось все больше и больше. Понимая, что еще совсем немного, и «Кольт» безнаказанно исчезнет за ближайшим поворотом, самый рослый «гладиатор» размахнулся и метнул лом как копье. Лом описал пологую дугу и воткнулся в задний бампер «Кольта», пару минут болтаясь позади машины и выбивая из асфальта искры. Через полсотни метров «Кольт», взвизгнув шинами, свернул в дворовый переулок, и лом отлетел на обочину. Поняв, что продолжать погоню бессмысленно, «гладиаторы» отдышались, подобрали лом и побрели обратно к мосту.

«Ты безумный, но довольно смелый гений», – как только «гладиаторы» исчезли из поля видимости, к Алексу тут же вернулось хорошее настроение. – «Однако, смелость тоже должна быть в меру – пару недель придется ездить другой дорогой. Гладиаторы ведь не знают, что ты гений. И что тебя нельзя убивать ломом. Надо будет на обеих машинах знак повесить: «Осторожно! В машине гений. Близко с ломом не подходить – убьет мобильником». И мозги такие пририсовать, большие-большие, гениальные-гениальные. Золотые VIP-мозги, с бриллиантовым мозжечком и изумрудным гипофизом»

Он подъехал к дому, припарковался, и, еле сдерживая смех, направился к своему подъезду. У дверей Алекс вдруг громко хлопнул себя по лбу.

«Стоп! Вот откуда у меня было это странное ощущение слежки! Вот что я упустил – там – в Тупиковом переулке, на Месте Преступления! Ведь каждое отделение банка имеет камеры наружного наблюдения. А как раз напротив Места Преступления располагается банк. С видеокамерами. Вероятно, эти самые камеры и запечатлелись в моем подсознании, рождая неприятное чувство чьего-то пристального взгляда, чьей-то постоянной слежки. Это они за мной следили!»

Он поднялся домой, переоделся, забросил в духовой шкаф замороженную лазанью. Пока готовился обед, взял блокнот, уселся за кухонный стол и быстро набросал:

«1) Завтра отправить Вику в Тупиковый переулок, пусть зайдет в банк и разузнает, как долго хранятся записи с камер наблюдения, как их можно добыть, нужно ли какое-нибудь разрешение для этого, если нужно – какое и откуда.

2) После банка отправить Вику в ресторан «Пармаджано», пусть расспросит официантов – не помнят ли они тот день, когда погиб Александр»

Он заложил ручку за ухо и подошел к окну. С минуту о чем-то подумав, напряженно глядя вдаль, он вернулся к столу и вырвал из блокнота только что исписанный листок.

– Нет-нет-нет. Вику в банк нельзя. В банк сам. Только сам, – взволнованно прошептал он, в клочья разорвав листок. – Любыми путями, любой ценой, но мне нужно достать записи с камер. И в «Пармаджано» сам. Эти два дела – только я сам. Только сам.

*

Покинув город, перенесемся километров на тридцать на юго-запад, чтобы заглянуть в небольшой двухэтажный частный дом. Даже не в сам дом, а в его подвал.

Подвал имеет единственный вход с кухни – небольшой квадратный люк, прикрытый деревянной крышкой. Обычно люк замаскирован буфетом, стоящим прямо на нем. Но сейчас буфет сдвинут в центр кухни. Еле слышно приподнимем крышку люка и, стараясь не скрипеть деревянной лестницей, на цыпочках спустимся вниз. Подвал не большой и не маленький, обычный. Когда-то наверняка служил хранилищем для продуктов. Но сейчас это не совсем хранилище для продуктов, вернее, это совсем не хранилище для продуктов. Это какая-то лаборатория.

По левую руку, сразу же от нижней ступеньки лестницы начинаются деревянные стеллажи с книгами. Стеллажи занимают всю левую стену, от пола до потолка. Книги самые разные – есть совсем тоненькие, почти брошюрки, есть и толстенные, есть совсем новые, но попадаются и очень старые. Все эти книги не что иное, как научная литература по химии, фармакологии и даже алхимии. Химию и фармакологию оставим без внимания. Лучше возьмем вот эту, с ближайшей полки, самую заметную, большую, тяжелую, в кожаном переплете с серебряными уголками, под названием «Alhimica».

О-о-о… это очень старая книга. Обложка основательно истерта, страницы желтые от старости. Некоторые так и норовят рассыпаться прямо в руках, поэтому листать будем очень осторожно. Датирована книжка… откроем на первой странице… ага, датирована она 1750-м годом. Это действительно очень старая и, судя по иллюстрациям, очень жестокая книга. Просмотрим, к примеру, главу №3. Первые несколько страниц сплошь исписаны сложными химическими формулами. Под формулами текст на латинском языке, по всей видимости – это разъяснения к формулам. Нам все это непонятно, а потому – абсолютно неинтересно. Лучше пролистаем до конца главы, там есть кое-что поинтереснее – рисунки. Их четыре.