Егор Матвиенко - Мнимый горизонт

– К… кто вы?.. – пролепетала дрожащими губами Афина, прижав руки к груди.

Ответ на этот вопрос настиг её уже в следующую секунду. Глаза девушки расширились, а из горла вырвался всхлип. Она неловко попятилась назад, затравленно глядя на человека в дверном проёме.

Мелко задрожав плечами, а потом и всем телом, Афина обвела суетливым взором высокого мужчину в толстовке, джинсах и ботинках. На его покрытом лёгкой щетиной лице приветливая и чуточку ехидная улыбка.

Но взгляд…

«Карие глаза – тусклые и усталые», – моментально вспомнилась ей ключевая особенность его внешности.

Афина резко повернула голову к тому, кто рассказал ей об этом человеке – к тому, кого она почти безостановочно слушала весь день. Вставая из-за стола, Аксель ответил ей всё тем же холодным взглядом ярких бирюзовых глаз.

Оказывается, цвет глаз – единственное по-настоящему явное отличие этого парня от человека в дверях. В остальном: более светлая кожа, более худое тело, более юное лицо, более длинные и встопорщенные, но такие же чёрные волосы.

Ну и немного другая одежда. Девушка бегло оглядела тёмные водолазку, брюки и туфли Акселя, словно увидела их на нём впервые.

Но все эти мелкие отличия блекнут перед очевидным сходством. Ощущение, словно перед ней старший и младший братья. Афина вновь поворачивает голову к незнакомцу и окончательно убеждается в своих догадках. Именно таким она его себе и представляла.

– Умник… – тихо произносит девушка, не в силах отвести от него завороженного и одновременно испуганного взгляда.

Очки в прямоугольной оправе сползли с её носа. Афина протянула дрожащую руку, чтобы поправить их, но вместо этого резко сняла бесполезный предмет и сжала его в ладони. Всё её нутро съёжилось от страха перед неизвестностью и вопиющей нереалистичностью ситуации.

Откуда этот человек появился? Как смог покинуть иллюзорный мир Первого… нет, Акселя! И почему именно сейчас – в тот самый момент, когда она испытала сильнейшее смятение и запуталась в себе?

– Польщён, – мягким низким голосом ответил Умник, шагнув внутрь комнаты. – Было бы грустно знать, что ты забыла меня после всего, что с нами случилось.

Вне всяких сомнений – Афина понимает, к чему он клонит. Но это же чистое безумие! Она просто не в состоянии принять это, даже если бы хотела. Поэтому в её широко раскрытых синих глазах смятение.

Заклинивший разум пытается выстроить хоть какую-то логическую схему, которая поможет девушке одолеть весь этот абсурд. Разумеется, ничего путного из этого не вышло.

– Что… что вы такое говорите?.. – жалко щебечет Афина, тут же ощутив укол отвращения к себе. Но ей всё равно не удалось придать голосу твёрдости. – Я не знакома с вами.

Говорит и чувствует, как врёт сама себе. Два человека, так похожих друг на друга, неотрывно смотрят на неё, вызывая желание забиться в угол, спрятать лицо в ладонях и расплакаться от безысходности.

Афина забыла обо всём, чему её учили, к чему она стремилась, и ради чего это делала. Ей не хватает уверенности и душевных сил даже на то, чтобы убедить себя в правдивости хрупких воспоминаний, за которые она так держится.

– Что думаешь? – спросил Умник, скосив взгляд на Акселя.

– Думаю, что она и сама не верит собственной лжи, – монотонно произнёс парень. – Но всё ещё пытается убедить себя в ней.

Ощутив слабость в ногах, Афина сделала ещё несколько неловких шагов назад и уткнулась спиной в холодную стену. Она словно разучилась держаться на высоких каблуках – её элегантные чёрные туфли ощущаются как коньки.

Да и вся её одежда будто превратилась в один сплошной источник дискомфорта: ворот белой рубашки жмёт, несмотря на то, что верхняя пуговица расстёгнута, а приталенная чёрная юбка сдавливает ягодицы и не даёт ровно стоять на ногах.

Маленькое бесцветное помещение, в котором Афина провела весь день, кажется, стало ещё меньше. Словно эти серые стены пытаются помешать её жалкому подобию побега, который и без того невозможен. Ведь единственный выход отсюда находится прямо за спиной жуткого в своей приветливости Умника.

– Значит, ты уже рассказал ей обо всём, что произошло в мире Первого, – заключил мужчина, снова глядя на испуганную пленницу. – Тогда остаётся лишь напомнить о её милых шалостях, из-за которых всё достигнутое едва не пошло прахом.

– Шалостях? – тупо переспросила Афина, в очередной раз испытывая дикое удивление, но уже не пытаясь что-то понять.

– Да. Как выяснилось, ты любишь их куда больше, чем быть честной с другими, – мягко укорил Умник, сделав пару шагов вперёд.

– Не любит она быть честной, – отрезал Аксель, скрестив руки на груди и облокотившись поясницей о стол.

– Ценное наблюдение, – с лёгкой усмешкой отметил мужчина.

Он взял стул, на котором ранее сидела Афина, и повернул его в сторону девушки.

– Но не будь так суров, – напомнил Умник, присаживаясь на стул. – Ты ведь тоже не желал признавать очевидное.

В ответ парень лишь повёл плечами, предположительно, выразив этим недовольство.

– К тому же в этом есть и моя вина, – продолжил мужчина, коротко потупив взгляд. – Решил, будто кулон больше не имеет силы, да ещё и сам вручил его нашей хитренькой принцессе. А она с его помощью не только промыла нам всем мозги, так ещё и ловко использовала на самой себе.

– Что?! – выпалила Афина, сильнее вжавшись в стену и ошалело бегая взглядом между своими собеседниками. – Кулон Акселя? Но он же… у Акселя.

Оба её собеседника остались неподвижными, словно две жуткие статуи, знаменующие неотвратимость разоблачения обманщицы. Разоблачения, ставшего шокирующим открытием лишь для неё самой.

– Ты отдала его перед тем, как завершила подготовку. Но не торопи события. Сама же хотела услышать обо всём по порядку, – чуть склонил голову набок Умник. – Мой рассказ будет намного короче.

Аксель сунул руку в карман брюк, извлёк свой аквамариновый кулон и поднял его на уровне груди, потеребив яркий камень пальцами.

А Умник продолжил:

– Не знаю, откуда в этом предмете взялось столько силы, особенно учитывая, что я должен был вытянуть её всю. Но, воспользовавшись им, ты как-то умудрилась лишить нас памяти и сотворить свой собственный мир на основе рухнувшей иллюзии Первого. Затем ты создала нам новые воспоминания и поселила здесь, полагая, что мы не усомнимся в своих фальшивых личностях и окружении.

Умник недовольно цокнул языком, изогнув бровь.

– Возможно, я бы даже повёлся на это, изобрази ты меня кем-нибудь более приятным, чем бездомный бродяга, ночующий на скамейке. Не очень, знаешь ли, оригинально.

Внимательно вслушиваясь в каждое слово знакомого незнакомца, Афина чувствует, словно ей в мозг насильно впихивают новую информацию. Это совсем не похоже на ощущения от рассказа Акселя, когда по мере раскрытия событий она всё больше ловила себя на ощущении дежавю.